Эйнхард связывает этот визит Карла с особо трепетным отношением к могиле апостола Петра, которую монарх постоянно стремился защищать и оберегать, облагораживать и обогащать. Правда, «его последний визит имел не только эти основания, но и то, что римляне… заставили папу Льва умолить короля о верной преданности. Поэтому он прибыл в Вечный город, чтобы восстановить состояние церкви, которое оказалось чересчур расшатанным. Визит продолжался всю зиму». Текст очистительной клятвы, принесенной Львом III перед собранием в соборе Святого Петра 23 декабря 800 года, обнаруживает ту же тональность: «Чтобы обсудить этот правовой случай [то есть предъявленные папе обвинения в тяжких преступлениях], исключительно милосердный и исключительно величественный господин король Карл в сопровождении духовенства и знати прибыл в этот город». И в цитируемых свидетельствах не прослеживается даже намека на императорское достоинство и его реализацию.

В поэтическом произведении, которое Алкуин, можно сказать, по традиции посвящает в эти месяцы своему господину и хозяину, хоть и говорится о Риме как о голове мира, но исключительно в христианском смысле, как о месте, в котором сосредоточены священные сокровища. Пусть король поскорее исцелит израненные члены, «дабы Отец [папа] и народ [римляне] жили в духе мирного согласия…» И продолжает: «Голова мира [Рим] ожидает тебя-как покровителя [!], который призван служить восстановлению нарушенного мира. Предстоятель церкви должен с его помощью обрести праведное начало в управлении церковью». И наконец: «Дабы он оставался с тобою денно и нощно, целительно воздействуя на тебя, о король: пусть направляет и защищает тебя на обратном пути, дабы в радости встретили тебя дома как победителя». Рим, голова мира, вечная обитель князя апостолов Петра, хранительница спасения, не может не притягивать Карла как патрона, несущего защиту, право, спокойствие и согласие. Неясно только, сталкиваются ли в понятии «патрон» представление о защитнике и «патриции римлян», носителе административной власти. Целью визита в Рим было главным образом урегулирование сложившегося там положения, избавление папы от его противников и восстановление Рах Rоmanа [64] на базе общехристианского согласия.

Отправляясь в Рим, король планировал взять с собой и сына Людовика, с которым простился в пфальце Фер при возвращении из Тура в Ахен. Однако, немного поразмыслив, Карл отказался от этой идеи. В результате, как свидетельствует только книга папств, при переходе через Альпы его сопровождали лишь Пипин, Карл и дочери. Нам неизвестно, через какой перевал, Сени или Грау-бюнденский, добрались они до Северной Италии. В любом случае была сделана остановка в Равенне, видимо, для того, чтобы, прежде чем продолжить путь, спросить совета у тамошнего архиепископа, а может быть, и у высокочтимого епископа Аквилейского Павлина.

Из портового города Анкона, где войско разделилось на две половины, Карл отправил Пипина, короля Италийского, в разбойничий поход на территории Беневенто, герцог которого, видимо, так и не признал господство франков. При этом скорее всего в 795 году герцог отправил в Константинополь свою супругу, византийскую царевну Евнатию, снабдив ее посланием о расторжении брака. Более поздние хроники намекают, что причиной этого могло служить отсутствие ожидаемого наследника. Беневенто сумело сохранить нейтралитет между великими державами, и франкская политика булавочных уколов в этом и следующем годах почти ничего не изменила в сложившейся тогда расстановке сил.

Среди жертв этой кампании был казначей Магинфред, которого искренне оплакивал Алкуин. Согласно историческим свидетельствам, Магинфред проявил себя бесстрашным воином еще во время похода против аваров в 791 году. Аббат Турский, предпочитавший струящийся дымок камина бряцанию оружием, во франко-италийской вылазке на земли византийского Беневенто не видел продуктивного начала в королевской политике. Он справедливо предостерегает от опасности заболевания малярией и в надежде на успех уповает не столько на военное вмешательство, сколько на Бога, который вовремя призвал к себе отца и брата Гримоальда и теперь может поступить подобным же образом. Терпением и мудростью можно добиться большего! Вместе с тем не вызывает сомнения, что для Карла, который скорее всего с улыбкой воспринимал робость и пораженческие настроения Алкуина, Беневенто все еще оставалось шипом в теле его христианской империи, который необходимо было выдернуть. Пока Пипин двигался со своими отрядами строго в южном направлении, Карл от Анконы направился прямо в Рим.

Четвертый визит в Вечный город, поначалу преследовавший цель умиротворения Римской церкви, стал событием всемирно-исторического значения, которое оказывало неизменное влияние на историю Центральной Европы. Что касается фактов и первых оценок происходивших в то время событий, мы располагаем тремя одинаковыми по времени источниками: книга папств, имперские хроники и так называемые хроники Лорша, являющиеся своего рода автографом того времени в виде исторических сочинений Рихбота, аббата монастыря Лорш и Трирского архиепископа. Свидетельства этих анналов представляют тем большую ценность, что их не коснулось перо цензора и одновременно с высокой степенью вероятности они однозначно и объективно отражают взгляды Карла и его окружения.

Несмотря на сравнительно не только благоприятную, но и доступную градацию источников в контексте обстоятельств данного визита в Рим, во всей истории средневековья насчитывается не так уж много событий, получивших столь широкий спектр крайне противоречивых интерпретаций и смелых толкований и до сих пор вызывающих самые многообразные реакции, как принятие Карлом Великим императорского достоинства в день Рождества 800 года. Это касается характеристики определяющих интересов главных участников, а также обстоятельств и самого хода событий. Огромное число тезисов и антитезисов заслоняет взгляд на существенное, поэтому только осторожное обращение с первоисточниками открывает в большей или меньшей степени перспективы для исследований.

Вначале следует отметить, что прежде чем Карл ступил на территорию Вечного города и округа, где расположен собор Святого Петра, монарху были оказаны особые почести. Прием, которого удостоился Карл со стороны папы и римлян 24 ноября 800 года, вышел далеко за рамки положенного ему как патрицию церемониала, процедурные моменты которого были установлены по случаю первого посещения Карлом собора Святого Петра в 774 году. Так, согласно имперским хроникам, понтифик и римляне приветствовали короля у двенадцатого, а фактически даже у четырнадцатого придорожного камня в Ментане «со смирением и благоговением и последующей трапезой». А вот книга папств повествует лишь в самом общем виде об исключительно почетном приветствии гостя папой Львом III в стенах собора Святого Петра, что предшествовало заседанию суда. О торжественной встрече за городскими воротами не сказано ни слова. После этого Лев III поспешил на официальный прием в честь короля, а на следующий день приветствовал гостя на ступенях атриума собора Святого Петра. Навстречу Карлу были отправлены флаги, на некоторых участках дороги заняли место группы людей, приветствовавших въезжавшего гостя хвалебными гимнами, представлявшими собой смесь из одобрительных возгласов и литании. Если в 774 году Карл как смиренный паломник: приблизился к месту захоронения князя апостолов, то сейчас, прибыв к собору Святого Петра, король спешился и в сопровождении своих епископов и священнослужителей поднялся по ступеням к притвору, где его встретил понтифик, и после молитвы под пение псалмов пригласил Карла проследовать в храм. «Это произошло 24 ноября».

Изучение материалов летописей доказывает, что все происходило, видимо, в соответствующий только императорскому достоинству Филиппов пост. Не вызывает сомнения, по своей торжественности церемониал выходил за рамки, предусмотренные для высших византийских придворных сановников. Сопровождал ли понтифик своего гостя по императорскому чину? Что могли в ту пору знать в Риме или в соборе Святого Петра о ритуале встречи императора? Последним императором, которого принимали в Риме, был Константин II. Ему навстречу, согласно книге папств, в 662 году «обладатель папского престола в сопровождении духовенства вышел к шестому придорожному камню». Кроме того, нам известно, что по случаю пребывания папы в Константинополе в 711 году Юстиниан II приказал принимать его как императора. Это произошло у седьмого придорожного камня перед городскими воротами Константинополя. В церемонии принимали участие вице-император, патриарх, сенат и духовенство. В таком плане книга папств могла содержать церемониальную подсказку, только вот никаких сведений о двенадцатом придорожном камне в книге не было, поэтому в этом отношении едва ли можно говорить об имитации указанного церемониала. Пособия о характере церемоний, написанного ученым императором Константином VII Багрянородным только в середине X века, тогда еще не существовало, а об историко-филологических изысках из-за весьма напряженной ситуации в Риме задумываться было явно не с руки.