– После затрещины, полученной от твоего героя?

– Да, – проговорила Бофорочка, – Но, папочка, это же только в театре бывает, что платок приводит к смерти и служит обвинением. В ''Отелло'', например.

Бофор опять мысленно выразил сожаление, что его молоденькая дочь так осведомлена о том, что ''бывает в театре''.

А она продолжала:

– Зато я спасла очень важную вещь – шпагу. Хотя бы и сломанную. Сантиметров двадцать от рукояти.

– О шпаге мне ведомо, – вздохнул герцог, – Хорошо, хоть на это ума хватило. А как реагировали сообщники Месье на оплеуху?

– Все ужаснулись. Замерли. Да и сам Шевалье замер не секунду, как бы не веря, что это случилось. А потом де Лоррен сказал, на этот раз вполне серьезно, без своей обычной гадкой усмешки: ''Вам лучше застрелиться на месте, молодой человек. Мне даже представить страшно, что с вами теперь сделают''. А что с ним могут сделать, если поймают? Неужели казнят?!

– Действия Шевалье де Сен-Дени по законам монархии могут расцениваться как оскорбление величества, а это смертный приговор.

– Но нам удалось убежать! Он закрыл дверь снаружи, а ключ потом выкинул в Сену. Он почти нес меня на руках, я пришла в себя только на берегу Сены. А остальное вам известно, – вздохнула Бофорочка.

– С вами не соскучишься, милые детки, – проговорил Бофор. У герцога после исповеди дочери пропало желание открывать настоящее имя ее спасителя и организовывать свадьбу на корабле ''Корона''.