Между тем наметилось определенное примирение между Византией и папством. Это было равноценно решительному размежеванию противников. Императрица Ирина и ее сын Константин пригласили папу на Вселенский собор в Константинополь, чтобы в обстановке согласия решить богословско-религиозно-политические проблемы так называемого спора об иконоборчестве, считавшегося главным препятствием сближения Востока и Запада. Одновременно в пригласительном послании признавался духовный приоритет Рима перед другими патриархами. Это должно было подвигнуть папу к взаимности. 27 октября 785 года Адриан I ответил вежливым и корректным образом. В традиционной дипломатической форме он признал императоров своими господами, обосновал почитание икон с богословской точки зрения, похвалил императоров за возврат к «праведной вере», объявил об участии своих легатов в предстоящем соборе, отверг равенство с папой патриарха Константинопольского, поставил вопрос о реституции патримоний в Южной Италии и на Сицилии, а также потребовал признания за престолом апостола Петра права на рукоположение в Иллирийских провинциях. Папа не упустил случая настоятельно указать в послании на пример подобающего отношения к преемнику князя апостолов со стороны короля франков и лангобардов, а также «патриция римлян». Последний как раз проявляет смирение к преемнику апостола Петра, подчинив себе «все нации Востока и Запада». Он объединил их со своей империей, вернул Римской церкви захваченные лангобардами провинции, города, крепости и патримонии, присовокупив к ним прочие дарения.
Когда в 781 году стал намечаться союз между государством франков и Византией, который вскоре предполагалось закрепить браком Константина с дочерью Карла Ротрудой, папа тоже решил сделать осторожный шаг в направлении Босфора. Тем самым предполагалось покончить с отчуждением между Востоком и Западом, возникшим более двух поколений назад, а также га рантировать церковно-политическое положение папского престола, его претензии на владения и правопритязания в южной части полуострова, который, находясь под властью герцогов и одноврс меино неаполитанских епископов, лангобардских герцогов Бенс-венто, а также сицилийско-византийских патрициев в Гаэте, бро сал вызов интересам папской церкви. Папа Адриан I, обладая политическим чутьем, особо отмечал мощь франков как гарантом его положения и представил модель общения с преемником апо стола Петра в качестве образцовой для других императоров.
Из-за влиятельной внутрицерковной оппозиции в отношении использования икон Вселенский собор в августе 786 года в Константинополе не состоялся. Поэтому императрица Ирина перенесла его открытие в провинцию, а именно в Никею. Там уже однажды заседал первый Вселенский собор. Это было в 325 году. Собор сформулировал и ввел во всеобщую практику до сих пор действующий символ веры.
Второй Вселенский собор заседал здесь в сентябре и октябре 787 года.
Сближение папы с византийским двором трудно было представить начиная с 785 года, хотя Адриан I благоразумно щадил своего фактического гаранта Карла и его двойное королевство франков и лангобардов, чтобы не поставить под удар собственные территориальные интересы в Италии.
В течение нескольких месяцев до четвертого похода в Италию и третьего по счету посещения Рима Карла представлял в Константинополе эмиссар Вибольд, предположительно зондировавший судьбу согласованного в 781 году матримониального проекта. Этой скорее внешней договоренности между Восточным Римом, преемником апостола Петра и Карлом не суждено было сбыться. Вскоре все рухнуло, что означало новые сложности прежде всего для понтифика.
В конце 786 года король франков перешел Альпы. Его точный маршрут нам неизвестен. Рождество он отмечал во Флорен-щии и оттуда направился в Рим, где был с почестями встречен «апостольским преемником Адрианом». Правда, никакие подробности протокольного характера нам также неизвестны. Главным предметом разговоров было скорее всего герцогство Беневентское, на которое Адриан I снова заявил притязания. Герцог Арихиз, как и Тассилон Баварский, именовавший себя князем, по убеждению нашего биографа (если только он не очень фантазирует), был помазан епископами по королевскому чину, даже возложил на себя корону и зафиксировал свои грамоты «из главного дворца». На слухи о прибытии Карла герцог реагировал довольно своеобразно. Он спешно заключил мир с неаполитанцами, с которыми конфликтовал из-за Амалфиза, и одновременно попытался путем переговоров с королем франков предотвратить военную атаку на Беневенто, на чем давно настаивал папа. Арихиз отправил старшего сына с большими подарками к королю в Вечный город с просьбой не входить на территорию герцогства и уладить все проблемы в духе доброжелательства.
Адриан I воспринял все это с подозрением и стал убеждать короля, чья свита в ожидании трофея и без того внимательно выслушивала папу, двинуть отряды на Капуа и покорить герцога, даже если тот пожелает избежать кровопролития. Через Монтекассино, главное аббатство бенедиктинцев и оплот их монашеского мышления, Карл направил войско в Капуа, самый южный пункт за время всех его походов, и разбил там свой лагерь. Но Арихиз, видимо, огорчив этим святого отца и франкскую знать, снова сел за стол переговоров.
Неуверенный в исходе этих переговоров, князь из Беневенто отправился в расположенный вблизи побережья укрепленный пункт Салерно, откуда в обмен на отказ от военных действий предложил королю своих обоих сыновей — Ромуальда и Гримоальда, а также других многочисленных заложников в качестве гарантов благополучия.
Реально оценив собственный военный потенциал, открытые и скрытые притязания папы на земли Беневенто, трудно преодолимые расстояния между основными регионами по другую сторону Альп и потенциальным очагом напряженности на крайней периферии, Карл принял сделанное ему предложение. При этом он трезво взвесил, что Беневентское герцогство расположено на стыке византийских, папских и франкских интересов и наступление франкских отрядов привело бы к разрушению церковных владений и тем самым к косвенному подрыву его в общем-то высокого авторитета среди разных церковных деятелей Беневенто. Так, главный храм Беневенто 22 марта получил подтверждение на свое владение и обретение иммунитета. А два дня спустя подобной же привилегии удостоилось самое крупное аббатство герцогства — монастырь Сан-Винченцо-ин-Волтурно, за которым еще было признано право на свободное избрание аббата.
Вскоре Карл принял младшего сына Арихиза — Гримоальда и двенадцать других представителей аристократии (цифра 12 в этом контексте приобретает мистический смысл) в качестве заложников и гарантов договора о подчинении. Король через своих эмиссаров велел герцогу, его сыну и всем жителям Беневенто принести присягу верности. Весьма вероятно, что также была достигнута договоренность о ежегодной дани в размере 7000 римских золотых монет. Она была выплачена еще в 811 году, Тем самым Арихиз заявил о подчинении королю франков. Он и его нарол принесли присягу верности, исключавшую какие-либо действия, наносящие ущерб франко-королевским интересам.
В ходе переговоров с герцогом Арихизом, потребовавших с обеих сторон немалой доли благоразумия и гибкости, Карл, по крайней мере частично, сумел удовлетворить и территориальные притязания папы в регионах, находящихся южнее Рима. Так, папа получил Капуа, а также целый ряд городов в приграничном Лиритале, завоеванных герцогом Беневенто Гизульфом в 702 году. Таким образом, за те недели произошло нечто вроде уточнения границ с Беневентским герцогством, как в 781 году с Сабиной и Сполето, в пользу Римской церкви. Учитывая реальное соотношение сил, большего король добиться не смог. Как вскоре выяснилось, Капуа и другие города фактически оставались неотъемлемой частью Беневенто. Если в 817 году выданная Римской церкви грамота Людовика Благочестивого посвящена реституции многочисленных патримоний в регионе Неаполя или даже в Калабрии, отошедших к папе якобы в порядке компенсации за «потерю» Беневенто, то в 787 году скорее всего родилось соответствующее заявление о намерениях его отца, благодаря которому в дальнейшем стала возможной реальная передача территорий.
