– …Мою отчизну, Францию мою!

– Слова Карла бы да Богу в уши! – вздохнул Рауль, – Эх, Вандом, когда будете возвращаться, споете герцогу балладу Карла, и все будут рады послушать юного барда.

– Нет, лучше вы!

– Я?

– Разве вам не нравится баллада Карла Орлеанского?

– Очень нравится!

– Тогда в чем дело? Голос у вас прекрасный, и вы…

– Дело в том, милейший паж, что я не… Меня убьют на войне, вот в чем дело!

– На войне могут убить любого!

– Да, любого. Но в том, что меня убьют, я уверен на все сто.

– Ну и дурак!

– Возможно.

– Скажите, виконт, – спросил паж, – скажите, а Девушка На Все Времена, о которой вы пели, это мадемуазель Луиза де Лавальер, разумеется?

Рауль так и не научился сохранять бесстрастный вид, когда речь шла о Луизе. И если, благодаря неоднократным консультациям "сверхинтриганки" Шевретты, ухитрялся сохранять равнодушно-скучающий вид при Дворе молодого короля – он все же прошел придворную школу и еще мог как-то владеть собой, когда в беседе придворные упоминали ее имя, то вопрос Вандома, обращенный к нему лично, заставил нашего героя подскочить на месте.

– С чего вы взяли? – резко спросил он, – Нет! Тысячу раз нет!

– Достаточно и одного, милый виконт! – вкрадчиво сказал пажик, – Тогда я за вас спокоен, и вас не убьют.

– Посмотрим, – буркнул виконт, закусывая усики.

– А коль вы пока не хотите петь французские песни, я посоветовал бы вам попробовать изучить музыкальное творчество народов Алжира. Я не сомневаюсь, господин виконт, случись нам, к примеру, воевать с Англией, вы вполне могли бы разыграть из себя любого лорда в тылу врага, но вот алжирского реиса вы не сыграете, правда же?

– Я почти ничего не знаю про Алжир, – опять зевнул Рауль, – Кроме общеизвестных фактов.

Анри был очень доволен фразой ''тысячу раз нет", рассмеялся, и, желая дать выход своей радости, созорничал и загнусавил на манер мусульман:

– Иншалла!

– Силен! – засмеялся Рауль, – Будете у нас по совместительству муллой. Примете сие почетное назначение?

Вандом сложил ладошки лодочкой и закивал на восточный манер.

– А все-таки, господин де Вандом, – начал Рауль, намекая на то, что визит пажа затянулся / ему захотелось найти в своих вещах медальон с портретом Бофорочки и белокурый локон Луизы и наедине с собой разобраться в своих смятенных чувствах/ -…чему я обязан счастью видеть вас у себя?

– Ах, я забыл, совсем забыл! Вы свели меня с ума вашей песней, я и забыл, зачем шел! Вас зовет герцог!

– Зачем?

– Вот так так! Разве адъютант спрашивает, зачем его зовет главнокомандующий? Зовет – и все!

– Вы правы, Вандом. Я, кажется, превратился в самого настоящего идиота.

– Смею заверить, еще нет. Когда вы говорите по-английски, до идиотизма далеко! Но когда вы несете бредятину ''меня, мол, убьют на войне", вы, милый виконт, мне представляетесь полным идиотом!

– Человек – существо противоречивое, – философски заметил Рауль, лениво поднялся и вышел, не надевая камзола, в рассеянности не обратив внимания на то, что паж Анри де Вандом остался в его каюте.