Согласно своему разумению, Карл, неся глобальную ответственность за империю и церковь, причем последняя понимается как институциональная структура, в качестве короля и «управляющего королевством франков обращается ко всем духовным сословиям и светским сановникам», выступая в роли «ревностного защитника святой церкви и смиренного помощника». Своего рода проповедь-капитулярий (известное «Общее увещание» — «хартия» империи Карла) начинается со следующей фразы: «Мы просим вас, пастырей церквей Христовых, возглавляющих свою паству, святителей мира, чтобы вы с бдительной заботой и неиссякающим поучением вели народ Божий к наслаждению Вечной жизни… то есть задача, в решении которой, чтоб вы знали, поддержит вас наше тщание… Но это указание — проистекающее из духа смирения, помогающее исправлять ложное, исключающее бесполезное, укрепляющее истинное, — ни в коем случае нельзя воспринимать как нечто надменное, забывая о любви и благожелательности. Ведь мы читаем в книгах царей, с каким усердием святой Иосия пытался соединить возложенное на него Богом царствие путем странствий, улучшения и увещания во имя помп тания истинного Бога. Хотя я не смею ставить себя на одну доску с этим святым, тем не менее моя задача — следовать примеру святых, чтобы как можно больше человеков собрать воедино и стремлении к добропорядочной жизни во славу Господа нашего Иисуса Христа».
Этот основополагающий текст для понимания сути правления Карла восходит к царям Ветхого Завета, и в первую очередь к святому Иосию, с деяниями которого перекликаются существен ные целеустановки реформаторской программы Карла по созданию истинно христианского общества, а именно «путем стран ствий, улучшения и увещания» учредить богоугодный порядок, могущий одновременно облегчить каждому в отдельности отпра виться в мир иной. Таким образом, ядром Каролингского Ренессанса является всеобъемлющее «соrrectio», то есть исправление всяческих непорядков, не в последнюю очередь вызванных искажением текстов, безответственной их перепиской, языковыми ляпсусами и ложным толкованием.
В своей озабоченности о правильности текстов реформа Карла, по сути дела, ставила целью возрождение позднеантичного уровня образования и тем самым обновление передававшихся из поколения в поколение зачатков школьного образования. Речь шла прежде всего о так называемых свободных искусствах — грамматика, риторика и диалектика. Свободные искусства прививали крепкие навыки владения классической латынью, помогали осознать выразительные средства, используемые в том числе отцами церкви. Этим поворотом к античности и поздней античности латынь завоевывала все новые страны и континенты; латынь сталовилась языком церкви, философии и, наконец, университетом Она превратилась в существенный духовный связующий элемент Запада, не позволив языку Цицерона и Иеронима раствориться и романских диалектах и их своеобразиях.
Сфера действия латыни, одного из трех священных языков наряду с ивритом и древнегреческим, была или стала идентичном со сферой действия Римской папской церкви как предтечей за ладного христианства. Политический союз, заключенный отцом Карла — Пилимом с преемником князя апостолов, а затем обновленный, подкрепленный и расширенный последним, базировался на фундаменте учения, судопроизводства и культа сообразно идеологии апостола Петра. Соответствие римской традиции Веркви становится, по выражению Николауса Штаубаха, «неподвижной звездой политики Каролингов».
Это особенно ярко проявляется в стремлении привязать собственные реформаторские усилия к римским, например к считающемуся аутентичным преданию священных текстов (Священное Писание, положения о святых таинствах, отдельные положения церковного права) или к характеру церковных песнопений (грегорианская манера песнопения). Сюда же относился устав святого Бенедикта как основа организации жития монашествующих. Этой одновременно духовной заботой о благополучии христианского общества, которая не подходила ни для модели византийской империи, ни для германо-франкского господства над своей поместной церковью, королевство Карла, возвращаясь к безвременному образцу ветхозаветного правления царей, одновременно преодолевало дуализм, проводивший резкую грань между освященными авторитетом священнослужителя и королевской властью в пользу гибкого сотрудничества между обеими инстанциями. Хотя это не привело к вторжению в сакральную сферу, тем не менее обеспечивало римскому папе свободу действий, что продолжалось до середины эпохи средневековья. Эта модель «двойной вершины» для формирующегося Запада была еще обогащена открытым или скрытым указанием на образец Константина, первого христианского императора. На этого правителя, но главным образом на его правоверность, постоянно ссылался король франков, подобно тому как римский понтифик то и дело возвращался к теме дарений последнего. Религиозно-политический союз с преемником апостола Петра, зримым проявлением которого являются духовные узы и акты коронации, породил, однако, несмотря на эпизодические ухудшения и обострения, еще один существенный фундамент правления династии Каролингов наряду с избранием и согласованием со знатью как народным элементом.
Многослойная программа обновленного королевства франков восприняла определяющую ориентацию из представлений самого Карла, а ее разработка стала возможной благодаря усилиям ученого придворного круга, куда входили представители многих народов, объединявшие уровень знаний своего времени. Эту подготовительную работу трудно представить без стараний англосакса Алкуина, который, судя по всему, был автором не только циркуляра 789 года, но и по меньшей мере соавтором известного учебного трактата «De litteris colendis», что в свободном переводе означает «О почтительном отношении к наукам».
Алкуин родился в 740 году в королевстве Северная Умбрия и семье не очень богатых землевладельцев. В юные годы получил воспитание в общине Йорка, при резиденции короля и одновременно при кафедральном соборе, где высшим церковным иерархом в ту пору был архиепископ Экберт, состоявший в переписке еще с Бедой и впоследствии с Винфридом-Бонифацием. Здесь Алкуином были заложены основы выдающейся книжной учености и интеллектуальной образованности. Благодаря этому он стол ценным собеседником короля франков. Исключительно богатая библиотека Йорка превратилась в духовную кузницу таланта Алкуина. Находясь по делам церкви в Италии, в 781 году в Парме он познакомился с Карлом, а в 786-м впервые навестил монарха и Вормсе. Новейшие исследования ставят под сомнение считавшееся весьма длительным его пребывание при королевском дворе и качестве члена, если не главы так называемой дворцовой школы, предшественницы ахенского «центра». Тем не менее представляется реальным духовное влияние Алкуина на часто цитируемое «Общее увещание» («Аdmonitio generalis») 789 года и на возникшее по времени в этой атмосфере послание «De litteris colendis». Алкуин вернулся в Англию в 790 году. Есть свидетельства его новых контактов с королем лишь в начале 794 года. Хотя в качестве вознаграждения за ученые заслуги в девяностые годы Алкуин среди прочего получил Турское аббатство, нет основания говорить о его принадлежности к высшему кругу власти, как это часто утверждается в переписке. Благодаря открытости и общительности Карл, видимо, уловил опасность, заключенную в склонной к интриганству, но откровенной манере Алкуина и впоследствии действовал в этом духе. Алкуин скончался в 804 году в Туре. Это не вызвало большой скорби монахов, постоянно протестовавших против роста числа англосаксов в их рядах. И все же настоятелем известного аббатства вновь стал англосакс Фрайдугиз. Более двухсот произведений Алкуина донесло до нас предание. Они как бы отражают духовное лицо века: ориентир на тексты папы Григория Великого с точки зрения значимости латыни, новая жизнь семи свободных искусств, к которым добавилось искусство расспрашивания, дифференцирования и обобщения.
Интерес Алкуина вызывала музыка, а еще больше астрономия и астрология, объединенные в одно нерасторжимое целое. Особенно в этой сфере Алкуин был неоценимым советником Карла, которому часто требовались экспертные заключения. Правда, обе сферы не могли преодолеть определенного налета дилетантизма. Алкуина до самой его кончины занимала еще одна задача: рчищение и исправление Библии как основополагающего начала. Гесная связь англосаксонской церкви с Римом еще во времена ригория Великого вновь и вновь приводила и Алкуина к апос- Тольским гробницам, побуждая его приспосабливать раннехристианский вариант требника на основе еще не отработанного проекта этого папы под потребности церкви франков. Как уже было отмечено выше, Алкуин был весьма сложной личностью. Он вместе с коллегами и соперниками при дворе ревниво добивался благосклонного отношения к себе монарха. Поэтому назначение настоятелем монастыря в сравнительно далеком Туре Алкуин воспринял с определенным неудовольствием. Это удаляло его от двора. Следует воздерживаться от вывода, что ученость Алкуина, уховность, свойственная другим членам тогдашнего нестабильного духовного круга, отражала обязательный стандарт образованности того времени. Теодульф Орлеанский и лангобарды Павел Диакон или Павлин Аквилейский являлись исключением, как и франки Эйнхард или Рабан. Многочисленные члены придворной школы или даже академии были связаны с ней спорадически. Наряду с капеллой, на которую возлагались обязанности сохранения мощей и проведения монарших богослужений, и связанной с ней канцелярией, обеспечивавшей подготовку грамот и корреспонденции, существовало заведение по подготовке писарей и нотариусов; конечно, и монаршьи дети воспитывались при дворе, тем не менее нет оснований преувеличивать институциональную значимость дворцовой школы и ее эффективность. К тому же лишь в Ахене эта структура просуществовала довольно долго.
