– Извольте слопать, господин доносчик!

– Вы сошли с ума, сударь! – возмутился Мормаль.

Гримо тихо посмеивался и кивал головой из-за мешков и ящиков. Теперь старик считал, что его молодой хозяин очень похож на своего отца! Рауль протянул стукачу бумажный комок:

– Ешь, тебе говорят!

– Вы все тут тронутые, – сказал Мормаль, – А я-то считал вас самым разумным из этой компании безумцев.

– Я? Да я-то самый главный псих, и разумным только притворяюсь. Но об этом ты, сволочь, не напишешь. Лопай свою кляузу, урод!

– Да как вы смеете! Виконт! Это переходит все границы!

– Запивать не дам. Сожрешь всухомятку.

Гримо улыбался во весь рот. Мормаль взял бумажный комок и стал нехотя, с отвращением жевать.

– Давай-давай. Не торопись, пережевывай хорошенько.

Мормаль поперхнулся. Рауль похлопал его по спине.

– Слопал? Отлично! Молодец! Если королю и придет гениальная мысль, распороть тебе брюхо, никто ничего не узнает. А харакири ты себе не сделаешь. Ты ж не самурай, о бусидо представления не имеешь.

– Псих! – со слезами на глазах заорал Мормаль, – Идиот! В Шарантоне тебя надо держать на цепи!

– Будешь тут психом. Псих тот, кто написал грязную клевету не честного, умного и верного королю парня.

– Если я ошибался, вы могли это сказать в более учтивой форме!

Это же насилие! Это оскорбление!

– Вы считаете себя оскорбленным, Мормаль?

– Нет-нет, виконт. Я был неправ. Я погорячился. Я не ищу с вами ссоры.

– И я не ищу. Драться мы не будем. Вы недостойны дуэли со мной. И веревка на ноке рея меня не прельщает.

– Я хотел сказать вам… вы не знаете, что я уполномочен Его Величеством королем…

– Шпионить за нами? Знаю.

– Нет. Я должен передать вам, лично вам от имени короля…как посредник…

– Мне не нужен посредник. Никогда – вы слышите – никогда! – я не буду прибегать к посредникам для разговора с королем! Вам ясно?

– Вы даже не хотите прочесть письмо короля? Вы не хотите знать, что вам пишет Людовик Четырнадцатый?

– Посыльный не внушает доверия. Что пишет Людовик? Привет и пожелания удачи, – развязно сказал Рауль, – Что же мне еще может сказать Людовик Четырнадцатый? Я недостаточно ясно выразился? Вы меня не поняли?

– Много о себе понимаете, виконтик, – прошипел Мормаль, – Посредник ему, видите ли, не нужен! Да меня король послал вдогонку за вами, чтобы вы,… чтобы я…

– Это меня не интересует. Что король захочет, скажет сам. Вот он, я. Я не бегаю ни от кого, в том числе и от короля. Понял? Король скажет сам, мне, лично, без всяких посредников.

– Как жестоко в вас ошибается Его Величество король, – сказал Мормаль.

– Ну что ж, мы квиты – я тоже жестоко ошибался в Его Величестве короле.

– Я к тому, что вы совсем не похожи на несчастного влюбленного с разбитым сердцем, – продолжал Мормаль.

Гримо прошептал свое ''О-хо-хонюшки''. Будь это в Париже, дуэли не миновать. После таких слов мой господин бросился бы на любого со шпагой. Неужели этот негодяй сказал правду?

А Рауль? А Рауль расхохотался и дернул Мормаля за парик:

– Старо, милейший, старо! Не повторяйте старые сплетни, вас поднимут на смех мои товарищи! Вы жестоко ошиблись во мне, Мормаль. Я не мальчик из Фонтенбло, а пират!

Гримо просиял. Видели бы это мушкетеры!

– Тогда, виконт, пропустите меня! Вы ведете себя как дикарь! Как грубиян!

– Приношу вам свои извинения. К этим грубым мерам меня вынудили чрезвычайные обстоятельства. Будь ваши записки личного характера или частное письмо – одной строчки достаточно, чтобы понять, что представляет собой ваша писанина. Но я еще не закончил беседу с вами, господин кляузник.

– Что вам еще от меня надо? Дайте мне пройти!

– Поклянитесь спасением души, что вы прекратите заниматься этими гнусными доносами!

Мормаль молчал.

– Тогда, – сказал Рауль, – Я поучу тебя уму-разуму.

– Вы хотите драться? Вы знаете, чем это грозит?

– Вы видите – я без оружия. Но в морду я тебе все-таки дам, Мормаль!

От затрещины Мормаль бухнулся на мешки.

– Это за Гугенота. И за ''Первого''. Может, теперь господин осведомитель даст клятву?

– Бастилия по тебе плачет, каналья!

– За то, что дал вам затрещину? На этот раз я скажу вам, что вы много о себе понимаете. Итак, я жду.

– Не дождетесь. У меня важные полномочия.

– Не превращайте меня в берсерка, Мормаль. Я добрый малый, мирный путешественник. Я хочу только лежать как колода, загорать под горячими лучами южного солнца и не хочу становиться демоном битвы. А ведь придется, ей же ей, придется. Вы меня вынудите. В моей жизни такое уже было дважды: когда в мирное время, уже после всех войн – я не о сражениях веду речь – я на какое-то время становился таким берсерком. И тогда я внушал ужас, – сказал он зловеще, стараясь нагнать на стукача страх и не рассмеяться при этом, – Вы меня поняли?

Но, несмотря на угрозу, звучащую в этих словах, наш герой произнес последнюю фразу небрежно, играючи, и Мормаль, созерцая "пирата" в синей бандане, в белой рубашке с кружевами, не мог представить этого щеголя в роли демона битвы. Мормаль опустил голову, посмотрел на светлые мягкие сапожки с нарядными отворотами.

– Мне говорили, – сказал Мормаль, – Что вы швырнули через забор господина де Варда и выкинули из окна какого-то бандита во время беспорядков на Гревской площади в День Повешенных.

– Совершенно верно – на Гревской площади, которая тоже по мне проливает горючие слезы, не так ли, господин Мормаль? Вижу, господин осведомитель наслышан о моих приключениях. Я становлюсь известным. А вы говорите, что я много о себе понимаю. Я, Мормаль, себя вообще не понимаю, но вам этого не понять!

– Я решил, что слухи эти весьма преувеличены.

– Не судите опрометчиво, – кротко сказал Рауль, – Вы-то меня не видели в деле.

– Разойдемся с миром, виконтик. Вы слишком изящный и утонченный, чтобы я мог предположить, что вы можете стать берсерком.

– Так вы не хотите дать клятву, что не будете писать доносы?

– Клясться спасением души? Вам? Мальчишке?

– Что ж, придется все же стать на время берсерком. Видит Бог, я не хотел этого. Теперь…

Он погладил деревянную фок-мачту.