– Какая же я была наивная дура, что не поверила тому мужчине, который мне позвонил… Я не думала, что ты могла пасть так низко! – обвиняла ее Даниэла.

– Я это сделала тогда, а ты сейчас, – спокойно, почти равнодушно произнесла Иренэ.

– Ты же убила моего ребенка! Мое невинное дитя! Ты его убила! – у Даниэлы потемнело в глазах. Ей казалось, что она вернулась на восемь лет назад, в тот день, когда не стало ее мальчика, ее единственного сына. Даниэла в отчаянии бросилась к Иренэ и вцепилась ей в волосы. В палату вбежали медсестра и врач и оттащили Даниэлу от Иренэ. Даниэла и сама уже опомнилась, хотя еще и дрожала, как в лихорадке. В дверях она бросила Иренэ: – Ты никогда не будешь счастливой! Это Бог тебя наказывает!

– Убирайся отсюда! Вон! – закричала Иренэ. – Последнее слово еще не сказано! И оно будет за мной! Слышишь, мерзавка?

Даниэла, пошатываясь, вышла в коридор и прислонилась спиной к прохладной стене. Память возвращала ее к трагическим дням ее жизни. Ничего не видя перед собой, Даниэла вышла из больницы. У машины ее ждал шофер. Он открыл перед ней дверцу, и Даниэла направилась к нему, но вдруг остановилась. Навстречу ей по ступеням поднимался Альберто:

– Кого я вижу! – закричал он. – Моя вторая мама! Ты что же, привозила шоколадки для Иренэ?

– А тебе все как с гуся вода, не так ли? А ведь ребенок, которого ждала Иренэ, был от тебя! – воскликнула Даниэла. – И ты прекрасно знаешь, что я тут не замешана ни в чем.

– Конечно, – засмеялся Альберто. – Где тебе? Ты не способна обидеть и муху. Но важно, чтобы Иренэ думала по-другому!

– Что ты задумал? Что будет с Моникой, когда она родит тебе ребенка?

– Ах вот что ты хочешь знать? Я тебе скажу, – произнес Альберто, понизив голос – Я подарю ребенка какой-нибудь бездетной семье. И ты будешь искать его всю жизнь и сойдешь с ума, потому что никогда не найдешь!

Альберто расхохотался, легко взбежал по ступеням и исчез в дверях больницы. Даниэла смотрела ему вслед. Неужели она когда-то любила этого человека? А ведь любила до самозабвения.

…Альберто вошел к Иренэ, громко ругаясь:

– Какого черта ты позвала Даниэлу? Что ты хотела от нее услышать?

– Я хотела высказать ей в лицо все, что к ней чувствую! Нет, ну какая артистка! Она так натурально изображала возмущение и, конечно, не призналась ни в чем.

– А мне она призналась! Она смеялась над тобой, сказала, что рада, что все так удачно устроила! Она же цинична до мозга костей! И она опасна, – сказал Альберто, усаживаясь на стул рядом с кроватью Иренэ.

– Я ее ненавижу! Если бы ты знал, как я ее ненавижу! Мне в жизни осталось только одно: я должна ей отомстить. Мы ее уничтожим! – бесновалась Иренэ.

Джина и Ханс сидели на лужайке в саду дома Даниэлы. Ханс только что попросил Джину стать его женой. Джина понимала, что если она сейчас откажет ему, он уедет, и больше они никогда не увидятся.

– Ты же знаешь, я не могу уехать из Мексики из-за детей, – сказала Джина.

– Мы можем сделать по-другому. Ты будешь ездить в Германию ненадолго, а я буду приезжать сюда. Через какое-то время я смогу оставить работу и переберусь жить в Мексику, – Ханс, взял ее за руку и с надеждой смотрел на Джину.

– Ну хорошо… Я согласна. Ты счастлив? – Джина дотронулась губами до его лба.

– Чтобы не ждать то время, которое здесь в Мексике должно пройти после развода, мы можем пожениться в Германии, – предложил Ханс и радостная улыбка осветила его лицо.

– Прекрасно! Заодно и Германию посмотрю! – мечтательно сказала Джина. – Надо будет познакомить тебя с детьми. Я поговорю с Фелипе.

– Боюсь, ему это не понравится, – насторожился Ханс.

– Ничего! Потерпит! Я не собираюсь просить его благословения!

…Вернувшись из больницы, Даниэла позвонила Сонии, и та приехала. Даниэла рассказала о том, что произошло в клинике. И все – Джина, Сония и Ханс – сидели в гостиной, совершенно ошеломленные услышанным.

– Я никогда не прощу этого ни Иренэ, ни Альберто, – сказала Даниэла.

– Вы хотите им отомстить? – спросил Ханс.

– Нет. Я верю в высшую справедливость. Бог, он все видит. Я все оставляю в его руках, – ответила Даниэла.

– Как еще земля носит таких людей, как Иренэ и Альберто! Да, дурные новости! – заметила Сония.

– Разнообразия ради, я вам хочу сообщить одну хорошую новость, – сказал Ханс – Мы с Джиной решили пожениться!

На следующий день Даниэла чувствовала себя совершенно разбитой. Она плохо спала, ее не оставляли мысли о погибшем сынишке. Зарубцевавшаяся было со временем рана, опять открылась и кровоточила. Если эти люди были способны на такое, то что же ждет Монику? Тревога за нее сжимала ей сердце. Даниэла поехала на работу в Дом моделей, но все валилось у нее из рук. К ней в кабинет зашел Фелипе. Последнее время он ходил, как в воду опущенный. Он начал сомневаться уже даже в себе самом. Столько лет он жил с Джиной и был уверен, что она его любит, а Джина его обманывала, и дети, оказывается, не его. Возможно ли такое? Фелипе решил прояснить это и докопаться до правды. Даниэла наверняка должна знать, сболтнула ли Джина это просто так чтобы позлить его, или это правда.

– Я не понимаю, почему вы себя ведете, как дети! – воскликнула Даниэла.

– Умоляю тебя, Даниэла! Скажи мне, Джина Даниэла и Густаво – мои дети? Ты должна знать, ведь Джина делится с тобой! – Фелипе с тоской смотрел на Даниэлу.

– Разумеется, твои! – слегка раздраженно ответила Даниэла.

– Поклянись! – потребовал Фелипе.

– Ей-Богу, Фелипе, не будь смешным! Как ты можешь сомневаться! Джина просто хотела тебя поддразнить.

– Ты не покрываешь ее? – допытывался Фелипе.

– И никогда не стала бы этого делать. Когда я узнала, что она тебе такое брякнула, я чуть с ней не поссорилась, – успокаивала его Даниэла. – Но Джина это сказала в отместку… Ты ведь тоже… скажем, был не очень-то деликатен с ней.

– Я ей сказал только правду! – покачал головой Фелипе.

Дверь в кабинет открылась, и в него влетела Джина. Увидев Фелипе, она остановилась:

– Как удачно, что ты здесь! А я хотела поехать к тебе!

– Если ты хотела извиниться передо мной, то напрасно. Я тоже был неправ и…

– Извиниться? Вот еще! Я хотела сообщить тебе, что выхожу замуж за Ханса! – перебила его Джина. – И нам надо кое о чем договориться.

– Не о чем нам договариваться! – рассвирепел Фелипе. – Выходи за своего Ханса! Это – твое дело. Можешь даже ходить вверх ногами. Но детей ты больше не увидишь!

– Ты не можешь запретить мне видеться с моими детьми! – взвизгнула Джина.

– Ради Бога, прекратите! – взмолилась Даниэла, у которой и так болела голова. – Если вам так хочется ругаться, пожалуйста, найдите для этого другое место!

– Ты же видела, он первый начал! – сказала Джина.

– Я пришел по-хорошему… – оправдывался Фелипе, которому стало неудобно перед Даниэлой.

– Даниэла права! Нам незачем ругаться здесь, в ее кабинете! – махнула рукой Джина, указывая на выход. – Пошли отсюда! В мой кабинет!

Фелипе, извинившись перед Даниэлой, поспешил вслед за Джиной.

– Хватит мне голову морочить! – закричал Фелипе, врываясь в кабинет Джины. – Даниэла мне все сказала. Джина Даниэла и Густаво – мои дети!

– С чем тебя и поздравляю, – едко ответила Джина.

– Не шути со мной! – взорвался Фелипе.

– Ну хорошо, я это сказала, чтобы разозлить тебя! Ты доволен? – призналась наконец Джина.

– Ты просто бездушная вертихвостка! – сказал Фелипе.

– Но то, что я сказала о нас с Хансом, – чистая правда! – торжествующе произнесла Джина. – Мы с ним поженимся!

– А меня это не касается! – заявил Фелипе. – Ты свободна и можешь делать, что твоей душеньке угодно. Но со свадьбой вам придется обождать, слишком мало времени прошло после развода. Я посмотрю, дождется ли тебя твой немец!