На взгляд Эйнхарда, эти контакты с Иерусалимом и даже с Багдадом, одновременно давшие повод представить в должном свете королевское великодушие и величие, вовсе не проистекали из имперских стремлений Карла к расширению сферы влияния. Невозможность этого была очевидна. Решающим моментом оказался, по сути дела, каритативный аспект королевского правления. Карл проявлял сострадание не только к родине и королевству (греки называют это «милостыня, подаяние»), но и к живущим в нищете христианам в Сирии, Египте, Африке, Иерусалиме и Карфагене, которые получали от монарха денежные пожертвования. «Главным образом по этой причине, — делает вывод наш авторитетный источник, — он ратовал за дружеские связи с пра вителями по ту сторону моря, чтобы даровать облегчение и по мощь христианам, живущим под началом их правителей». Капитулярий 810 года даже призывает к сбору пожертвований на реставрацию храмов в Иерусалиме. Уже в IX веке возникла мысль о строительстве больницы неподалеку от Гроба Господня, с чем, по некоторым сведениям, предполагалось совместить путешествие Карла в Иерусалим. Между прочим, сенсационная поездка кайзера Вильгельма II в 1898 году в Палестину заставила вспомнить об этой предположительно имперской традиции.

Начиная с 630 года Иерусалим находился под властью завоевавших Палестину мусульман. Сменившая династию Омейядов династия Аббасидов в 749 году не изменила внутреннюю политику, которая заключалась в более или менее сносном, терпимом отношении к христианам под началом их духовного главы — местного патриарха.

Время от времени сообщается о повышении принудительных сборов, о гонениях и страданиях, вызванных бандами мародерствующих разбойников. В споре о чествовании икон начиная с середины VIII века патриарх Иерусалимский выступал поборником почитания икон, тем более что виднейший богослов своего времени Иоанн Дамаскин, будучи монахом близлежащего монастыря Святого Саввы, указал правильное направление в этом споре. В работе Никейского собора 787 года Иерусалим участия не принимал. В 797 году стало известно о нападении на монастырь Святого Саввы — в результате восемнадцать монахов погибли.

Начиная с IV века к Иерусалиму потянулись и западные паломники. Общеизвестно, в первой четверти VIII века Гроб Господень посетил основатель епископии Эйхштет святой Виллибад. Являясь транзитным пунктом в восточных торговых связях, город привлекал определенное внимание со стороны купцов, главным образом евреев, армян и византийцев, которые наряду с более удаленными морскими путями не пренебрегали прибрежными и сухопутными маршрутами. Миновав Гибралтар, путешественники проплывали вдоль побережья Северной Африки и Египта, затем по суше через Иерусалим устремлялись в Дамаск. Оттуда через Куфу и Багдад добирались до портового города Басра и затем брали курс на Индию и Китай. Такие путешествия были небезопасными, ведь чужих повсюду воспринимали чаще всего как шпионов.

Карл не был первым правителем франков, завязавшим контакты с халифами. Уже его отец Пипин принимал в 768 году в Меце посольство халифа аль-Мансура, принадлежащего к динас- тии Омейядов, при этом оба монарха обменялись подарками. В ответ Пипин направил делегацию на Восток, которая, высадившись на сушу в Марселе, через три года вернулась домой. В 797 году завязанные ранее франко-арабские связи получили продолжение. Между тем эмиссары Лантфрид и Сигизмунд не выдержали испытаний, преподнесенных им мучительной миссией, и скончались; поэтому на долю еврея Исаака, скорее всего профессионального торговца и путешественника, выпала почетная и вместе с тем чрезвычайно трудная задача перевезти по воде подарок Харуна ар-Рашида — слона по имени Абу-ль-Аббас. Наши хронисты точно зафиксировали день 13 июля 802 года, когда необычный подарок в полной сохранности был доставлен в Ахен. Другой источник связывает эту миссию 797 года с прибытием в то же время делегации во главе с графом Гебхардом из Тревизо, стремившейся заполучить от патриарха Иерусалимского для своего господина короля мощи святого Генезия и святого Евгения и при этом неожиданно столкнувшейся с эмиссарами, направленными Карлом в Багдад. Там они договорились о возвращении домой. Но в установленное время королевские эмиссары не явились, ибо, предположительно, их настигла смерть. Таким образом, путешественникам из Тревизо пришлось три с половиной года спустя одним отправляться в обратный путь, чтобы доставить в Италию ценный груз.

Побывавшая в Иерусалиме миссия в любом случае вернулась в Ахен в 799 году. Складывается впечатление, что связи, установленные королем. франков с аббасидскими халифами, принесли политические дивиденды, а также способствовали принятию действенных мер по пресечению пиратского разбоя и резни. Среди привезенных подарков находились, по-видимому, и святые мощи.

Так, Ангильбер из Сен-Рикье в реестре своего монастыря упоминает мощи из Константинополя и Иерусалима, «привезенные сюда эмиссарами и переданные нам моим господином [Карлом]». Это были мощи «от Гроба Господня, от камня на Его Гробе, от горы Хорив, от невинных младенцев и от древа дарохранительницы». Может, халиф стремился к союзу против своего соперника м Кордове, а патриарх Иерусалимский помышлял о сближении с Западом в споре с Византией? Впрочем, с последующими римскими событиями никакой связи — временной или фактической — не прослеживается. В любом случае внешнеполитический авто ритет Карла только возрос.

Хотя еще летом 799 года был намечен визит в Рим, зимние месяцы Карл снова провел в Ахене. Лишь во время поста в марте 800 года он покинул пфальц и направился к берегам Атлантики-с инспекцией своей береговой флотилии. Здесь он дал указания по организации корабельной обороны и расставил в открытой прибрежной зоне караульные посты. Имперские хроники того времени отмечают, что эти районы подвергались разбойничьим набегам, причем неизвестные пираты требовали выплаты контрибуции. А вот более поздние подкорректированные хроники уже содержат упоминание о норманнах, пиратах скандинавского происхождения, набеги которых в IX веке приносили несчастье жителям, селившимся на побережье, в устье рек и даже во внутриконтинентальных районах, включая Ахен и Бремен. Говоря о запоздалой активности своего героя, Эйнхард отмечает: «Он вооружил флот против набегов норманнов и велел построить суда на берегах рек, берущих начало в Галлии и на землях германцев и текущих на север». Поскольку норманны постоянно нападали на галльское и германское побережье, разоряя прибрежные районы, во всех гаванях и в устье рек, куда заходили суда, были выставлены посты и караулы. «Речь шла о чисто оборонительных мероприятиях, предпринятых в чрезвычайной ситуации и под ее воздействием».

Пасху король отмечал в прибрежном монастыре Сен-Рикье неподалеку от Аббевиля. 20 апреля Карл даровал фландрскому монастырю Сен-Бертен право на охоту в собственных лесных массивах с целью добычи сырья для книжных переплетов, перчаток и поясов. Правда, специально основанные им лесные округа были закреплены за королем. Предусматривалось также снабжение провиантом.

Что происходило в ближайшие месяцы, нам известно из записей аббата Рихбота (Лорш), который, подобно Алкуину или Ангильберу, был в числе приближенных Карла и носил имя Макарий. Это чрезвычайно точное и взвешенное повествование является как бы составной частью так называемых хроник Лорша за период с 794 по 803 год. Оно хранится в рукописном виде в австрийской национальной библиотеке. Раздел 799–801 годов зафиксирован двумя писарями и самым непосредственным образом отражает происходившие события.

Этот источник, по-видимому, свободный от официозного вмешательства, повествует о том, что во время поста король посетил свои владения или, как сказано в тексте, обошел их шагом, приложившись к мощам святых на землях франков между Рейном и Луарой. Эта весть долетела до Тура, поэтому в душе Алку-ина зародилась надежда, что скоро он удостоится принять у себя самого короля. Вначале Карл переговорил со своим советником по отношениям с Римской церковью Ангильбером, аббатом Сен-Рикье, вместе с которым отмечал Пасху. В тот момент положение папы было более чем деликатное, поэтому как никогда прежде требовалось тонкое чутье короля. Между тем Алкуин получил из Рима от близкого ему человека, архиепископа Арна Зальцбургского, послание. Сразу же после прочтения, к которому он привлек секретаря Кандида, Алкуин предал его огню, чтобы, как это сформулировано в ответном послании, «из-за моей неаккуратности при сохранении послания не получился скандал». По-видимому, обвинения в безнравственности святейшего отца были более предметными, чем предполагалось ранее.