Роса бросила на нее удивленный взгляд:

– Вы уходите?

– Да, у меня есть одно неотложное дело.

– Когда вы вернетесь? Что я должна сказать сеньоре Джине, если она будет спрашивать о вас?

– Не знаю, Роси, не знаю, – рассеянно ответила ей Даниэла, направляясь к выходу.

Даниэла вела машину и размышляла: «Вот уже третий раз, как я еду к Альберто на этой неделе. Не слишком ли много чести?» Даниэла повернула направо. Теперь до знакомого ей дома оставалось всего полтора квартала. Еще не поздно было передумать и повернуть обратно. Но ее решение было твердым: «Я должна в последний раз попытаться заставить его понять, что ему следует оставить Монику в покое. Ведь он когда-то был моим мужем. Может быть, в его душе осталась хоть капля уважения ко мне».

Даниэла оставила машину неподалеку от входа во двор и через несколько минут уже нажимала кнопку звонка той самой двери, у которой она стояла неделю назад. Дверь долго не открывали, наконец на пороге появился Альберто и отвесил ей шутливый поклон:

– Твой приход очень кстати. Ты можешь приготовить мне завтрак, – Альберто сделал широкий жест, приглашая Даниэлу войти.

Даниэла посмотрела на его лицо. За прошедшие дни синяки под глазами приняли зловещий иссиня-желтый оттенок, а ссадины на лбу и на подбородке, казалось, светились в полумраке прихожей. Левое ухо Альберто слегка опухло и придавало ему какой-то придурковатый вид. На переносице образовался большой кровоподтек, напоминавший лесной орех.

«Да, здорово он его отделал», – подумала Даниэла с невольным уважением к мужу и проговорила:

– Как видно, мы тогда еще не обо всем поговорили с тобой. Я узнала, что ты встречался с Моникой возле дома Маргариты.

– Я ее очень люблю и не могу сидеть сложа руки, – Альберто вздохнул, было трудно понять, говорит ли он это всерьез или просто издевается над Даниэлой.

– Ты просто напрасно тратишь время. Она не желает тебя видеть, – в голосе Даниэлы чувствовалось презрение, она прекрасно знала, что представляет собой ее бывший муж, и понимала всю лживость и лицемерие его слов. – Альберто, Моника не виновата в том, что произошло между нами, – теперь Даниэла пыталась говорить спокойно. – Я прошу тебя, не надо больше портить ей жизнь.

– Но я же люблю ее. Я не могу забыть ее поцелуев, – Альберто напустил на себя горестный вид. – Она еще совсем юная, но в ней столько страсти.

С этими словами Альберто слегка обнял Даниэлу за талию. Она резко отшатнулась:

– Не смей прикасаться ко мне! – Даниэла с силой оттолкнула от себя Альберто, который потерял равновесие и неловко опустился в стоявшее рядом кресло.

Даниэла больше не могла и не хотела сдерживать ярости, которая накопилась в ее душе за эти дни. В Альберто полетело все, что попадалось ей под руку: блокнот, какая-то книга, подушка от дивана.

Альберто, сидя в кресле, увертывался от летящих в его сторону предметов и пытался хоть как-то урезонить Даниэлу:

– Ты с ума сошла! Что ты делаешь! Да успокойся же ты, наконец!

Он не выдержал, поднялся с кресла и закричал прямо в лицо Даниэле:

– Кто ты такая, чтобы мне приказывать? Ты думала устроить себе счастливую жизнь, да? Ну нет, ты у меня заплатишь за все, что ты со мной сделала!

Неожиданно Альберто крепко схватил Даниэлу за плечи, прижал к себе так, что у нее перехватило дыхание, и попытался поцеловать. Даниэла отбивалась, как могла. Между ними возникла короткая схватка:

– Пусти меня! Отпусти! – Даниэла ударила Альберто локтем в солнечное сплетение.

Альберто вскрикнул от боли, но тут же с силой толкнул Даниэлу всем телом. От удара она повалилась навзничь и, падая, ударилась затылком о стол.

Альберто наклонился, дотронулся до ее лица, чуть приподнял ее за плечи и зловеще улыбнулся. Даниэла потеряла сознание.

Моника теперь часто навещала Маргариту. Ей нравилось бывать у нее дома, потому что рядом со своей подругой она чувствовала облегчение. У Маргариты ей никто не мешал оставаться наедине со своими мыслями. Маргарита, в отличие от Летисии, была слишком деликатна, чтобы докучать Монике надоедливыми вопросами. Однако она тоже не одобряла ее знакомства с Альберто и не стеснялась прямо говорить Монике об этом:

– Это все несерьезно. Ты должна забыть о нем и прислушаться к словам матери.

– Он теперь стал другим… – начала было Моника, но их разговор прервал телефонный звонок.

Маргарита сняла трубку и тут же опять положила ее:

– Опять кто-то ошибся, – пояснила она Монике. Моника не могла этого не заметить и решила сама ответить на следующий звонок. Каково же было ее удивление, когда в трубке послышался приглушенный расстоянием взволнованный голос Альберто:

– Я знал, что застану тебя здесь. Пожалуйста, приезжай прямо сейчас ко мне домой. Ты убедишься, что я ни в чем не виноват. Я хочу оправдаться перед тобой.

В трубке послышались прерывистые гудки. Моника задумалась на несколько минут, потом быстро встала, взяв свою сумочку, и собралась уходить.

Напрасно Маргарита пыталась удержать ее от этого безрассудного, по ее мнению, шага. Моника не хотела слушать ее:

– Пойми, Маргарита, я не знаю, кому верить, и мне нужно разрешить мои сомнения.

– Я думаю, твоему отцу это не понравится, – продолжала отговаривать Монику подруга, – а потом, он ведь нанял человека, чтобы следить за Альберто. Вдруг тебя там увидят?

– Мне нет до этого дела. Никто не может понять, что я сейчас чувствую. Я обязана выслушать его, ведь он же отец моего ребенка, – с этими словами Моника вышла из комнаты, пообещав Маргарите скоро вернуться и обо всем рассказать.

…Альберто открыл дверь, пропуская Монику в прихожую. При этом она заметила, как он торопливо поправлял рубашку, расстегнутую чуть ли не до пояса. Моника осмотрелась по сторонам и произнесла:

– Не знаю, стоило ли мне приезжать сюда.

– Я хочу показать тебе, как глубоко ты заблуждалась, – Альберто жестом пригласил ее пройти в комнату.

Моника сделала несколько неуверенных шагов и застыла в остолбенении. На диване прикрывшись халатом Альберто полулежала Даниэла. Моника стояла широко открыв глаза от изумления. Альберто осторожно приблизился к ней и проговорил:

– Она по-прежнему меня любит. Она пришла соблазнить меня. Ей хочется, чтобы мы с тобой расстались.

Даниэла открыла глаза, огляделась и попыталась сказать что-то в свое оправдание, но Моника не захотела ее слушать и опрометью бросилась из квартиры Альберто.

Даниэла почувствовала, как ее лицо заливает краска стыда. Она знала, на что способен ее бывший муж. Но такое… Нет, это просто не укладывалось в ее голове. «Это верх подлости, цинизма, в нем не осталось ничего человеческого, – Даниэла никак не могла прийти в себя. – Жалко, что в тот раз я удержала Хуана Антонио от дальнейшей расправы, мало ему досталось». Даниэла была готова сама броситься с кулаками на Альберто, столь велика была ее ярость, но постепенно здравый смысл взял верх над эмоциями.

Даниэла поднялась с дивана и стала одеваться. Альберто подошел к ней и с издевкой предложил:

– Хочешь, возьми мой халат, ведь ты же у себя дома.

– Больше ты ничего не сделаешь, Альберто, – голос Даниэлы звучал на удивление спокойно.

– Интересно, что ты станешь делать? Бить меня, оскорблять, плакать? Я теперь не боюсь ни тебя, ни твоего мужа. Моника больше не поверит ни единому твоему слову.

– Ты ошибаешься, – Даниэла чувствовала, как бешенство снова охватывает ее, – то что ты сейчас сделал, ничего не значит, потому что она видела, как я любила ее все эти годы.

– Какие красивые слова, – Альберто сделал вид, что собирается аплодировать. На его губах играла ехидная усмешка.

– Замолчи, – Даниэла больше не могла сдерживать себя и с размаху ударила Альберто по щеке. Потом еще и еще. С ней сделалась истерика. Слезы душили ее:

– Ты негодяй, сволочь. Ты просто сумасшедший, – пощечины градом сыпались на Альберто, однако он, казалось, даже не пытался сопротивляться, а только уворачивался от ударов, приговаривая: