Сам Карл, возможно, обладал более глубоким знанием основных властно-политических структур на Апеннинском полуострове, но зависимость от торжественных обещаний его отца и не в последнюю очередь приподнятое настроение в пасхальные праздники, встреча с папой перед Confessio князя апостолов, возможно, заставили его позабыть все существенные возражения, если таковые вообще имелись.

Обещание в предполагаемом виде так и не было реализовано. Новейшие исследования по праву говорят о «максимальном плане» курии — так называемая линия Люни — Монселиче от острова Корсика, далее до перевала Ля-Киз (Монте Берчето), проходит затем через Парму, Реджо-нель-Эмилио и Мантую на Монселиче (область Венеции) с выходом на побережье (Равенна). Согласно одной гипотезе, Карл Великий, подвергнув осаде Павию, еще до включения в состав своего королевства Лангобардии, которая олицетворяла целостность лангобардского королевства в его территориальном объеме, раздумывал о разделе этой империи по уточненной пограничной линии вследствие дарения в 754-м (?) или лишь в 774 году. Указанная пограничная линия, в свою очередь, могла бы основываться на еще более ранних идеях по разделу земель на сферы влияния между королем лангобардов и во-сточноримскими экзархами в VII веке.

Указанная гипотеза сама по себе не кажется очень уж достоверной, хотя на протяжении десятилетий и придает папской политике более чем удивительную твердость и целеустремленность, что перед лицом реального положения понтифика особенно в пятидесятые годы VIII века в Италии, но и с учетом соотношения политических сил в государстве франков представляется все же нереальным.

Кроме того, необходимо принимать во внимание, что почти сразу же после своего пребывания в Риме и взятия Павии Карл объединил королевство лангобардов с франками в персональную унию, таким образом, уже несколько месяцев спустя отказавшись, от политической концепции раздела именно этого королевства. Сам факт изъятия земель, присвоения властных функций королевства лангобардов означал косвенный отход от разграничения по линии Люни — Монселиче. Вплоть до 781 года Карл уклонялся от повторной встречи с папой, а его эмиссары нередко обходили Рим стороной и даже действовали в ущерб интересам папского престола. Это означало отторжение римских планов, на что жаловался и сам Адриан I. Король франков предпочитал набираться собственного опыта на гладком политическом паркете Италии, который становился все богаче благодаря близким к Карлу и симпатизирующим ему кругам, не в последнюю очередь в церковной сфере, и в конце концов позволил королю найти в отношениях с папой модус вивенди, удовлетворивший обе стороны.

Независимо от того, как выглядела в деталях политическая карта Италии в результате обещания Карла, грамота 774 года заложила фундамент церковного государства в период расцвета средневековья и на его закате. Оно приобрело особо яркие черты в результате так называемой рекуперативной политики преемников апостола Петра в борьбе за наследие Гогенштауфеиов в XII и веках. Серьезные расширения имели место при папах, взошедших на святейший престол в эпоху Возрождения. Это в правовом отношении крайне своеобразное образование в своей территориальной протяженности исчезло лишь на этапе итальянского Возрождения XIX века. Но как духовная монархия града Ватикан, ограниченного в результате заключения Латеранского договора в 1929 году главным образом городской чертой Рима, это образование пережило все выпавшие на его долю испытания временем.

Обновление обещания Пипина, безусловно, является одной из самых удивительных фальшивок средневековья. Речь идет о так называемом Константиновом даре. Возникновение этой подделки исследователи в основном, и, я считаю, совершенно справедливо, датируют семидесятыми годами VIII века. Именно тогда впервые перед лицом надвигающегося смещения властных'струк-тур особенно в Верхней и Центральной Италии и явно прогрессирующего избавления папства от влияния Восточного Рима представился шанс для видоизменения папской власти в вопросах вероучения и в ее правовой компетенции, хотя все еще под сводом империи на Босфоре.

Объемная грамота, первое текстовое свидетельство которой в декретных сборниках (это скорее всего псевдо-Исидор) датируется серединой IX века, состоит из двух частей — Асtus Silvestri [24]и собственно Соnstitutum [25]. Акты Сильвестра повествуют о крещении и исцелении императора Константина папой Сильвестром I. Из благодарности и благочестия император ставил тогда римского понтифика выше всех восточных патриархов — Антиохийско-го, Иерусалимского и Александрийского, — признавая за ним высшую власть во всех вопросах культа и веры. Но с Соnstitutum император передал понтифику одновременно императорскую власть, достоинство и почести. Так он уступает папе Латеранский дворец в качестве императорской резиденции, баптистерий Сан-Джованни (Иоанна Предтечи), который в Латеранском дворце должен был стать объектом почитания для всех христианских церквей. Император отказывается не только от своей столичной резиденции, нет, он признает за папой императорский статус, предоставляя ему диадему, пурпур и все положенные облачения и монаршие знаки отличия. Но этого мало: римское духовенство уравнивается с сенатом, папский двор обретает одинаковую с императорской иерархию служения, некогда римское управление провинциями растворяется в центральных структурах курии. Из смирения — его истинным украшением является духовная тонзура — папа отказывается от ношения диадемы, на что император отвечает жестом покорности: ведет коня папы за поводья, образцово исполняя традиционный ритуал. В мире, отмеченном архе-типической символикой и демонстративными жестами, особенно этот ритуал должен был продемонстрировать преобладание духовной власти над королевской. Именно ритуал с папским конем сохранял свой глубокий политический смысл вплоть до расцвета эпохи средневековья. Когда в 1154 году при встрече с папой Адрианом IV в Сутри Фридрих I Барбаросса поначалу отказался исполнить этот ритуальный жест, он тем самым серьезно осложнил свою монаршью коронацию.

Constitutum была, однако, еще более расширена передачей папе римскому «всех провинций и Италии, а также Запада». Фальсификатор вовремя подумал и о возможных столкновениях интересов. Поэтому Константин велел перенести свою резиденцию ближе к Босфору в названную в его честь столицу, «ибо было бы несправедливо, если бы светский правитель исполнял монаршью власть там, где правитель царства небесного определил священническое преимущество [!] и главу христианской религии». Грамота завершается жуткими проклятиями в отношении нарушителей Donatio [26]— здесь тоже перекличка с 774 годом.

Данный источник отличается противоречивостью и двусмысленностью. С одной стороны, он ратует за неизменное существование Римской империи, хоть и ограниченной Востоком. С другой — Запад должен подчиниться верховной папской власти, которая, правда, свою правовую основу черпает в имперском даре или дарении. При этом вопрос о территориальных притязаниях ставится объемно, приближаясь к соответствующему статус-кво или, в данном случае, воспринимаясь весьма расширительно. Грамота 774 года, которой Карл обещания отца торжественно подтвердил новому Константину, могла прежде всего предназначаться для того, чтобы «Константинов дар» Запада конкретизировать и увязать с тогдашней реальной ситуацией.

На какую еще легитимацию мог бы опереться понтифик, кроме как на Constitutum, обеспечивавшую папское притязание на нечто большее, чем отдельные виды наследственного родового имущества? Нет сомнения, папа уже давно занял место во-сточноримского правителя в Риме, выполняя роль его территориального администратора. Однако для непомерных притязаний; на обширные земли Апеннинского полуострова не было никаких юридических оснований. Фальсификация обращена, однако, не только на эти территориальные притязания. Равным образом она требует для римского понтифика высшей власти в вопросах вероучения, и это на фоне иконоборчества и восточноримских соборов под председательством императора, воспротивившихся римскому толкованию почитания икон и поэтому вызвавших резкое сопротивление на Западе. Фальсификация, которую связывают с именем Константина, также является многозначительным указанием на намечающийся раскол церкви на Восточную и Западную.