– За продолжение знакомства! – сказал Жюль.

Они допили вино, и виконт де Линьет тревожно спросил Рауля:

– А наш полковник? Получится неудобно, что мы и граф Д'Аржантейль будем пить вместе. Начальство, как-никак!

– Спокойно, г-н де Линьет. Граф Д'Аржантейль, ваш полковник, пить будет не на шканцах. У меня верные сведения. Граф, герцог и его генералы организуют пьянку в другом месте. Я это знаю наверняка, из первых рук.

– Понимаю. Вы же адъютант самого герцога. А герцог не будет обижаться на вас, если вы и де Невиль, его начальник охраны, не присоединитесь к их обществу?

– Да де Невиль на нашей пьянке и будет "magister bibiendi"*. И мы пойдем к генералам, только если нам прикажут! А так – увольте! Мух, подохших от скуки, я насмотрелся на военных советах. Пить со старыми генералами – такая же тягомотина.

– Вы очень любезно мне все объяснили.

– Да вы и сами разберетесь. Так до встречи на шканцах. Грядет ''шторм'' – то есть попойка!

– Понял! Спасибо за штормовое предупреждение, вернее, за штормовое приглашение. Сколько баллов?

– Сколько хотите.

– А гитару вы возьмете? – спросил де Линьет.

– Какая же пирушка без музыки! – усмехнулся Рауль, – Возьму!

– Можно вас еще спросить? – заикнулся де Линьет, – Барон де Невиль – автор одной песни, которую мне очень хотелось бы услышать.

– Я понял, о какой песне вы говорите. Но не надо просить Оливье ее исполнять.

– Почему? Ведь ее поют! И она всех берет за душу!

… *magister bibiendi – распорядитель пира, вроде тамады./лат./

…

Я даже все слова не помню…что-то такое: ''Стрелять в свой народ – незавидная доля, уж лучше стать ветром, былинкою в поле…'' Можно вашу гитару на минутку?

С согласия владельца гитары Жюль де Линьет проиграл мелодию.

– А дальше у Оливье вот что, – сказал Рауль: ''Стрелять в свой народ – мало чести, поверьте, а я все ищу героической смерти…" А как вы узнали про ''Песню фрондерского подранка''? Оливье написал ее в минуты отчаяния, когда скрывался, тяжело раненый, в монастыре Святой Агнессы.

– Мне ее спели наши ребята – Королевская Гвардия. А они узнали у мушкетеров господина Д'Артаньяна. Но я с ними не знаком, а вы…

– А я вас давно знаю. Берите пример с вашего младшенького, не робейте! Вы незнакомы с Оливье и Монвалланом? Познакомитесь! На сегодняшнем ''шторме''. Что же до песни…может, и услышите когда-нибудь.

– Дело в том, господин де Бражелон, что я, хотя и не принимал участия во фрондерских баталиях, о которых говорится в песне де Невиля, и я в некотором роде фрондерский подранок. И это про меня тоже! "Оно не вернется, фрондерское детство, зачем же так быстро колотится сердце…''

– ''Я, бедный изгнанник, умру под забором, но так и не сдамся, останусь фрондером!" Не в некотором роде. Это про всех нас. И мне песня де Невиля очень нравится… Но Оливье нельзя просить ее исполнять. Я запишу вам слова, мне не впервой, последний, кому я записывал эти слова, был молодой адвокат Фрике, мой старый приятель еще со времен Фронды. Он, кстати, начинает собирать материалы, чтобы восстановить справедливость и покарать вашего обидчика-генерала. И вас найти хотел.

– Адвокат Фрике меня нашел. И за это вам спасибо! Ведь вы ему рассказали о нашей семье. Но я не смею вас больше утомлять своими просьбами. До встречи! Обещаю не просить у де Невиля его песню и не называть ваш псевдоним.

– А я обещаю записать вам слова. До встречи!

Де Линьет-старший раскланялся и направился со своим указателем в каюту младшего брата. Если бы Жюль де Линьет не сдержал обещание и разболтал своим ребятам тайну псевдонима Шевалье де Сен-Дени, дочь Бофора на второй день путешествия надела бы свое нарядное фрондерское платье с узорами из золотых колосков. Но виконт де Линьет очень уважал Бражелона и всегда держал слово.