Тогдашние источники не дают четкого представления о том, что же дало повод для вторжения франков на территории, населяемые вильцами, после Пасхи 789 года. Эйнхард же обосновывает поход на земли, прилегающие к Эльбе и расположенные на противоположном ее берегу, непрекращающимися нападениями вильцев на западных соседей — ободритов. Последние жили по другую сторону Эльбы и составляли своего рода северную буферную зону между датчанами и еще не умиротворенными саксами, то есть были связаны узами весьма рыхлого союза с королем франков. Их вождь Витцин возглавлял контингент, участвовавший н стычках франков с их заклятыми врагами, подобно саксам, лужи чанам и, наконец, фризам, присоединившимся к наземным войскам на своих судах на реке Хафель.

Форсировав Рейн и углубившись в земли, населенные саксами, король Карл, лично возглавлявший отряды, велел построить через Эльбу два деревянных моста, на одном из которых с предмостным укреплением он оставил несколько воинов. Таким стратегически разумным действиям на воде и на суше суждено было повториться в ходе крупной экспедиции на землях, населенных аварами. Столь разумный подход стал порукой военных успехов, которые с возрастанием удаленности от исходной точки похода напрямую зависели от транспорта и подвоза. В общем, вильцам не удалось бросить вызов противнику. Они уступали ему в уровне снаряжения и амуниции, поэтому такое столкновение могло бы закончиться для них настоящей катастрофой. Вильцы решили не искушать судьбу и отступили. Отряды Карла, как обычно, разорили все на своем пути вплоть до реки Пене. В результате вождь виьцев седовласый Драговит, превосходящий по влиянию и авторитету многих других малых королей и представителей знати, подчинился правителю франков, принес присягу верности Карлу и франкам и, как принято в таких случаях, предоставил заложников. Остальная знать последовала его примеру, сдавшись на милость победителя. По свидетельству наших источников, побежденные приняли из рук Карла «отечество» или «страну». Из этого, однако, не получился ни союз, ни подчинение воле короля франков как основы для преобразования внутреннего устройстваи даже миссионерской деятельности, хотя в своем послании Алкуин пишет о возможности обращения вильцев и вендов. Неизвестного нам получателя этого послания, вероятно, надо искать в районе Бардовик, тем более что наш авторитетный источник распространяется и о евангелизации датчан. Впрочем, это было дело еще далекого будущего, ведь пока для такого проекта не хватило бы требуемого количества священнослужителей и проповедников, не говоря о военно-политическом обеспечении, отсутствовавшем в достаточной мере. Об этом свидетельствовали непрекращающиеся вспышки бунтов на землях Саксонии. Союз с отдельными группами славян на Эльбе, который следует квалифицировать на современном языке скорее как соглашение о моратории, стал константой франко-немецкой восточной политики, даже во времена святого императора Генриха II, что в немалой степени раздражало тогда благочестивых современников.

В результате этого похода на Эльбу наступило временное умиротворение вдоль «мокрой границы», хотя скрытая напряженность в отношениях между ободритами и вильцами еще не раз напоминала о себе уже в девяностые годы. Как многозначительно-завуалированно свидетельствует наш источник, форсировав Эльбу и «разобравшись с саксонскими делами», Карл вернулся на земли, расположенные в среднем течении Рейна, где и отметил Рождество. Это было в 789 году в Вормсе.

Видимо, в начале следующего года, а именно весной 790 года, Карл решился сделать шаг, касающийся его второго по старшинству сына, Карла. Он в отличие от собственных братьен долгое время вдумчиво изучал при дворе короля задачи и обязанности правителя. Отец решил передать ему дукат Мен со всеми его графствами. Речь шла о регионе, раскинувшемся между Сеной и Луарой. В наших источниках некоторое время спустя эти земли стали именоваться Нейстрией (западная часть Франк ского государства) — пандан также территориально урезанной Австразии (восточная часть государства Меровингов): это название служило обозначением главным образом части империи к востоку от Рейна. Карл юный формально еще не стал королем. Это произошло лишь на Рождество 800 года в соборе Святого Петра по воле самого папы, еще в 781 году помазавшего на цар ство братьев Карла Людовика и Пипина и продемонстрировавшего тем самым богоугодный характер продолжения правления Карла в лице его сыновей. Впрочем, имеются свидетельства, в которых уже примерно в.790 году Карл фигурирует как король, что предполагает признание за ним особой функции обладателя власти. Однако вплоть до того рождественского дня 800 года, когда Карл стал императором, рядом с ним не нашлось места для еще одного короля франков.

Введение члена монаршей семьи в дукат Мен уже имело оп ределенную традицию. С 763 по 768 год Карл нес бремя ответ ственности за управление этими графствами, а до него — Грифон, единокровный брат короля Пипина, которому эти земли были предложены как своего рода компенсация и наследственная доля, хотя он так и не смог там обосноваться.

Пройдя при дворе обучение, включавшее и военную подготовку, юный Карл должен был сформировать под руководством отца собственное представление о правлении в непосредствен ной близости от королевства своего брата Людовика. Поэтому епископ Теодульф Орлеанский в одном своем стихотворении не случайно назвал Карла соседом. Возможно, отец, призывая на царствие несомненно отличавшегося старательностью Карла, преследовал цель из дуката Меи не только поставить на место строптивых бретонцев, но и предотвратить повторение все еще не выветрившихся из памяти позорных происшествий в районе Тулузы. Трудно сказать, означал ли выбор королем дуката Мен в качестве полигона для своего первенца от брака с Гильдегардой раздел империи среди сыновей. В любом случае он дал понять, что расширение королевства за счет регионов по другую сторону Рейна и Дуная остается исключительно в его компетенции.

Этот ввод во владение, гарантировавший Карлу юному определенную самостоятельность, приближал его к братьям Людовику и Пипину и одновременно являлся дурным знаком для Пипина Горбуна, старшего сына Карла от брака с Гимильтрудой, ибо тем самым он выбывал из наследственной «гонки». Ведь после завершения обряда крещения в Риме в 781 году он фактически лишился своего изначального имени, перешедшего его сводному брату Карломану уже как королю Пипину. Бунт Горбуна в 792 году был, по сути дела, реакцией на данное решение отца.

Имя Карла юного вновь всплывает в наших источниках в эти годы. Так, «Дела аббатов Сен-Вандрилл», составленные вскоре после 833 года, повествуют еще об одном матримониальном проекте короля Карла с участием одного из его детей. Гервольд, в то время аббат монастыря, расположенного к северо-западу от Руана в современной Нормандии, как многолетний королевский сборщик таможенных пошлин в разных портах и прибрежных центрах, а именно в Кентовике, обладал необходимыми контактами и информацией, но прежде всего добрыми и даже дружескими отношениями с королем Мерсианским Оффой. Тогда действовала договоренность между франкским монархом и королем Оффой о женитьбе Карла юного на дочери Оффы. Это был вполне разумный проект, поскольку Карл не переставал размышлять о судьбах монаршей фамилии и о будущем своего королевства. Оффа согласился с этим планом, но при условии, что, в свою очередь, его старший сын получит в жены дочь Карла Берту. Недовольный или озабоченный таким условием, Карл прервал переговоры и даже распорядился закрыть порты для английских купцов. Оффа ответил тем же.

В письме англосакс Алкуин размышляет о происходящем, подноготная которого ему скорее всего неизвестна, и просит поручителя аббата Адаларда (Корби) предоставить соответствующую информацию, чтобы сыграть роль посредника. Тем не менее этот конкретный случай заставляет усомниться в якобы безграничном влиянии Алкуина на политику Карла. Кроме всего прочего, происходившее касалось непосредственно его родины. Причины отказа Карла от намеченного матримониального проекта неизвестны. В изложении Эйнхарда, королю в принципе не хотелось отдаляться от столь милых его сердцу дочерей. Кроме того, статус английского престолонаследника, как в данном случае, наверное, мог показаться Карлу не столь уж привлекательным, ведь сын «малого» короля, говоря современным языком, стал бы зятем монарха великого королевства франков, территория которого охватывала земли почти всего континентального христианства. К тому же Карл совсем недавно ответил отказом на аналогичное предложение Восточного Рима, связанное с Ротрудой.