— Система? — поинтересовалась девушка.

— Она самая, чтоб её, — хмыкнул я, снова натягивая поводья. Коню всё не терпелось перейти в аллюр, но тяжело груженые возы и солдаты, месящие ботинками жидкую грязь за ним просто бы не поспели, — А вернее старый конфликт вокруг того, как её можно остановить.

— Ты говорил, что разлад мол вышел из-за того, что мы предложили новую модель, — задумчиво бросила девушка, пряча пузырёк с кровоцветом в карман на поясе, — Мол, все мирятся, никто не умирает, система не получает данные для своего развития, а агенты — время на то, чтобы наладить связь с внешним миром. А приверженцы старой идеи хотели продолжать убивать всех возрождающихся агентов настолько быстро, насколько это вообще возможно.

— Ага, вроде того, — кивнул я, — Не сошлись в методах и не поделили рычаги управления. У тех, кто заигрался в большую политику, такое случается регулярно.

— Думаешь, наши предыдущие итерации так гнались за властью? — девушка с сомнением покосилась на меня и покачала головой. Я в ответ лишь пожал плечами.

— Сложно сказать. Может быть, хотели сделать лучше для всех. Найти какой-то выход из сложившейся задницы. Но признаюсь честно, глядя назад, я понимаю, что наша идея о всеобщем примирении звучала красиво лишь на словах. А на деле — была полным дерьмом, ничуть не лучше того плана, которого агенты придерживались с самого начала.

— Это ещё почему? — девушка недоумённо вскинула брови.

— А как ты себе представляешь её реализацию? — я хитро прищурился.

— Ну… — она на мгновение замялась, чуя подвох, — Все договариваются между собой, перестают воевать и умирать…

— Угу. Ходят, любуются бабочками, нюхают цветочки и всячески наслаждаются жизнью. Сама то в это веришь? — хмыкнул я.

— Да не особо, если серьёзно, — покачала головой Айлин, — Может у каждого из нас стало бы и побольше шансов выжить, но глобально ничего бы не изменило. Ну и ещё список потенциальных опасностей стал бы чуть короче.

— Не стал бы, — возразил я, — В процессе эволюции мы стали слишком уж походить на людей. А они — мастера придумывать причины и оправдания для убийства себе подобных. По крайней мере те из них, кто вообще таким заморачивается.

— Невысокого же ты о них мнения, — мрачно хмыкнула девушка.

— На то есть причины, — я снова пожал плечами, немного помолчал и продолжил, — Но возвращаясь к нашей основной теме — чтобы предотвратить гибель итераций нам пришлось бы собрать их всех вместе и отгородить от мира двумя, а то и тремя рядами стен со стражей. Кроме того, пришлось бы изолировать каждую итерацию ещё и друг от друга, чтобы избежать конфликтов со смертельным исходом. А потом ещё и защитить их от самих себя, потому что попав в такие условия многие агенты решат, что проще всего покончить с собой и запустить цикл своего существования заново. На выходе мы получаем этакую супертюрьму строгого режима с мягкими стенами и смирительными рубашками.

— Что-то ни разу не та благостная картина, которая нам рисовалась с самого начала, — кивнула Айлин.

— Вот-вот, — я мрачно ухмыльнулся, — Так что вся та коалиция с нами во главе, которая выступала за мирное решение вопроса, тоже не была такими уж добрыми и правильными ребятами, какими хотела показаться. Просто хотела сменить топор палача на смирительную рубашку. А кроме того у плана наших итераций было ещё одно слабое место.

— Какое?

— В варианте с быстрой гибелью агентов система всё-таки развивалась. Да, медленнее чем предполагалось, но для внешнего наблюдателя это не имело бы особого значения. В нашем варианте — развитие действительно останавливалось. И вот тут мы уже привлекали к себе пристальное внимание.

— Знаешь, — девушка на мгновение замялась, задумавшись, — Мне всё больше кажется, что во всей этой истории была какая-то третья сила, — Она легонько тронула пятками свою кобылу и сдула со лба сбившийся локон волос.

— Почему ты так решила?

— Подумай сам — от той резни проиграли обе стороны конфликта. И мы. И те, кто выступали за продолжение взаимного истребления, — Айлин ухмыльнулась и смерила меня долгим, испытующим взглядом, — Мы умерли. Сторонники истребления потеряли всё. Или почти всё. Обширная сеть влияния, которую они надеялись прибрать к рукам, рассыпалась, как карточный домик. Но кто-то же должен был от этого выиграть?

Я на мгновение задумался. А ведь в словах девушки была немалая толика смысла. Очень похоже, что кто-то просто пытался развалить уже существующую систему, не дав ей переродиться или перестроиться в нечто, ещё более ужасающее. И моя нынешняя итерация даже не стала бы осуждать этого парня. Скорее даже наоборот — поддержала. Оба метода прикрывались благими целями. И оба, на деле, были полным говном. Рано или поздно, но эта мысль должна была прийти кому-нибудь в голову.

— Не уверен в этом, — ответил я чуть погодя, — Но такой вариант не стоит списывать со счетов. Впрочем, как и тот, в котором просто обосрались все. Смешнее всего будет, если вдруг выяснится, что мы сами всё это и саботировали, спровоцировав резню. И обязательства с себя скинули и систему развалили.

— Да уж, смешнее некуда, — с сарказмом в голосе подметила девушка.

Дальше ехали молча. Мошкара звенела. Лошади фыркали и били хвостами. Колёса телег скрипели. Дорога петляла между корнями могучих деревьев. Лес постепенно редел. То тут, то там встречались свежие пни и кучи веток, ещё не успевших сбросить листву. Следы недавней вырубки.

Вскоре показался тот самый камень. Послышался звук топоров. Резкие окрики команд. Где-то вдалеке натужно заскрипело падающее дерево. Отряд выбрался на выжженую прогалину, окружавшую город.

Сегодня тут царило небывалое оживление. Возле кромки леса стояли несколько палаток, рядом с которыми сновали горожане. Несколько человек рубили дерево. Ещё с десяток обтёсывали от веток уже сваленный ствол. Трое грузили готовое бревно на подводу, которая должна была направиться прямиком к частоколу. После того, как сенешаль взял власть в свои руки, его восстановление заметно ускорилось.

Лагерь лесорубов охраняла дюжина бойцов королевских сил. Шесть арбалетчиков и шесть пикинёров. Все одеты в тяжелую броню. И все на взводе.

Это была не пустая мера предосторожности. В последние дни зверьё лезло из урочища с утроенной силой. Командиры южной и северной заставы докладывали, что им пришлось отозвать все патрули и выставить тройные дозоры на стены. По крайней мере такие вести два дня назад до нас донёс гонец. Последний из тех, что добрался до Розенхофа. Что стало с заставами после — одним богам известно.

Но в городе тоже было неспокойно. Твари прущие из урочища начали нападать на жителей. Монстры, конечно, и до этого не стеснялись на них охотится, но всё-таки не настолько наглели. Делали это только по ночам, да и то, на тех скорбных разумом, которых нелёгкая выносила за городские ворота.

Однако теперь твари атаковали даже днём. Не далее, как вчера целая стая болотожоров вышла из чащи и напала на одну из бригад лесорубов. Из пяти человек лишь один сумел добраться до городских стен. После этого группы рабочих увеличили и приставили к ним вооруженную стражу. И не зря. Бойцы сенешаля уже успели прикончить несколько десятков трясинников, дюжину измененных и одного лешака.

Тварей это не останавливало. Они как одержимые перли и пёрли из леса, бросаясь на всех, кого увидят по дороге. Хавель назвал это явление «великим гоном». На его памяти такое случалось лишь раз. Несколько лет тому назад урочище резко раздалось вширь, похоронив в своих границах с пяток мелких деревень. Тогда из него тоже дуром пёрли твари. Охотник говорил, что в прошлый раз его рост спровоцировала группа отчаянных смельчаков, которым почти удалось прорваться к башне. Что могло взбудоражить урочище сейчас Хавель не знал. А вот мы с Айлин догадывались. Но предпочитали молчать об этом в тряпочку.

Возле городских ворот нас встретила дюжина солдат Сенешаля. Шесть пехотинцев на дороге и шестеро стрелков, разместившихся на двух, наскоро сколоченных дозорных башнях. В отличии от городского ополчения эти на посту не спали. Но и нельзя сказать, что были сильно рады нас видеть.