Я посмотрел в окно. Ветер казался холодным, особенно у меня на щеках. Я дотронулся до своего лица. Черт побери, я понятия не имел, что плачу.

— А теперь ты можешь закрыть окно? — спросила Эша. — У меня волосы совсем растрепались.

Я закрыл окно и постарался покрепче закрыть глаза, но не смог сдержать слез. Не подозревал, что я такая размазня.

Я посмотрел на Приянку. Может, у меня просто разыгралось воображение, но мне показалось, что ее глаза тоже влажны. Она повернулась ко мне, а затем быстро отвела взгляд. Я не мог смотреть на нее, особенно на ее нос.

Врум достал две салфетки и протянул их нам.

— Зачем это? — спросил я.

— У меня тут зеркало заднего вида, — ответил он.

— Мы тоже всё видим, — хором сказали Радхика с Эшей и рассмеялись.

— Веди машину, о'кей? — возмутился я, но салфетку взял. Сделав вид, что вытираю нос, я незаметно промокнул глаза. Приянка поступила так же.

Эша погладила Приянку по руке.

— Вы, ребята, такие забавные. Напомните, как вы познакомились в колледже, — попросил Врум.

— Проехали, — отозвался я.

— Да ладно тебе, Шьям, просто расскажите, и все. Я ничего об этом не знаю, — сказала Радхика.

— Мы познакомились на ярмарке в кампусе. — Мы с Приянкой заговорили одновременно.

Я посмотрел на нее. И мы обменялись почти официальными улыбками.

— Расскажи ты, — предложила Приянка.

— Нет. У тебя лучше получится, — возразил я.

Приянка села прямо и приготовилась поведать всем историю, которую мы рассказывали уже сотню раз, но никогда не уставали повторять.

— Мы встретились на ярмарке в колледже на втором году обучения. У каждого из нас было по стенду. Моя экспозиция была посвящена правам женщин, я показывала слайды, рассказывающие о проблемах, с которыми сталкиваются индийские женщины, живущие в деревнях. У Шьяма был прилавок с видеоиграми. Но к нам никто не заходил — все сразу устремлялись к палаткам с едой.

— А что потом? — Эша не отрывала взгляда от Приянки.

— Тогда мы с Шьямом заключили сделку: договорились, что будем посещать палатки друг друга по шесть раз в день; Шьям будет приходить ко мне и смотреть слайды о том, как женщины вкалывают на фермах, и об образовательных программах для женщин, а я буду играть в «Дум II на игровой приставке, стоявшей в его палатке. Под конец ярмарки я так наловчилась, что стала обыгрывать его, — похвалилась Приянка.

— Без проблем, — перебил ее я. — Можем поиграть с тобой в «Дум II» в любой день.

— Как бы то ни было, мы ходили друг к другу очень часто и под конец почувствовали… — Приянка замолчала.

— Что? — спросила Радхика.

— Мы почувствовали, что обе эти палатки находятся в нашем полном распоряжении, и если мы вместе, то нам никто больше не нужен. — Голос Приянки стал глуше.

У меня в горле появился ком размером с апельсин, и я просто кивнул, пытаясь выглядеть равнодушным.

Мы молчали. Казалось, Приянка вот-вот разрыдается.

— Все идет своим чередом. Жизнь продолжается, и мы переходим к тому, что лучше прежнего. С «плейстейшн» на «Экс-бокс», — заявил Врум.

Ненавижу Врума. Приянка только было расслабилась, но его мудрые слова вернули ее к действительности. Она сменила тему.

— Мы далеко от колл-центра? — поинтересовалась моя бывшая девушка.

Я посмотрел на часы:

— Черт побери, Врум! Уже четыре часа. Сколько нам осталось ехать?

— Километров пять. Я теперь еду медленнее. Хотите, чтобы я прибавил скорость?

— Нет! — закричали мы.

— Мы опоздаем. Бакши будет в ярости, — волновался я.

— Я могу срезать, — предложил Врум.

— Срезать? — переспросил я.

— Можно сразу свернуть налево. Там есть дорога, которую строители проложили для своих нужд. Поедем через поля и выиграем около двух километров.

— Эта дорога освещена? — осведомилась Эша.

— Нет, но у нас же есть фары. Мне уже доводилось ездить по ней. Давайте так и сделаем, — решил Врум.

Проехав около километра, мы резко свернули налево.

— Ой! — вскрикнула Эша. — Ты не предупредил, что эта дорога такая ухабистая.

— Потерпите всего несколько минут, — сказал Врум. — Вчера прошел дождь, и тут лужи.

Мы нырнули в темноту, фары работали во всю мощь, освещая путь. Мы проезжали поля и стройплощадки с цементом, кирпичами и какими-то железяками. Иногда мы замечали глубокие котлованы, предназначенные для фундаментов высоких домов. У меня создалось впечатление, что весь Дели решил перебраться в Гургаон и люди «выращивают» здесь дома, равно как и посевы.

— Еще один поворот, и мы вновь окажемся на шоссе. — Врум резко свернул направо.

Тут «куалис» занесло, и мы покатились куда-то вниз.

— Осторожно! — закричали все, стараясь держаться за что придется. «Куалис» сбился с пути и оказался на слякотном участке земли. Врум тщетно пытался рулить, машина не слушалась его. Словно пьяный бродяга, «куалис» съехал на строительную площадку.

Склон стал более пологим, но автомобиль продолжал катиться, замедляя ход, когда натыкался на железные конструкции, Врум затормозил, и «куалис», звякнув обо что-то, пару раз дернулся и остановился.

— Черт побери! — крикнул Врум.

Все молчали.

— Не волнуйтесь, ребята. — Врум снова включил зажигание. «Куалис» затрясло.

— Выключи… мотор… Врум, — сказал я и посмотрел вниз. Под нами был железный пол — вот почему машина вела себя так.

Когда Врум выключал двигатель, его руки тоже тряслись. Я подумал, что алкоголь выветрился благодаря страху.

— Где мы? — спросила Эша и открыла окно. Она выглянула из него и завизжала: — Только не это!

— Что такое? — На этот раз я осмотрелся более внимательно. То, что я увидел, было ужасно. Мы оказались над котлованом под фундамент, прикрытым металлическими арматурными прутьями. Глубина ямы была около пятидесяти футов. Прутья шли параллельно «куалису», они были закреплены только с одной стороны, и, кроме них, ничто больше не удерживало машину. Когда мы двигались, «куалис» дергался, потому что прутья вели себя как пружины. На наших лицах был написан ужас, в том числе и на лице Дядюшки-военного.

— Машина висит над котлованом и держится только на металлических прутьях. Нам конец, — сказала Радхика.

— И что теперь делать? — спросила Эша. В ее голосе звучала паника, и все ужасно напряглись.

— Только не двигайтесь, — велел нам Врум.

Прошло несколько минут, тишину нарушало лишь тяжелое дыхание шестерых человек.

— Может, нам попросить у кого-нибудь помощи? У полиции? Или у пожарных? У колл-центра? — Эша достала из сумочки мобильник.

Врум кивнул, охваченный страхом.

— Черт побери, нет связи, — сказала Эша. — У кого-нибудь есть работающий телефон?

Телефоны Приянки и Радхики тоже не работали. У Дядюшки-военного телефона не было, и потому Врум достал свой мобильник.

— Нет связи, — констатировал он.

Я вынул из кармана сотовый и протянул Эше.

— Шьям, твой телефон тоже не работает. — Эша положила его на приборную панель.

— Значит, мы не можем ни с кем связаться? — испуганно спросила Радхика.

Один из стержней под нами сломался, и «куалис» переместился на несколько градусов вправо. Радхика сползла на меня; Врум крепко вцепился в руль, пытаясь сохранить равновесие. Он замер на водительском сиденье, не в состоянии придумать, что делать. Затем треснул еще один стержень, за ним другой, словно это были ветки деревьев. «Куалис» развернулся еще на тридцать градусов и остановился.

Было так страшно, что мы не могли даже кричать.

— У кого-нибудь есть идеи? — спросил Врум.

Я на секунду закрыл глаза и представил собственную смерть. Именно так могла закончиться моя жизнь — и никто ничего не узнает… Я стал гадать, когда и как нас найдут. Может, строители явятся сюда только днем или даже через пару дней.

«ШЕСТЬ БЕЗОТВЕТСТВЕННЫХ ПЬЯНЫХ ОПЕРАТОРОВ НАЙДЕНЫ МЕРТВЫМИ» — вот каким будет заголовок посвященной нам статьи.