Тем самым Карл уже с третьей попытки достиг поставленной цели, а именно подчинил саксов как побежденных христианской религии. Кроме того, саксы были вынуждены заключить соответствующий юридический договор с Карлом, передав ему жезл как символ своего отечества и клятвенно подтвердив, что они желают быть христианами и подчиниться «господину Карлу и его франкам». Это покорение одновременно означало отказ от свободы действий внутри и вовне. Автохтонно-автономный правовой, социальный и экономический порядок остается неприкосновенным, вмешательство в политические структуры пока не допускается. Вместе с тем миссионерство, строительство храмов и связанная с этим десятина не могли не сказаться на жизненных условиях. Очевидно, речь не шла о немедленной оккупации, аннексии и включении Саксонии в состав королевства франков. Скорее всего имелось в виду договорно обусловленное сближение народностей. Этот процесс по причине «обезглавленности» политического руководства и разобщенности саксонского общества мог развиваться только постепенно независимо от отдельных волнений и вспышек военных действий.

Подавление опасного врага и массовое крещение являются фоном одного из самых ранних текстов каролингской поэзии, так называемого «Carmen de Conversione Saxonum» [31], в котором обращение саксов королем Карлом, отвращение их от «диавола» и приобщение к Троице, «на которой единственно зиждется наша надежда жизни», прославляется как спасительно-историческое деяние. Оно фактически заслуживает того, чтобы быть третьей частыо истории сотворения Отца и воплощения Христова. Своим спасительным мечом Карл исполнил животворный подвиг великого воина и избавителя Христова. Своим триумфом он спас саксов, принеся им мир во имя Троицы. Карл — воитель Божий, новый Гедеон, ему воздается хвала на Страшном суде, и он воспримет блага «Царствия небесного». Его слава не в победе, а в обращении саксов, избавлении их из «диавольского» хаоса и соединении с «великим новым родом Христовым».

Более поздние исследователи прослеживали здесь поэтическую связь с Вергилием и англосаксом Алдхельмом фон Малмесбюри — поэма из семидесяти пяти гекзаметрических стихов представляет собой текстовое предание с участием Ангильбера, впоследствии аббата Сен-Рикье, а также возлюбленного дочери Карла Ротруды. Более поздние исследователи называют авторами поэмы епископа Луллия из Майнца или Павлина из Аквилеи. Но в последнее время чаша весов все больше снова склоняется в пользу Ангильбера главным образом из-за его ярко выраженной приверженности образу Святой Троицы, что проявляется не только в рсамне монастырских построек Сен-Рикье, но и в символике стихотворной формы.

Карл восстановил разрушенный саксами Эресбург и возро-кл названный в его честь Карлсбург, который после успешных аскопок семидесятых годов стали считать «зародышевой клеткой» пфальца и Падерборнской епископии, что, правда, представляется весьма сомнительным, тем более что географическое обозначение «Падерборн» — более древнее и восходит к догерманскому языковому слою — «источник Падера». Не исключено, что Карлсбург надо искать в трех километрах восточнее каролингского монастыря Лисборн вблизи развалин, оставшихся вала вокруг так называемого Хюненбурга. Название «Карлсбург» — это не только далекое напоминание о Константинополе — городе Константина. Поставленное Карлом укрепление не могло продолжить существование, если вскоре оно не растворилось в Падерборне.

Как обычно взяв заложников и оставив на месте гарнизон из франкских отрядов для укрепления границы, Карл форсировал Рейн и вернулся на свои исконные земли в Геристале близ Льежа, где отметил рождественские праздники. После зимней паузы на Пасху Карл отправился в Нимвеген. Не случайно именно в те месяцы Фульде, которой уже в ближайшем будущем отводилась важная роль в миссионерских планах, была передана немалая доля казенного содержания Хаммельбурга, расположенного на франкской реке Заале. Дошедший до нас текст содержит также упоминание о виноградарстве в самом северном регионе сегодняшней Нижней Франконии. Фактический ввод во владение состоялся лишь восьмого октября 776 года на месте с участием двух графов и двух королевских вассалов. Протокол об этой передаче имущества, так называемая Хаммельбургская марка, сохранился и считается одним из самых ранних и значительных свидетельств древ-неверхненемецко-простонародного предания.

Победу над саксами и массовое крещение Карл использовал как повод, чтобы восстановить контакт с Римом и настроить папу в благоприятном для себя духе. Святой отец был весьма разочарован происходившим в Сполето да, видимо, и в Беневенто. Кроме того, папу весьма беспокоили самовластные злоупотребления его заклятого врага Льва, архиепископа Равенны. Он был наслышан о радостных событиях на границах ойкумены; одновременно ему подали надежду на скорое прибытие короля в Италию и Рим, что, естественно, не могло не вызвать радости. Адриан I даже отправил королю послание с предложением встретить его. В конце этого документа папа смиренно написал и о королеве как о «нашей замечательной дочери», а также о Пипине и Карле как о «возлюбленных сыновьях», пожелав, чтобы все варварские народы упали перед королем на колени.

Между тем в голове у Карла глубоко засела мысль о миссионерской деятельности. Восьмого июня 777 года церковь в Утрехте, старом центре евангелизации англосаксов и франков, из рук короля получила грамоту на владение землями и охотничьими угодьями, а вдобавок еще один храм неподалеку от духовного филиала Девентера. После этого король отправился на крупные военные маневры, а также на имперское собрание и синод в Саксонии, в котором предполагалось участие новообращенных саксов из разных регионов. Местом проведения собрания был избран богатый водными ресурсами Падерборн. Здесь был воздвигнут palatium [32] вместе с храмом Спасителя, освященным в том же году. Разумеется, речь шла о простых деревянных строениях, поскольку отводившееся на строительство время было крайне ограничено.

Защищая Хоензибурги Эресбург, король летом, предположительно в августе, использовал «майское поле» для демонстрации мощи и превосходства над противником. Но не только внушительные дружины сопровождали его королевское достоинство. Как свидетельствует житие аббата Фульды Стурма, рядом с ним находилась изысканная группа епископов, аббатов, священнослужителей и клириков, отобранных для участия в соборе, по тогдашней традиции заседавшем в рамках этого всеобщего собрания. Известными его участниками, как следует из текста грамоты, был примас франкской церкви, архиепископ Санса Вильшер, преемник Хродеганга из Меца и единственный тогда митрополит государства франков. Упоминались еще епископ из Меца Ангильрам и аббат Фулрад из монастыря Сен-Дени, который из-за своего почтенного возраста, прежде чем отправиться в языческую и едва-едва обращенную Саксонию, написал нечто вроде завещания. В нем он отказался от собственных владений, по крайней мере в Эльзасе, в пользу своего монастыря.

О ходе этого собрания и его решениях каких-либо точных сведений мы не имеем. Можно лишь предполагать, что там звучали общие рассуждения о создании миссионерских приходов на землях саксов; но уже тогда кое-какие миссионерские регионы закреплялись, например, за аббатом Стурмом из Фульды, который якобы и духовно окормлял значительную часть народа. Между тем время для этого подоспело, и Стурм стал поучать саксов, как «избавляться от идолов и кумиров, осознать в себе веру Христову, разрушать капища, вырубать рощи и строить священные храмы». Эта, по выражению Ганса Патце, «неуклюжая практика» знакома нам и по преемству благочестивого аббата Григория от утрехтских миссионеров, не только разрушавших чужие культовые сооружения, но и грабивших то, что представлялось ценным им (фризам). Чересчур усердные ученики святого Виллихеда, который миссионерствовал в Доккюме, где Винфрид-Бонифаций закончил жизненный путь мученической смертью, при таком «действенном миссионерстве» рисковали своей жизнью.