Она засмеялась, довольно тихо. Я вытер слезу на правом глазу, а она протянула руку, чтобы вытереть мой левый глаз.

— Как бы то ни было, Приянка, между нами все кончено. Я скоро переживу это. — Я обращался скорее к себе, чем к ней.

Она подождала, пока я успокоюсь. Я наклонился над кулером, чтобы плеснуть в лицо воды.

— И где состоится ваша свадьба? Твоя мать, наверное, потратит на нее кучу денег, — сказал я, выпрямляясь.

— Вне всякого сомнения, в какой-нибудь пятизвездочной гостинице. Она потом будет долго выплачивать долги, но устроит все по высшему разряду. Ты придешь?

— Не знаю.

― Что ты имеешь в виду, когда говоришь «не знаю»? Будет очень странно, если ты не явишься.

— Мне будет очень грустно. И что будет странного в моем отсутствии?

— Ну, будет действительно немного странно, если жених не явится на собственную свадьбу.

Я замер, а затем прокрутил ее слова в голове несколько раз.

— Что… что ты сказала?

Она ущипнула меня за щеку и передразнила меня:

— Что… что ты сказала?

Я потерял дар речи.

— Только не думай, что я так просто отпущу тебя. И в один прекрасный день я потребую обещанный мне автомобиль с кондиционером, — рассмеялась Приянка.

— Что? — тупо переспросил я.

— Ты слышал, что я сказала. Я хочу выйти за тебя замуж, Шьям.

Я думал, что запрыгаю от радости, но в действительности был в шоке. И хотя мне хотелось одновременно обниматься, плакать и смеяться, мой внутренний голос, как некий страж, обратился ко мне с вопросом: «Что происходит?» Черт побери, пусть моя жизнь не удалась, но я не нуждался в жалости.

— Что ты такое говоришь, Приянка? Ты предпочитаешь меня Ганешу? Ты меня жалеешь?

— Перестань думать только о себе. Главное решение в моей жизни основано вовсе не на сочувствии. Я много размышляла над этим. Ганеш великолепен, но…

— Но?

— Но меня беспокоит то, что он приукрасил фотографию. Он человек успешный, зачем ему лгать?

— Значит, ты отвергаешь его, потому что он лысый? Мои волосы тоже не слишком надежны, — пробормотал я. И это было правдой. Каждый раз, когда я принимал душ, на полотенце оставалось больше волос, чем у меня на голове.

— Нет, конечно же, не потому, что он лысый. Большинство мужчин со временем лысеют, и это ужасно. — Приянка взъерошила мои волосы. — Он может быть человеком хорошим во многих отношениях, но дело в том, что он солгал. И ложь является ключом к его личности. Я не хочу провести с ним всю свою жизнь. И кроме того, я не хочу вступать в брак с человеком, которого так плохо знаю. Но это лишь часть моих соображений по этому поводу. У меня есть доводы и поубедительнее…

— Какие? — спросил я.

— Я люблю тебя. Потому что ты единственный человек на свете, с кем я могу быть самой собой. А еще потому, что ты знаешь все мои недостатки, но тем не менее любишь меня. Надеюсь, что любишь, — сказала Приянка дрогнувшим голосом.

Я ничего не ответил.

— И пусть весь мир считает меня холодной, но во мне есть доля сентиментальности, иррациональности и романтики. Важны ли для меня деньги? Только потому, что люди утверждают, будто они имеют какое-то значение. Черт побери, я предпочитаю придорожные кафе пятизвездочным гостиницам. Шьям, я знаю, что ты и моя мать считаете меня легкомысленной…

— Я никогда этого не говорил, — перебил я Приянку, держа ее за плечи.

— Прости меня, Шьям. Я так часто тебя критиковала. Я такая стерва. — Приянка шмыгнула носом, и он показался мне еще очаровательнее, чем всегда.

— Все в порядке, Приянка. — Я вытер выступившие на ее глазах слезы.

— Так-то вот, Шьям. В глубине души я самая обычная девушка, которая хочет быть со своим парнем, потому что ей, как и тебе, нужна большая любовь.

— Любовь? Мне нужна большая любовь?

— Ну конечно. Она всем нужна. Забавно, но мы никогда не говорим об этом. В порядке вещей кричать на людях «я умираю с голоду», если тебе хочется есть, или «я хочу спать», если ты устал, но нам почему-то трудно признаться в том, что мы нуждаемся в любви. Почему? Ведь это очень естественно.

Я посмотрел на нее. Мне ужасно нравилось, когда она говорила на такие глубокие, философские темы. Но мой внутренний голос напомнил мне, что я должен быть твердым.

— Приянка?

— Да? — сказала она, продолжая шмыгать носом.

— Я люблю тебя.

— Я тоже тебя люблю.

— Спасибо. Но как бы то ни было, Приянка, я не могу жениться на тебе. Мне очень жаль, но я должен ответить «нет» на твое невероятное предложение.

— Что? — Глаза Приянки широко распахнулись, она не могла поверить в то, что услышала. Мой внутренний голос тем временем продолжал стоять на страже.

— Я не могу жениться на тебе. Сегодня ночью я стал совершенно другим человеком. И этот человек должен начать новую жизнь, должен научиться уважать себя. Ты выбрала Ганеша, и это хороший выбор. Ты можешь улучшить свою жизнь и на самом-то деле не нуждаешься во мне.

— Я по-прежнему люблю тебя, Шьям. Тебя одного. Пожалуйста, не надо так поступать. — Приянка подошла ко мне еще ближе.

— Прости, — сказал я и сделал три шага назад. — Я не могу. Я не запасное колесо. Я рад, что ты вернулась ко мне, но должен двигаться вперед.

Она стояла и плакала. На душе у меня было муторно, но разум оставался твердым и ясным.

— Пока, Приянка! — Я дружески похлопал ее по плечу и ушел.

— Какого черта ты там застрял? — спросил Врум, сидящий на мотоцикле у главного входа. Он показал мне на часы — 6:59.

— Прости, друг. Когда я пил воду, ко мне подошла Приянка, — ответил я, устраиваясь на заднем сиденье.

— И? — спросил Врум.

— Ничего. Просто попрощались, и все. Она сказала, что хочет вернуться ко мне и выйти за меня замуж. Можешь поверить в это?

Врум повернулся ко мне:

— Правда? И что ты ответил?

— Я ответил «нет».

— Что? — В голосе Врума звучало недоверие.

Пока мы разговаривали, Радхика, Эша и Дядюшка-военный вышли из здания колл-центра на зимнее солнце.

— Эй, вы всё еще здесь? — удивилась Радхика.

— Шьям только что отказал Приянке. Она готова выйти за него, а он ответил «нет».

— Что? — в один голос воскликнули Радхика и Эша.

— Эй, ребята, остыньте. Я сделал то, что должен был сделать, если хочу добиться уважения к себе. Перестаньте меня доставать.

Тут появился «куалис», водитель погудел нам.

— Мы не собираемся доставать тебя — это твоя жизнь. Поехали, Эша. — Радхика одарила меня презрительным взглядом. И они с Эшей направились к «куалису».

— А где мадам Приянка? Мы опаздываем, — сказал водитель.

— Сейчас придет. Она разговаривает по телефону с матерью. Родители Ганеша придут к ним на завтрак, и ее мать готовит для них скумбрию. — Радхика говорила громко, чтобы мне были слышны ее слова. При упоминании скумбрии я почувствовал голод. Но я последний на свете человек, которого пригласят на это пиршество.

— Похоже на то, что члены их семейств собираются пережениться между собой, — заметил Врум. Он зажег сигарету и сделал несколько глубоких затяжек, прежде чем отправиться в путь.

Эша и Радхика сели в «куалис», на заднем сиденье устроился Дядюшка-военный.

Тут из дверей быстро вышла Приянка и, не глядя на меня, забралась на переднее сиденье. Водитель развернул «куалис», так что его задняя часть оказалась рядом с нами.

Когда мы отъезжали, Дядюшка-военный выглянул из окна и что-то сказал. Судя по движению его губ, это было: «Ты, чертов идиот».

Не успел я прореагировать на его слова, как «куалис» уехал.

Врум докурил сигарету.

— О Боже! Я действительно чертов идиот. Позволил ей уйти.

— Э-эх, — вздохнул Врум, надевая шлем.

— Это надо понимать как «да»? Ты тоже думаешь, что я полный идиот?

— Ты сам себе судья. — Врум пожал плечами.

— Врум, что я натворил? Если она приедет домой и позавтракает с семьей Ганеша, все будет кончено. Я полный кретин, — говорил я, нетерпеливо ерзая на сиденье.