Лудим как наяву видел сейчас то, что произошло. Помнил свое отчаяние и высокомерную отговорку, мол, много вас таких ходит… Помнил, как выставили из присутствия, где принимал жителей тогда еще будущий герцог. И глаза его равнодушные, и брезгливость, написанную на морде, тоже хорошо помнил. Нет, медведь, теперь ты в роли просителя. И даже хорошо, если я ничем не смогу помочь.

Всепрощением и плохой памятью Лудим не страдал. Так и стояли, смотрели друг другу в глаза, пока герцог не сдался, не отвел взгляд. Вспомнил?

— Приветствую тебя, воин Леса, — первым заговорил Чангар.

— Приветствую, герцог, — волк не стал склонять головы.

— Не скрою, что вести о первом обороте стали для всех кланов настолько же неожиданны, насколько и радостны, — продолжил тот своим густым низким голосом. — Прошу, раздели со мной этот нехитрый ужин и расскажи как вам это удалось. Я ведь правильно понимаю, что ты не один из клана Волка, кто обернулся?

— Правильно, — Лудим прошел к указанному креслу и сел, впрочем, не торопясь ни поднимать кружку с элем, ни прикасаться к еде. — Я расскажу. Даже покажу, но вам это ничем не поможет.

— Отчего же? Где прошли одни, пройдут и другие, — загудел опять герцог.

— Возможно. Но я не тот, кто откроет вам дорогу.

— Отчего?

— Я не хочу, — просто пожал плечами Лудим и тут же увидел герцога Чангар во всей красе спеси и власти высокого рода.

— Да как ты смеешь?! — загремел тот, вскакивая. Его массивная фигура нависла над Лудимом, глаза выпучились от негодования, а лицо налилось багрянцем.

«Его тут кондрашка не хватит?» — отстраненно подумал перевертыш. Потом почему-то вспомнил откуда пошло такое выражение и улыбнулся своим мыслям. Это еще больше разозлило Альгу Чангара.

— Охрана! — после этого вопля в комнату ворвались те самые двое «медведей», и тот продолжил отворачиваясь, мол, на этом разговор окончен. — Взять его и пытать пока каждую секунду своей жизни не расскажет!

«Ох, зря ты так! Со мной надо дружить», — подумал Лудим и перевернулся.

Та самая бабка Кондрашка, похоже, хватила охранников (они-то стояли к Лудиму лицом). Лица их побелели, глаза остекленели и вскоре закатились, отправляя тех в глубокий обморок. Только после этого обернулся герцог.

Перед ним стоял огромный серый волк и «дружелюбно» улыбался. Пока зловредная бабка не пришла за герцогом, не то, чтоб он жалел, просто нагорит потом от Модро, Лудим принял человеческий облик и оскалился в улыбке:

— А вот, когда ты действительно понимаешь, с кем имеешь дело, поговорим.

Разговор был недолгим и оставил у Альги Чангара ощущение полной беспомощности, а у Лудима чувство удовлетворения. Прежде всего, он стребовал для себя и своего клана магически подкрепленных приказов о закреплении за ними определенных земель. Ничего сверх того, что ранее итак принадлежало им. Также договорился о полном неподчинении герцогскому роду, переведя свой клан в вассалы императорский династии. Теперь Серые напрямую платят налоги и договариваются о дотациях и выделении своих воинов для охраны земель и границ Империи. Герцогство Чангар из этой цепочки исключено.

Затем юлить он не стал и ответил, что для возможности оборота герцогу стоит поискать кого-нибудь из Наварра. Да не новотитулованных, а истинных. На том и распрощался, бережно неся в руках магически подкрепленные документы, а на морде сияющую улыбку. Сразу же направился в канцелярию, чтобы заверить бумаги и запустить их в делопроизводство. Силу бюрократии он, послужив капитаном стражи Каралата, понимал очень хорошо. Как бы не сильнее Печатей нидлундов штука!

Еще много-много лет назад, когда он впервые выбрался вместе с отцом с родных болот, Дезмонд понял, что оставаться в добровольном затворничестве просто нельзя. Это приведет к гибели рода так же верно, как если бы отцу не удалось спастись в ту страшную ночь. Он пробовал говорить с ним об этом, но тот даже слушать сына не хотел. Лишь раздражался и выходил из себя:

— Нидали нас ненавидят! Ковен нас ненавидит и боится. Ровернские нас боятся! Долго мы проживем после того как кому-то из них станет известно, что Наварра живы? Нет!

— Отец, мы даже не знаем точно, что случилось. Почему император отдал такой приказ!

— Не знаем, но я догадываюсь! Они завидуют нашей силе, которой никогда не получат. Знают в нас конкурентов. Твои дед и прадед сами могли бы занять имперский трон.

— Да зачем это надо?!

— Вот именно, — чуть успокаивался отец, — нам это не надо. Только полный идиот добровольно в это ярмо полезет. Наварра — не идиоты, в отличие от всех остальных…

Такие разговоры случались не раз, не два и даже не три. Регулярно Дезмонд пытался объяснить отцу, что сидеть на болотах тоже не выход. Род должен расти, собирать знания, делиться ими. Иначе какой смысл в знании придворного этикета, пяти рунных языков или органической химии, если ты на болотах мхом зарастаешь? Лягушек изящным манерам тут учить что ли? К тому же мир меняется, совершаются новые открытия, развиваются науки и не только магические. Вот тут отец обычно давал слабину и соглашался на несколько месяцев отправиться в Нисману, чтобы под видом зажиточного горожанина, например, из Белокамня, интересоваться жизнью столицы и двора. Они вкладывали деньги в обучение перспективных магов или механиков и сами учились через них. Отправлялись в путешествия в другие страны, устраивали экспедиции на места разрушенных городов нидлундов. Но неизменно возвращались на болота, и отец снова запирался там, отказываясь перебираться во внешний мир насовсем и как-то там устраиваться. Все это время в доме жила мама. Настоящая болотная ведьма, которая и подарила Дезмонду ведьмачью силу, а та передалась и Рийне. После ее ухода за Грань отец не захотел жить. Угас за считанные седьмицы.

Дочке было уже почти шестнадцать, когда Дезмонд начал оставлять ее одну в их доме и уезжать надолго. Пересекая невидимую границу своих земель он перевоплощался в ведьмака Нареша. Под этим именем и стал присматриваться к императорской семье и государственным службам. Конечно, совсем уж надолго оставлять дочь он не хотел, поэтому пройти испытания и устроиться на работу в тот же Сыск или государственную Лечебницу ему было не с руки. Он решил стать кем-то вроде приглашенного эксперта, которого вызывают на сложные или «интересные» случаи. Это удалось достаточно быстро и, к его удивлению, просто. Оказалось, что его знания в том же лечении гораздо глубже и обширнее, чем у многих магов-лекарей, что уж говорить о немагах. К тому же познания в ведовстве во внешнем мире практически отсутствовали. Это он понял еще когда выбирался в мир с отцом. Слишком уж мало осталось ведьмачьей братии после того как они напитывали собой лей-линии мира после Исхода.

Наверное, ему все-таки просто повезло. С дюжину лет назад в столице появился Рикард Модро — сильный маг, вхожий к императору, который принялся создавать Тайный магический Сыск, специализирующийся не просто на преступлениях, совершенных при помощи магии или магических предметов. По сути это ведомство играло роль службы внутренней безопасности Империи, плотно влезая в жизнь высоких магических родов и их злоупотреблений. В Рике он нашел друга и единомышленника.

Сейчас Дезмонд входил в зал Совещаний Герцогов. Именно так и называлось это помещение со времен Леро Нидаля. Оно находилось в центре дворцового комплекса. Самое старое здание, больше походило на обрубок крепости, собственно, им оно и было, чем на дворец. Эта башня торчала серым кривым зубом в самой середине белоснежных корпусов дворца, раскинувших свои крылья посреди огромного парка. Грубая каменная кладка, узкие окна-бойницы, закопченные от факелов стены и потолок, огромные камины, чтобы хоть как-то отапливать эту древнюю махину. Зал пытались благоустроить: на стенах гобелены, окна закрыты тяжелой плотной тканью бордового цвета, на полу каганатские ковры… Тем не менее общее впечатление оставалось гнетущим. Здесь как-то быстро вспоминались времена после Исхода, когда сначала взбесилась магия мира, а потом начала стремительно иссякать. Вспоминались герцогские предки, которые стояли плечом к плечу, чтобы остановить разрушения и как-то наладить жизнь на этих территориях. Вспоминались и ведьмаки, которые ценой своей жизни напитывали леи, проводя страшные кровавые обряды.