— Может, тот парень из альбома действительно его старший брат? — недоумевала Радхика.

— Нет. У Ганеша нет брата. Только сестра. — Приянка страшно огорчилась из-за того, что ее обманули. Обычно маленькая ложь влечет за собой большую.

Какое-то время у нас в отделе стояла тишина.

— Но ведь это ничего не значит, верно? Разве лысина может сказаться на отношениях двух истинно любящих душ? — съязвил Врум. Я посильнее стиснул зубы, чтобы не рассмеяться. — Хватит бездельничать, всем пора за работу, — спохватился он.

Приянка медленно прошла к своему месту и вынула мобильник. Она набрала длинный номер, наверное международный. Разговор должен был оказаться забавным — мне ужасно хотелось подслушать его.

— Здравствуй, Ганеш, — сказала Приянка. — Послушай, я не могу говорить долго. Просто хочу проверить кое-что… да, всего один вопрос… Дело в том, что в Интернете… — Приянка ушла в угол комнаты, и я больше не слышал ее слов.

Я сделал еще несколько звонков и перепугал еще нескольких американцев. Приянка вернулась минут через десять и бросила сотовый на стол.

Эша то поднимала, то опускала брови, словно спрашивая: «Что происходит?»

— Да, это он на тех фотографиях, — хмуро подтвердила Приянка. — Говорит, что мать попросила его подретушировать снимок на фоне статуи Свободы, чтобы увеличить его шансы на брачном рынке.

— Только не это, — простонала Эша.

— Он несколько раз извинился, говорил, что был против, но его мать настояла на своем.

— А сам он способен думать? — хмыкнула Эша. — Это плохой знак.

— О Боже, и что же мне теперь делать? — вздохнула Приянка.

— А его извинения были искренними? — поинтересовалась Радхика.

— Думаю, да. Он сказал, что понимает, каково мне пришлось, и готов извиниться и перед моей семьей.

— Тогда все в порядке. Какая тебе разница, лысый он или нет? — пожала плечами Радхика.

— Да, все мужчины со временем лысеют. И с этим ничего не поделаешь, — согласилась с ней Эша.

— Что правда, то правда. — Приянка успокоилась и повернулась к Вруму.

— Разумеется, это не имеет никакого значения. Пусть Ганеш наденет на свадьбу кепку — если ты не хочешь, чтобы он ретушировал все свадебные фотографии, — хихикнул Врум.

Мы с Эшей дружно опустили лица, чтобы Приянка не видела наших ухмылок.

— Заткнись, Врум! — попросила Радхика.

— Прошу прощения, это подло с моей стороны. Честно говоря, дело того не стоит, Приянка. Никто на свете не совершенен, правильно я говорю? А теперь давайте вернемся к нашим звонкам.

Следующие полчаса мы были очень заняты, звонили клиентам с целью спасти «Коннекшнс».

В половине седьмого я направился в компьютерный зал. Руководители групп обступили меня, сообщая последние новости. Количество входящих звонков значительно выросло. Несмотря на праздник, во время которого американцы поедали индеек, они были перепуганы до потери пульса. Некоторые уже успели нам позвонить по нескольку раз.

Мы с Врумом, а также некоторые руководители групп направились в офис Бакши. Тот по-быстрому организовал видеоконференцию с Бостоном. Бакши поддерживал нас, пока мы докладывали новую статистику по звонкам, прогнозы на будущее и планы по увеличению выручки. После двадцатиминутного обсуждения вопроса Бостон согласился на двухмесячную отсрочку увольнений. Они согласились также рассмотреть возможность краткосрочных стажировок руководителей групп в Бостоне. В свою очередь индийская сторона обязалась предоставить четкий план работы на следующие несколько недель.

_ И как только мы добились этого, чувак? Я не думал, что сможем победить, — сказал я Вруму, когда мы выходили из офиса Бакши.

_ Пообещай американцам кучу денег в будущем, и они прислушаются к твоим словам. Мы получили отсрочку на два месяца, и пока этого достаточно, — ответил Врум.

Радуясь тому, что на данный момент «Коннекшнс» в безопасности, я вернулся на свое рабочее место, а Врум отправился на улицу, дабы привести в порядок «куалис», прежде чем проснется водитель. Я сказал Вруму, что хочу уйти с работы по-тихому: никаких тебе прощаний, объятий и обещаний видеться, особенно это касалось Приянки. Врум согласился со мной и пообещал ждать меня без десяти семь у своего мотоцикла.

Девушки перестали звонить в шесть сорок пять — именно в это время заканчивается наша смена. Все поспешили отметиться в специальном журнале, чтобы не опоздать к отъезду «куалиса», который должен был ждать нас у ворот ровно в семь.

― Я так взволнована — Радхика переезжает ко мне, — сказала Эша, выключая монитор. Она открыла сумочку и начала перебирать ее содержимое.

― Правда? — удивился я.

―Да, — кивнула Радхика. — А Дядюшка-военный порекомендовал мне своего друга-адвоката. Потребуется хороший, крутой специалист по разводам.

―А ты не хочешь попытаться помириться? — поинтересовалась Приянка, укладывая в сумку коробки с оставшимися сладостями.

―Посмотрим. Я не в настроении идти на компромисс. И само собой, пока не собираюсь возвращаться в их дом. Сегодня моей свекрови придется самой готовить себе завтрак.

— А потом я повезу Радхику в Чандигарх на уик-энд, — улыбнулась Эша.

Все стали строить самые разные планы. Я извинился и под предлогом того, что мне надо выпить воды, покинул общество сослуживцев.

В 6:47 я подошел к кулеру, чтобы в последний раз напиться воды в колл-центре.

Когда я закончил с этим, то обнаружил у себя за спиной Приянку.

— Уезжаешь? — спросила она.

— Да, мы с Врумом на мотоцикле, — откликнулся я и вытер рот.

— Мне будет не хватать тебя, — перебила она меня.

— Да? Где? В «куалисе»?

— Нет, Шьям, мне будет не хватать тебя вообще. Жаль, что дело так обернулось.

— Не стоит. — Я помахал руками, чтобы высушить их. — Это скорее моя вина, чем твоя. И я прекрасно все понимаю. Вел себя как лузер.

— Шьям, помнишь, Врум сказал, что даже если Индия бедна, ты не перестаешь любить ее? — спросила Приянка.

— Что? — Я моргнул. — О да. И я согласен с ним, ведь, в конце концов, это наша страна.

— Да, мы любим Индию за то, что она наша. А ты знаешь другую причину, по которой мы не перестаем любить ее?

— Какую причину?

— Индия не виновата втом, что мы плетемся позади. Да, некоторые наши лидеры могли действовать более успешно, но у нас большой потенциал, и всем это прекрасно известно. Как говорит Врум, однажды мы покажем всем, на что способны.

— Хорошо сказано. — Меня немного удивила страстная патриотическая речь с утра пораньше. Не говоря уж о том, что мы с Приянкой, возможно, виделись в последний раз в жизни.

Я кивнул и приготовился выйти на улицу.

— Ладно, наверное, Врум ждет меня…

— Подожди, я не закончила, — попросила Приянка.

— Что? — Я повернулся и посмотрел на нее.

— Этой логике можно следовать и по отношению к другому вопросу. То же самое можно сказать и о Шьяме, который в настоящее время не слишком успешен. Но это вовсе не означает, будто у него нет потенциала и что, черт побери, я разлюбила его.

Я онемел от удивления. А затем начал подбирать слова, чтобы ответить Приянке. Мой голос дрожал.

— Знаешь что, Приянка? Ты говоришь такие вещи, что я, как ни стараюсь, не могу возненавидеть тебя. А я должен тебя ненавидеть, должен исчезнуть из твоей жизни — ведь я не могу дать тебе того, что может дать Мистер Майкрософт…

— Ганеш, — перебила она меня. — Что?

— Его зовут Ганеш. А не Мистер Майкрософт.

— Как скажешь. — Я продолжал на одном дыхании: — Я не могу предложить тебе того, что может предложить Ганеш. Я никогда в жизни не смогу купить «лексус». Разве что «Марути-800»…

Она улыбнулась.

— Правда? Восьмисотый? С кондиционером или без?

— Помолчи! Я хочу сказать тебе нечто важное, а ты забавляешься.