Ресторан «Хэвмор», Пандара-роуд

Девять месяцев назад

―Шьям, — сказала Приянка, пытаясь отпихнуть меня, — это не место для того, чтобы вытворять подобные вещи. Мы на Пандара-роуд.

— Да неужели? — произнес я, отказываясь отодвинуться от нее. Мы сидели за угловым столиком, частично скрытым резной деревянной перегородкой. — Что не так с Пандара-роуд? — Я продолжал целовать ее.

— Сюда приходят целыми семьями, — пояснила она, положив ладонь мне на лицо и снова отталкивая меня — на этот раз более решительно.

— И что с того? В семьях то и дело возникают такие ситуации.

— Очень смешно. Ты сам выбрал это место. Надеюсь, здесь хорошо кормят. Ты утверждал, что это так.

— Здесь лучшая в Дели кухня.

Мы сидели в ресторане «Хэвмор», одном из полудюжины дорогих, но прекрасных мест на Пандара-роуд. Музеев с нас было достаточно. После Железнодорожного музея мы ходили в планетарий — и я готов признать, что темный пустой зал представлял прекрасные возможности для развития романтических отношений. Кроме того, мы побывали в Музее естествознания, в Музее кукол и в Музее науки. Приянка считала, что в музеях можно уединиться, что они окружены ухоженными садами и в них имеются дешевые буфеты.

— Сто тридцать рупий за дал![10] — воскликнула Приянка, посмотрев в меню. Ее подведенные сурьмой глаза расширились, ноздри затрепетали: моя милая стала похожей на ошарашенного персонажа мультфильма. Я смутился, поскольку к нашему столику уже подошел официант, готовый принять заказ.

— Просто закажи что хочешь, о'кей? — тихо сказал я.

На это у Приянки ушло минут пять. Вот как она принимала свое решение: шаг первый — она рассортировала все блюда в соответствии с их ценой; шаг второй — самые дешевые кушанья расположила в порядке увеличения их калорийности.

— Один наан,[11] масла не надо. Желтый дал, — говорила она, а я тем временем любовался ею.

— Ладно, не надо желтый дал, пусть будет черный. И…

— И один шахи панир,[12] — подсказал я.

— Ты всегда заказываешь одно и то же — черный дал и шахи панир. — Приянка скорчила милую рожицу.

— Да, та же самая девушка — та же самая еда. Зачем экспериментировать, если тебе и так достается все самое лучшее?

— Ты такой славный. — Приянка улыбнулась, ее глаза заблестели. Она ущипнула меня за щеку и скормила мне немного лукового уксуса, стоявшего на столе. Вряд ли это можно было назвать романтичным поступком, но мне понравилось.

Но тут, увидев, что к соседнему с нами столику направляется какое-то семейство, она отдернула руку. Семья состояла из молодой супружеской пары, двух их маленьких дочерей и пожилой леди. Дочки были близняшками, наверное, лет четырех от роду.

Лица у всех членов семьи были угрюмые, и они не перебросились между собой даже парой слов. Я удивился тому, что эти люди решили выйти в свет, — вполне могли сердиться друг на друга дома.

— Какие у тебя новости? — поинтересовалась Приянка.

— Ничего особенного. Мы с Врумом корпим над документацией для пользователей бытовой техники.

— Клево. И как продвигается дело?

— Неплохо. Кстати, самые лучшие сайты довольно просты. Кроме того, Врум заканчивает работу над сайтами, предназначенными для умственно неполноценных людей. Он говорит, что ими смогут пользоваться даже американцы.

— Ну не настолько же они тупые, — рассмеялась Приянка. — Вспомни, американцы изобрели компьютер.

Официант принес нам еду.

— Да, в Америке можно найти десяток умных парней. Остальные ее жители звонят нам по ночам, — сказал я, отщипывая кусочек лепешки и макая в суп.

— Это верно. Нам звонят люди недалекого ума. «Скажите, где находится кнопка, включающая этот прибор?» — передразнила Приянка кого-то из наших клиентов и положила на тарелку микроскопическую порцию еды.

— Ешь как следует, — настаивал я. — Хватит все время сидеть на диетах подобно Эше.

— Я не голодна, — возразила Приянка, когда я, не считаясь с ее мнением, положил ей разумную порцию съестного.

— Слушай, а я рассказывала тебе об Эше? Только никому не говори, — многозначительно прошептала она, вытаращив глаза и подняв брови.

Я помотал головой:

— Ты обожаешь сплетничать, верно? Тебе следовало бы присвоить титул «Радио Сплетни 99,5 ФМ».

— Я никогда не сплетничаю. — Приянка с самым серьезным видом помахала вилкой: — Боже, как вкусно!

Я гордо выпятил грудь, будто сам всю ночь напролет готовил эти блюда.

— Ну конечно же, ты завзятая сплетница. Если кто-то начинает рассказ со слов «Только никому не говори», значит, за этим последует нечто пикантное.

Приянка покраснела, и кончик ее носа стал похож на помидор. Она выглядела чертовски привлекательно. Я хотел было поцеловать ее, но сидевшее рядом с нами сварливое семейство затеяло какой-то спор, и мне не захотелось разрушать их угрюмое настроение.

— Ладно, может, я и сплетница, но сплетничаю не очень часто, — пришлось согласиться Приянке. — Кроме того, я где-то читала, что сплетни — дело хорошее.

— Неужели? — поддразнил ее я.

— Да, это признак того, что ты интересуешься людьми, что они тебе не безразличны.

— Звучит не слишком убедительно, — расхохотался я, показывая на нее ложкой. — Так что там Эша? Насколько я знаю, Врум пытается подбить к ней клинья. Как тебе кажется, он ей нравится?

— Шьям, это давно не новость. Эша уже успела отказать Вруму. Я же хочу сказать тебе, что она собиралась принять участие в конкурсе «Мисс Индия». Но на прошлой неделе ей дали от ворот поворот, потому что она недостаточно высокая. В ней пять футов и пять дюймов, а минимальный рост конкурсанток — пять футов и шесть дюймов. Радхика застала ее плачущей в туалете.

— Ничего себе! «Мисс Индия»?

— Да ладно, она недостаточно красива для этого. Ей нужно бросить работу модели, она и без того худенькая. С меня, пожалуй, хватит — наелась до отвала. — Приянка отодвинула от себя тарелку.

— Ешь, глупенькая. Чего ты больше хочешь — быть счастливой или худой? — Я снова придвинул к ней тарелку с едой.

— Хочу быть худой.

— Заткнись и поешь как следует. А что касается Эши, — мне очень жаль, что она не будет участвовать в конкурсе «Мисс Индия». Хотя попытка не пытка.

— Да, но она так плакала. Значит, ей было больно. Ведь в конечном-то счете она приехала в Дели против воли родителей. Сражаться в одиночку — дело трудное.

Я кивнул.

Мы закончили есть, и тут, как джинн из бутылки, явился официант и забрал грязные тарелки.

— Хочешь десерт? — спросил я.

— Нет. Я чувствую себя ужасно набитой, — ответила Приянка и положила руку на шею, желая показать, что сыта по горло. Иногда она ведет себя несколько мелодраматично, совсем как ее мама. Но я, конечно же, оставил эти свои мысли при себе.

— Хорошо, дайте мне, пожалуйста, одну порцию кулфи.[13]

— Закажи лучше гулаб джамун,[14] — возразила Приянка.

— Да? А я думал, ты отказалась от десерта… О'кей, пусть будет один гулаб джамун.

Официант вернулся в свою волшебную бутылку.

— Как поживает твоя мама? — осведомился я.

— По-прежнему. Мы ни разу не ссорились с тех пор, как бурно выяснили отношения на прошлой неделе, и это вполне можно отметить. Пожалуй, я съем половину десерта.

— А что случилось на прошлой неделе?

— На прошлой неделе? Ах да. К нам на обед пришли родственники. Представь себе: обед заканчивается, и мы лакомимся мороженым с карамелью. Дядя говорит, что моя двоюродная сестра выходит замуж за доктора — кажется, кардиохирурга.

К нашему столику подошел официант с десертом.