— Должен признать, вы и правда задали пожирателю трёпку, — он подошёл к трупу твари и легонько пнул её в бок носком ботинка.

Внезапно тварь вновь взрыла когтями землю. Проводник моментально отпрыгнул в сторону и выхватил нож. Держал он его тоже весьма специфическим образом. Обратным хватом. Хлеб на масло так не намажешь, а вот в горло воткнуть, да так, чтобы лезвие пробило трахею — гораздо проще. И, похоже, ему доводилось использовать нож именно таким способом.

— Можешь вытряхивать штаны, — осклабившись, бросил я, делая вид, что ничего не заметил, — Эта тварь вряд-ли кого-либо сможет загрызть. Разве что, ты сам сунешь голову ей в пасть.

Проводник брезгливо поморщился, но всё-таки убрал нож. Затем подошёл к избе и осторожно заглянул внутрь. Несколько томительных секунд он молчал, внимательно осматривая её внутренности. Потом повернулся к нам и коротко бросил:

— Тут никого. Давайте быстрее внутрь, пока не поднялся туман.

— И надолго? — поинтересовался я, мысленно прикидывая, как это вообще состыковывается с первоначальным планом. Выходило хреново. Вряд-ли парни смогут оттягивать на себя внимание Душелова на протяжении нескольких суток. Схватка разрешится сегодня. В ту или иную сторону. Если выиграют наши ребята, тогда спятивший колдун сломя голову побежит к башне зализывать раны. И встретит нас у её подножия. Если выиграет он… Тогда у её подножия нас встретит целая армия нежити, к которой мы в скором времени присоединимся. Оба варианта были дерьмовыми, но третьего и правда не просматривалось. Если днём по урочищу ходить было смертельно опасно, то ночью — просто «смертельно». Без вариантов. Ты либо угодишь в ловушку, либо присоединишься к сонму бесчисленных призраков, гуляющих в тумане шторма перемен.

— До утра, — проводник, будто бы прочитав мои мысли, подтвердил мои худшие подозрения, — Завтра ближе к обеду вы будете у стен старого Гронесбурга. А дальше… Дальше уж как-нибудь сами. Я ещё не совсем выжил из ума, чтобы соваться прямиком в город призрак. Да и не договаривались мы о таком.

Он стал снова удивительно словоохотлив. Будто бы ту сущность, что не могла связать двух слов, опять подменила другая. Значило ли это, что Душелов освободился и вновь направил свои усилия на поддержание местной ментальной сети, или же просто одна шестерёнка в голове безумного проводника случайным образом перескочила на другую приводную линию, выключив одну личность и включив другую.

— Вы идёте? — поинтересовался проводник, исчезая в тёмных недрах хижины, — Или будете дожидаться призраков?

На этот раз внутреннее убранство помещения нас ничем не удивило. Холодный земляной пол, чуть подмокший из-за постоянных дождей, низкая досчатая крыша, щели в которой были наспех заделаны мхом и старой паклей. В дальнем углу расположился небольшой каменный очаг, труба которого выводилась наружу. У стен виднелись силуэты двух небольших завалинок, на которых, судя по затянувшей их паутине, давненько никто не лежал. Всё это «великолепие» освещал лучик тусклого серого света, с трудом пробивавшегося сквозь маленькое окошечко, расположившееся прямо над входом. Когда-то его использовали для проветривания помещения.

— Чувствуйте себя, как дома, — в полумраке блеснула улыбка проводника. Улыбка, больше напоминавшая хищный оскал. Или мне только так показалось?

— По крайней мере до утра, — продолжил он, — И не вздумайте до этого самого утра выходить наружу, если не хотите чтобы мы все подохли. Приспичит срать — ведро в углу. Кому будет вонять — потерпите. Чай не принцы и не принцессы.

На этом его короткая тирада закончилась. Проводник подошёл к одной из завалинок, смахнул с неё паутину, вытянулся в полный рост и тут же захрапел, как убитый. Похоже тот факт, что в урочище спать нельзя, его совершенно не волновал. Или это была очередная байка? Хрен его теперь разберёт.

— Огонь то развести можно? — поинтересовалась Айлин, подходя к очагу, камни которого были покрыты тонким слоем серого пепла.

Проводник проворчал что-то невнятное, что можно было пусть и с трудом, но интерпретировать как «да», и повернулся набок, спиной к нам, явно давая понять, что разговор на этом закончен. Я лишь равнодушно пожал плечами, освободил плечи от тяжести простенького вещмешка, уселся рядом с очагом прямо на пол, достал из поясной сумки небольшой ножичек, взял полено и принялся строгать щепу. Айлин уселась рядом, вытащила небольшой кусочек грубой ткани и принялась делать на нём небольшие надрезы, готовя импровизированный трут. Прошлое фиаско с кремнём и кресалом нас всё-таки кое-чему научило.

Повозиться всё-же пришлось. Искра никак не хотела цепляться за ткань, пропитанную маслом, небольшой пузырёк которого мы тоже предусмотрительно прихватили с собой. Однако в этот раз, попытки в конце-концов увенчались успехом. Тем более, что альтернативы в виде магии у нас всё равно не было.

Огонь тихо потрескивал, неторопливо поедая щепу и понемногу перекидываясь на тонкие, отсыревшие веточки, подложенные нами в качестве второго слоя растопки. Дрова, которые проводник заранее заготовил, сохли по краям, образуя небольшое, но пока что непреодолимое заграждение для языков пламени. Густой серый дым с гулом повалил в дымоход.

Я откинулся назад, опершись на руки. На минутку прикрыл глаза. Шумно выдохнул. День измотал даже меня. Чего уж говорить об остальных. И если уж совсем на чистоту — вряд-ли бы у нас хватило сил на новый рывок именно сегодня. Даже если бы по ночам здесь и не бушевали меняющие штормы.

Немного помедлив и дав мыслям расползтись по дальним уголкам сознания, я всё-таки открыл глаза и покосился на Айлин. Она сидела, поджав под себя ноги и смотрела в огонь. Правая рука держалась за левое плечо, будто бы то могло в любой момент отцепиться от тела.

— Раздевайся, — коротко бросил я, мысленно вычёркивая один бутылёк кровоцвета из наших скудных запасов. Она уставилась на меня слегка округлившимся глазами и одними губами спросила:

— Что, прямо здесь?

— Ну не на улице же, — ухмыльнулся я, неожиданно поняв, о чём именно она подумала. Да уж, нашла время, — Нужно осмотреть твои раны.

— А, ты об этом…

— От другого бы тоже не отказался, но боюсь засмущать наших спутников, — хмыкнул я, краем глаза покосившись на магов. Они тоже присели поближе к огню. На их лицах виднелись вымученные полуулыбки. Шутку они всё-таки оценили.

Избавившись от шлема и подшлемника, девушка попыталась стянуть с себя кольчугу, но тут же болезненно поморщилась, опустив руку. А затем вымученно посмотрела на меня.

— Может не стоит? — поинтересовалась она, окончательно убедив меня в том, что стоит.

Я молча покачал головой, подвинулся поближе и, не обращая внимания на болезненный стон и тихую ругань, помог ей стянуть кольчугу. С гамбезоном и нательной рубахой проблем не возникло. У них имелись завязки.

Картина оказалась примерно такой, какой я и ожидал. Огромный, уже начавший наливаться лиловым, синяк, захвативший плечо и всю левую часть груди. Опухоли не было. И это радовало. Значит кости более-менее целы и суставы остались на месте. Будь оно по-другому, плечо бы уже неприлично раздуло, и, как заметила сама Айлин, она бы начала лезть на ближайшую стену от боли, при каждом неосторожном движении. Я накинул девушке на плечи её рубашку и протянул небольшой пузырёк, с густой красной жидкостью, плещущейся внутри.

— Уверен, — с сомнением протянула она, — Всё-таки это ещё и наркотик.

— Не в таких количествах, — я покачал головой, снова слегка приврав. Нет, конечно кровоцвет не вызывал видений или другой дряни, свойственной веществам подобного рода, зато привыкание формировал даже с самых слабых доз. Она знала, что я слегка недоговариваю. В конце-концов, кому как не второму отрядному лекарю разбираться в таких вещах. Но всё-таки приняла пузырёк, залпом выпила половину, а вторую — вылила на собственную рубашку, там, где расплывался синяк. Затем я помог ей прижать её двумя толстыми полосками ткани, завязанными вокруг плеча.