Я включил копир и положил бумаги в лоток. Но стоило мне нажать пусковую кнопку, как аппарат заскрипел и остановился. «Заедание бумаги: лоток 2» — высветилось на экране.

Наш копировальный аппарат — это не машина, а человек, то и дело впадающий в раздражение психопат. Если кладешь в него больше двух листов, он, как правило, отказывается работать. Затем он начинает руководить тобой — выдает инструкцию о том, что надо сделать: открыть крышку, вынуть лоток, потянуть за рычаг. Но если он такой умный, то почему сам не справляется с заеданием бумаги?

— Черт побери! — пробормотал я себе под нос, нагибаясь, чтобы открыть лоток для бумаги. Затем повернул пару рычагов и извлек смятый лист.

Выпрямился, поправил бумагу в лотке и снова нажал кнопку «пуск», не заметив, что бейджик, висевший у меня на шее, оказался на стопке. Аппарат начал работать, и вместе с бумагой затянул в себя и мое удостоверение. Шнурок натянулся и вонзился мне в шею.

— А-а-г-х, — начал задыхаться я. Удостоверение личности оказалось внутри ксерокса, и шнурок натянулся еще туже. Я громко вскрикнул и потянул за шнурок. Но машина оказалась сильнее. Я был уверен в том, что она собирается убить меня и, кроме того, скопировать мое удостоверение для некролога. Я яростно сражался.

Врум вбежал в комнату, где стоял этот пыточный агрегат. Увидев, что происходит, он впал в замешательство. По комнате были разбросаны листы бумаги формата А4, аппарат издавал жалобные стоны, а я буквально лежал на нем и в отчаянии тянул на себя шнурок.

— Сделай что-нибудь, — глухо попросил я.

— Что, например? — спросил он и склонился над копиром. На экране светились поэтические слова «заедание бумаги», а шнурок натягивался все туже.

Врум поглядел по сторонам и увидел ножницы.

— Мне хочется, чтобы остальные тоже посмотрели на тебя, — улыбнулся он.

— Затк-ни-сь… и… от-р-е-е-жь!

Чик! Я наконец-то смог вздохнуть.

— Все в порядке? — спросил Врум и положил ножницы на место.

Я кивнул, потирая шею и тяжело дыша. Моя голова лежала на теплом, успокаивающем душу стекле, но… Возможно, я нажал на него слишком сильно, или же голова оказалась слишком тяжелой, но я услышал вдруг, как стекло треснуло.

— Мать твою! — воскликнул Врум. — Ты разбил стекло!

— Что? — Я очнулся и поднял голову.

— Отойди, — сказал Врум и оттащил меня от копира. — Что с тобой происходит, брат? У тебя сегодня не самый удачный день?

— Да кто его знает, — отозвался я, собирая бумаги Бакши. — Я действительно ни на что не гожусь. Не способен даже выполнить работу для лузеров. Чуть было не погиб. Представь себе заголовок в газете: «КСЕРОКС ОБЕЗГЛАВЛИВАЕТ ЧЕЛОВЕКА И СНИМАЕТ КОПИЮ С ДОКУМЕНТОВ».

Врум засмеялся и обнял меня за плечи.

— Расслабься, чувак, и прими мои извинения.

— За что? — Никто не извинялся передо мной за последние двадцать шесть лет.

— Извини меня за то, что я был груб с тобой и отказался помочь. Сначала эти слухи о том, что колл-центр закрывают, затем мне становится известно, что мой бывший коллега Бунту переходит работать в Нью-Дели на телевидение, Бакши отсылает документы, забыв про нас. А тут еще какой-то психопат осыпает меня ругательствами. Иногда все это ужасно достает.

— Что, говоришь, тебя достает? — Я возобновил попытки отксерить бумагу, которую дал мне Бакши, но копир выдавал оскорбительные послания каждый раз, когда я нажимал на кнопку. Скоро он обнаружил трещину в стекле и вообще отключился. Наверное, совершил самоубийство.

— Жизнь в целом. — Врум сел на стул. — Меня достает такая жизнь. Ты считаешь себя счастливым человеком — хорошая зарплата, преданные друзья, короче, жизнь кажется тебе праздником, — но вдруг все летит к черту, как это дурацкое стекло в копире.

Я не слишком врубился в слова Врума, но по его лицу понял, что он огорчен. И решил успокоить человека, который только что спас мне жизнь.

— Врум, знаешь, в чем заключается твоя проблема?

— В чем?

— В твоей жизни нет любви. Ты должен влюбиться. Иначе жизнь будет пуста, — твердо сказал я, как будто знал, о чем говорил.

— Ты считаешь? У меня были девушки. И скоро появится еще одна.

— Тебе нужна та девушка, которая много бы значила для тебя. И, я думаю, мы оба знаем, кто это.

— Эша?

Я промолчал.

— Эша в этом не заинтересована. Я говорил с ней. Она по уши в модельном бизнесе, нет времени на серьезные отношения. Кроме того, она считает, что со мной будет немало проблем.

— Каких проблем?

— Она говорит, я понятия не имею о том, что такое любовь. Машины и мотоциклы интересуют меня куда больше, чем девушки.

Я рассмеялся:

— Так оно и есть.

— Но это несправедливое сравнение. Как будто спрашиваешь женщину, что она предпочитает — хорошие туфли или мужчину. На этот вопрос нет ответа.

— Правда? Значит, нас можно сравнить с обувью?

— Поверь мне, женщины вполне могут предпочесть сексуальные туфли мужчине. Но вернемся к теме нашего разговора — к Эше.

— Ты любишь ее? — спросил я.

— Не знаю. Вот уже больше года испытываю к ней какие-то чувства…

— Но в прошлом году ты встречался с другими девушками.

— Это как телеканалы, которые переключаешь в поисках действительно интересной тебе программы. Ты же возишься со своей цыпочкой-кудряшкой, хотя у тебя остались чувства к Приянке, — возразил Врум.

Его заявление удивило меня.

— Шефали нужна мне для того, чтобы продолжать жить, — ответил я.

— При чем тут это? Такая связь способна навсегда отвратить тебя от женщин. И это, возможно, поможет тебе пережить расставание с Приянкой.

— Эй, не увиливай от разговора. Мы сейчас обсуждаем тебя, а не меня. Я считаю, ты должен еще раз попытаться поговорить с Эшей, попросить ее о настоящих отношениях. Сделай это, чувак.

Врум какое-то время смотрел на меня.

— Ты мне поможешь? — наконец спросил он.

— Я? Но ведь это ты у нас эксперт по девушкам.

— На этот раз все обстоит иначе. Ставки гораздо выше. Ты сможешь находиться где-нибудь поблизости, когда я буду говорить с ней? Просто послушай наш разговор, а потом мы с тобой проанализируем его.

— О'кей, конечно. Давай сделаем это прямо сейчас.

— Сейчас?

— А почему бы и нет? У нас есть свободное время. А то скоро опять начнутся звонки, и мы будем заняты. А в самом худшем случае начальство вообще всех уволит. И потому нужно действовать быстро, верно?

— Уговорил. Но где мы сделаем это? — Врум в раздумье прислонил ладонь ко лбу. — В столовой?

Идея была хорошая. Я смогу быть поблизости, и при этом Эша не обратит на меня никакого внимания.

―Всё в порядке? Я слышала какой-то шум, — сказала Эша, когда мы вернулись на свои рабочие места. Она сладко потянулась, топ скользнул вверх, обнажая поблескивающее в пупке колечко.

— Копир сдох. Кто-нибудь хочет перекусить? — спросил я.

— Да. Мне нужно немного развеяться. Пошли, Приянка, — сказала Эша и попыталась было поднять подругу со стула.

— Нет, я останусь здесь, — улыбнулась Приянка. — А вдруг позвонит Ганеш?

Меня словно окатило расплавленным свинцом. Попытайся сдвинуться с места, сказал я сам себе. В то же время мне страстно захотелось взять городской телефон и швырнуть об стену так, чтобы он развалился на мелкие кусочки.

Радхика тоже собралась было встать, но я сказал ей:

— Радхика, ты могла бы остаться? Если придет Бакши, то увидит, что хоть кто-то работает.

Озадаченная Радхика села на свое место, а мы вышли из комнаты.

Столовая в «Коннекшнс» — нечто среднее между рестораном и хостелом. Три ряда длинных столов с гранитными столешницами и стульями с обеих сторон. Стулья были обиты черной кожей (попытка придать им дизайнерский вид). На столах через каждые три фута стояли маленькие вазочки. Начальство недавно обновило здешний интерьер, поскольку одна очень дорогая консалтинговая фирма (в которой было полно работников, окончивших бизнес-школы) заявила, что столовая должна быть яркой, поскольку это повышает мотивацию сотрудников. Но куда дешевле было бы просто уволить Бакши, если вас интересует мое мнение.