– Не знаю, – задумчиво проговорила Джина, – могу ли я стать счастливой. Я не уверена в своих чувствах.

Ханс напомнил Джине о детях. Джина долго молчала, а потом, резко вскинув голову, словно освобождаясь от сомнений, произнесла:

– Сегодня я согласилась с Фелипе, но уже ничего не поделаешь, что было, то было, – Она пристально посмотрела в глаза Хансу. – Ведь ты уже поцеловал меня, и ничего страшного не случилось. Так поцелуй меня еще раз.

Ханс наклонился и поцеловал Джину в щеку, а она, крепко обняв его, стала с жадностью целовать его в губы.

Помирившись с Джиной, Фелипе почувствовал огромное облегчение. Сегодня он наконец решил наболевший вопрос, так долго не дававший ему покоя. На радостях он даже был готов пропустить рюмочку-другую бренди, но вовремя подавил в себе это желание, поскольку ему надо было ехать в контору, а Фелипе придерживался железного правила: никогда не садиться за руль, выпив даже каплю спиртного. Впрочем, он не слишком переживал, решив отложить это удовольствие до вечера.

В конторе он поспешил поделиться своей приятной новостью с Херардо, который от души обрадовался, узнав, что семейные дела его друга вроде бы начинают идти на лад.

Рассказав о своем разговоре с Джиной, Фелипе в шутку заметил, что раз уж он решил помириться с женой, то намерен вновь вернуться на ипподром. Херардо согласился с ним, предупредив, однако, чтобы Фелипе не слишком усердствовал и не забывал о своем артрите.

Вечером Джина собралась навестить Даниэлу. Фелипе не слишком этому удивился, зная, что Даниэла очень тяжело переживает разрыв с Моникой и измену мужа, и нуждается в постоянном участии подруги. Поэтому он не стал возражать против решения Джины, а наоборот, попросил ее передать Даниэле его искреннее сочувствие.

Оставшись с детьми, Фелипе решил позвонить Даниэле. Он снял трубку и набрал номер.

– Говорит адвокат Бретон, – представился Фелипе, услышав голос Марии, – позовите, пожалуйста, Даниэлу.

– Она только что вышла.

– С кем? – поинтересовался Фелипе.

– Одна, – ответила Мария. – Она не захотела, чтобы сеньора Джина пошла с ней.

Фелипе на секунду задумался и спросил:

– Сеньор Ханс уже вернулся?

– Да, – послышалось на другом конце провода, – но сейчас его нет дома.

Фелипе положил трубку. Он стоял и раздумывал, не зная, как ему поступить: дождаться возвращения Джины и спросить, где она была, или ехать домой к Даниэле и дожидаться ее там? А что, если она туда больше не вернется. Да и перспектива новой встречи с Хансом тоже не слишком улыбалась ему.

Прошло еще несколько минут, Фелипе по-прежнему мучительно соображал, что ему делать. Он понимал, что теряет время. Наконец Фелипе принял решение, правда, он не был уверен в том, не будут ли его усилия напрасной тратой времени.

Фелипе быстро спустился вниз, чтобы попросить привратницу присмотреть за детьми. Потом он вышел на улицу и сел в машину. Фелипе хорошо знал район, где жила Даниэла, поэтому он без труда нашел гостиницу, расположенную неподалеку от ее дома.

Фелипе подошел к портье и попросил разрешения подняться наверх, сказав, что он ищет одного человека, с которым должен был встретиться, но, к сожалению, опоздал. Портье утвердительно кивнул.

Джина и Ханс сидели за столиком в ресторане. Полчаса назад они зашли в гостиницу, решив провести вместе этот вечер.

– Я знаю, что поступаю глупо, но ничего не могу с собой поделать, – говорила Джина, прижавшись щекой к плечу Ханса, – мне очень хочется быть рядом с тобой.

– Через несколько дней я возвращаюсь в Германию, – Ханс нежно погладил руку Джины.

– Поэтому мне и хочется побыть с тобой как можно дольше. – Джина обняла Ханса, и их губы слились в поцелуе. – Конечно, я могла бы остаться у Даниэлы, чтобы вообще не расставаться с тобой, но она бы ни за что не согласилась.

Джина опять стала целовать Ханса. Они так увлеклись, что не заметили, как из дальнего угла за ними наблюдает Фелипе с фотоаппаратом в руках. Он сделал несколько снимков и осторожно вышел из зала.

– Если бы ваш муж видел нас, – со вздохом сказал Ханс, освободившись от объятий Джины.

– Фелипе ни о чем не подозревает, – поспешила успокоить его Джина, – он понимает, что сейчас я должна быть с Даниэлой, и не будет ни в чем сомневаться.

Посидев в ресторане еще немного, Джина с Хансом вышли в коридор. Ханс направился к выходу, но Джина задержала его со словами:

– Пусть эта ночь будет нашей, – и она показала Хансу ключ от номера.

– Это будет ночь нашего прощания? – грустно спросил он Джину.

– Может быть, – согласилась она.

– Мне будет очень тяжело без вас в Германии, – Ханс глубоко вздохнул. – Я никогда не смогу забыть вас, Джина.

Они вошли в лифт. Там Джина не могла удержаться и вновь обняла Ханса, осыпая жаркими поцелуями его лицо. Когда дверь лифта распахнулась и Джина выпустила Ханса из объятий, она с ужасом увидела направленный на них объектив фотоаппарата, который держал в руках Фелипе.

– Что ты скажешь мне на этот раз? – спросил он тихим голосом.

Некоторое время Фелипе стоял неподвижно, пронзая Джину презрительным взглядом, потом повернулся и быстро пошел по коридору по направлению к выходу.

Джина, словно очнувшись, бросилась следом и, догнав Фелипе, задержала его за рукав пиджака.

– Выслушай меня! – сказала она с мольбой в голосе.

– Мне незачем это делать! – ответил Фелипе, едва сдерживая душившее его бешенство.

– Мы просто хотели попрощаться, – пыталась оправдаться Джина. – Ханс скоро уедет в Германию.

– Хорошо же вы с ним прощались, нечего сказать! – на лице Фелипе появилась ироническая улыбка.

– Фелипе! – вмешался Ханс, который подошел к ним. – Джина решила остаться с вами. Она хочет сохранить семью.

– Какая к черту семья! – Фелипе бросил на соперника негодующий взгляд.

– Прости меня, Фелипе! – умоляла в отчаянии Джина.

– Вчера мы с тобой только впустую сотрясали воздух, – Фелипе так посмотрел на жену, что Джина невольно съежилась под его колким взглядом. – Я не напрасно подозревал, что ты насмехаешься надо мной. Но теперь этому пришел конец! Понятно?

Он бросил на Джину еще один уничтожающий взгляд и стремительным шагом направился по коридору к выходу.

Джина застыла на месте, словно пораженная ударом молнии. Потом, разрыдавшись, она бросилась к двери лифта и стала царапать ее ногтями.

Ее истерика длилась несколько минут, показавшихся Хансу вечностью. Затем рыдания прекратились, и Джина, ощутив внезапную слабость и странную тяжесть во всем теле, в изнеможении опустилась на пол.

Ханс осторожно приподнял ее, и взяв на руки, усадил Джину в стоявшее неподалеку кресло.

– Он ничего не понял, – Джина обхватила голову руками. – Я сама во всем виновата. Ради Бога, не надо так переживать, Ханс. Идем отсюда.

Джина поднялась с кресла и, опершись на руку Ханса, направилась к лифту.

Выйдя на улицу, они долго стояли у входа в гостиницу, не зная, как им поступить дальше. Джина долго думала о чем-то своем и наконец произнесла:

– Все-таки какой же Фелипе лицемер! Как он мог улыбаться мне, если знал, что я собираюсь встречаться с тобой?

– Он устроил нам ловушку, – задумчиво сказал Ханс.

– А я, как дурочка, попалась в нее, – продолжила его мысли Джина.

– Что он теперь намерен делать? – поинтересовался Ханс.

– Об этом я даже думать боюсь! Надо же додуматься прийти с фотоаппаратом! – Джина с негодованием передернула плечами. – Что теперь скажут дети? Надеюсь, Фелипе все-таки сообразит, что им не нужно ни о чем говорить.

Подъехав к дому, Фелипе долго не решался подняться к себе в квартиру. Он не знал, что говорить детям. Однако, решив, что, сидя в машине, он только напрасно теряет время, Фелипе вошел в подъезд.

Не успел он переступить порог квартиры, как к нему подбежала Джина Даниэла и стала спрашивать его, когда придет мама. Фелипе взял девочку на руки и отнес в детскую. Там он уложил ее в постель и долго сидел рядом. Сказав дочери, что мама останется на ночь у тети Даниэлы, Фелипе стал рассказывать ей сказку, чтобы она поскорее заснула. Наконец Джина Даниэла закрыла глаза, и Фелипе на цыпочках вышел из детской.