Хм, а вот это уже интересно. Зачем нужен был этот ответный выпад? Подколка Айлин вывела храмовницу на эмоции? Храмовница и так едва сдерживает своё отвращение к нам. В ответ на такие уколы оно вполне могло бы прорываться. Будь она мужиком, лет на десять моложе и без богатого боевого опыта, написанного чужими клинками прямо у неё на лице. Но она женщина. Женщина, которая каким-то чудом доросла в церковной иерархии до командования элитным отрядом храмовников, что для этого мира не просто исключение, а исключение из исключения. Выдержка у такой бабы должна быть стальной.

Значит это элемент тонкой игры. Она прощупывает нас на реакцию. Удастся спровоцировать на агрессию или нет? Как у нас самих с выдержкой и контролем эмоций? Мы проглотим, сделав вид, что ничего не было? Ловко парируем? Выхватим мечи и кинемся в атаку? Зараза, она явно читала местного Сунь-Цзы и теперь пытается как можно лучше узнать своего врага. Как там было? «Если ты знаешь врага и знаешь себя, ты победишь во всех сражениях».А значит и сама по себе является врагом исключительно опасным. Но в эту игру можно играть вдвоём. И мы пожалуй не будем давать ей правильных ответов.

— И тем не менее… — настоял я, выбрав настолько нейтральную формулировку, насколько было возможно. Брови храмовницы едва заметно дёрнулись вверх. На одно короткое мгновение. Но и его хватило, чтобы понять — Кара удивлена. Она ожидала чего угодно, но только не этого. Впрочем, спустя мгновение её лицо приняло обычное, непроницаемое выражение. А затем последовал новый выпад.

— Ваши люди очень много болтают, — Кара улыбнулась одними уголками рта, — Особенно когда выпьют. Вам ещё никто об этом не говорил?

Мда уж, тут она, к сожалению попала в точку. Длинные языки наших людей уже второй, а то и третий раз подводят нас под монастырь. Впрочем, тут мы сами виноваты. Надо было держать свои «таланты» в секрете. А теперь уже поздно метаться и пытаться заткнуть им рты. Не просто же так говорят: «Знают трое — знают все».

Должно быть в этот момент уже я чем-то выдал себя. Брови дёрнулись или руки непроизвольно сделали какое-то движение. В следующий миг храмовница снова едва заметно улыбнулась, добавив у себя в голове очередной штришок к нашему портрету.

— И тем не менее погибли трое моих людей, — настал мой черёд давить, — Одного зарезали со спины. Двое — в схватке с бандитами. По вашей вине или незнанию.

— И мир остался только в выигрыше, — храмовница и бровью не повела. Укол был не слишком умелый, — Твои люди не были святыми. Да и добропорядочными их тоже назвать нельзя. Они — просто ублюдки, которые любят убивать и получать за это деньги. Бандиты Когтя — были такими же ублюдками, которые любили убивать и получать за это деньги. По итогу ваших разборок мир только выиграл.

Вот теперь мне и правда захотелось её ударить. Даже не выхватить кинжал, а просто зарядить латной перчаткой в лицо. А затем повторять это до тех пор, пока оно не превратиться в кровавое месиво. Так наверняка я бы и сделал полгода тому назад. Но сейчас… Сейчас я уже достаточно пожил, посмотрел на некоторое дерьмо и, чтобы держать себя в руках.

— Мы можем долго спорить о том, от чьей смерти мир останется в выигрыше — от смерти тех, кто убивает за деньги или от смерти тех, кто убивает во имя богов, — я равнодушно пожал плечами, — Но полагаю мы встретились не за тем, чтобы вести теологические споры. Поэтому предлагаю перейти к делу. А вернее — к расстановке границ.

Лицо храмовницы вновь на миг приняло удивлённое выражение. Должно быть она надеялась спровоцировать меня последним своим выпадом. Он и правда был хорош. И у неё могло получиться. С агентами предыдущих поколений, эмоции которых были более простыми и прямолинейными. Но… Иногда жизнь любит преподносить сюрпризы.

— Прежде чем мы к этому приступим, следует решить ещё одну проблему, — холодно бросила Кара, — У вас мои люди. Я хочу их назад. Их. Или их тела, чтобы подобающе их похоронить.

Я ухмыльнулся. Уже не скрывая. Напротив, так, чтобы храмовница непременно это заметила. Затем повернулся к шеренге своих солдат и крикнул.

— Бернард. Освободи пленника.

Лейтенант кивнул. Отдал короткий приказ и спустя минуту к нам подошли трое. Двое моих парней и один из храмовников со завязанными за спиной руками. Блеснул кинжал, но я тут же жестом остановил солдата.

— У нас хорошая верёвка лишняя? — поинтересовался я у вытаращившегося на меня бойца, — Потрудись развязать. Кто знает, — я снова перевёл взгляд на Кару и ухмыльнулся прямо как она, одними уголками рта, — сколько раз она ещё нам прослужит.

Храмовница ничего не сказала и никак не отреагировала. Лишь сопроводила всё действо своим холодным и равнодушным взглядом. Если укол и попал в цель, то она никак этого не выдала.

Спустя минуту солдат закончил возиться с узлом, а его товарищ легонько толкнул пленника в спину. Тот повинуясь шагнул вперёд. Затем повернулся. Окинул нас неуверенным взглядом. И поплёлся к шеренгам ревнителей веры выстроившихся за спиной Кары.

— Считайте это жестом доброй воли, — бросил я, повернувшись к храмовнице, — Вам вероятно будет недостаточно моих заверений в том, что все ваши люди живы и с ними хорошо обращаются, поэтому он, — я жестом указал в сторону освобождённого пленника, — Их подтвердит.

Храмовница хотела было открыть рот, но я её опередил, продолжив мысль.

— Остальные же люди пока останутся у нас. Как гарантия, что вы больше на нас не нападёте. Видите ли, после недавних событий у нас нет ни малейшего повода вам доверять. Так что теперь именно вам придётся довериться моему слову. Не трогайте нас и мы отпустим всех до единого в целости и сохранности, когда закончим свою работу здесь.

— Могу я поинтересоваться, какую работу? — Кара едва заметно нахмурилась. Я же в ответ покачал головой.

— Нет, не можете. Это как раз одна из тех границ, которые я собираюсь установить. Мы уже выяснили, что действуем в интересах одного и того же человека. Этого более чем достаточно, чтобы не вставлять друг-другу палки в колёса. Мне абсолютно насрать чем вы занимаетесь в этих краях вблизи урочища. Вы же не лезете к нам и не мешаете нам делать свою работу.

Кара едва заметно ухмыльнулась и махнула рукой своему сопровождению. Теещё мгновение стояли неподвижно, а затем повернулись к нам спиной и неторопливым шагом двинулись к строю храмовников.

— В таком случае я уже услышала всё, что хотела, — уже через плечо бросила командирша белорясников направляясь вслед за ними, а затем громко скомандовала, — Отряд — в две колонны построиться. Мы уходим!

Мы молча стояли, провожая храмовников взглядом. Над лысью висела тяжелая тишина, нарушаемая лишь редкими всхрапами лошадей, тихим лязгом железа, да шёпотом ветра в кронах деревьев. Переговоры были окончены. И оставили они после себя странное впечатление.

— Ну, — девушка шумно выдохнула, когда последние солдаты веры скрылись в глубине лесной чащи, — Мы по крайней мере не поубивали друг-друга прямо на месте. Хотя и успешными их назвать трудно.

— А вот тут ты не совсем права, — я покачал головой, немного помедлил и затем махнул рукой своим людям, мол возвращаемся к отряду, — Многое прояснилось.

— Например?

— Например, что эти храмовники нам совершенно точно не друзья и не союзники, — ответил я, — А скорее прямые враги. В лоб атаковать не станут. Хотели бы — сделали бы это сегодня, но слишком уж опасаются поражения или больших потерь. Наша маленькая демонстрация силы всё-таки сделала своё дело. Однако стоит нам расслабиться и повернуться к ним спиной — они скорее всего в неё ударят. Даже несмотря на то, что мы, похоже, работаем на одного и того же человека.

— Думаешь, это всё-таки люди Альрейна? — поинтересовалась девушка.

— Вполне вероятно, — я кивнул и немного помедлив добавил, — Разве что синод решил пожертвовать целым отрядом элитных бойцов, чтобы разыграть перед нами небольшой спектакль и рассорить нас с Альрейном. Но я в этом сильно сомневаюсь. У святош сейчас большие проблемы в столице, благодаря Гайеру, так что им попросту не до нас. Остаётся один вариант: Кара — действительно агент епископа и она и вправду получила приказ устранить нас, если мы полезем туда, куда не следует.