Дверь в комнату Сильвии была распахнута. Она сидела на кровати, вся сотрясаясь от рыданий. Лицо было мертвенно-бледным, глаза — огромными, полными неотступного кошмара. Возле нее на полу валялась разбитая глиняная кружка с чаем.

— Силь! — кинулась я к ней, опускаясь на колени. — Что случилось?!

Она задыхалась, ее пальцы впились в мое предплечье с силой, которую я не могла от нее ожидать.

— Транс… Снова транс. Я… я видела его. Брут… Тот шахтер. Он жив! Его… его приковали к стене в пещере! К стене, расписанной странными символами! Кобольды… они рисуют на камне его кровью! — Она сдавленно всхлипнула. — Он бормотал… «Не дайте демону закончить… он кормит ее серебром…» Старик умирает. Но все еще жив. Прямо сейчас…

Собрались мы с той лихорадочной быстротой, которая рождается на стыке ужаса и решимости. Хватали оружие, целебные зелья, набивали сумки лепешками и копченым мясом, мало ли как дело в горах пойдет.

Единственная заминка вышла, когда Шэр, окинув меня оценивающим взглядом, понял, что я в общем-то тоже собираюсь идти с ними.

Ох, я не знаю, откуда у него эта поразительная способность: приказывать под видом заботы, да еще с таким непоколебимым видом, будто он жрец, который только что объявил о смене времени года! Это было невыносимо!

И остальные, предатели, вдруг разом примолкли. Марк принялся вдруг яростно шнуровать сандалии, Годраш заинтересованно уставился на потолок, а Фергус сделал вид, что проверяет наконечник своего посха.

Да, они просто напросто предоставили нам двоим выяснять отношения.

— Роксана, ты остаешься в Фодине, — заявил этот остроухий нахал, скрестив руки на груди, и его тон не допускал возражений. — Здесь безопаснее. И, давай, объективно: ты не сможешь поддерживать темп ночью, по горной тропе.

— Говори прямо: ты думаешь, что я буду обузой? — уточнила я, с силой застегивая ремень на сумке с травами, будто это была его шея. — Я уже достаточно окрепла. И вы тоже не горные козы, чтобы скакать по уступам как сумасшедшие.

— Рокс! — в его синих глазах сверкнуло знакомое раздражение, и от этого у меня предательски екнуло где-то внутри. — Ты же обещала прислушиваться к разумным аргументам.

— Я… я и прислушиваюсь! — парировала я, чувствуя, как жар поднимается к щекам. — Но это не должно работать только в одностороннем порядке! Шэр, я не ребенок и уже не больна. Даже если я не смогу быть полезной в ближнем бою, моя магия все еще со мной!

— У нас есть другой друид, — холодно отрезал он, кивнув в сторону Фергуса. — Его магии будет достаточно.

Мы уперлись друг в друга взглядами — два упрямых, глупых барана, готовых простоять так до рассвета. Я первая отвела глаза, сделав вид, что сдаюсь, и громко, театрально вздохнула.

— Ну лааадно… — жалобно протянула я, делая круглые, невинные глаза. — Значит, останусь здесь одна… Надеюсь, смогу выстоять в одиночку, если тот наемный убийца придет за мной… Интересно, я снова в самом верху его списка целей или он вернулся к своему первоначальному предложению, когда предлагал сбежать с ним и стать его женой.

Наступила тишина. Нехорошая, многозначительная.

— Он… что?! — выдохнул Шэратан, сжимая руки на спинке стула, который начал трещать под его пальцами.

— Предлагал уйти с ним, — послушно повторила я погромче, а то вдруг Шэр не расслышал. — А убить меня он решил именно за то, что я отказалась. Ну, знаешь, это было что-то вроде «не доставайся же ты никому».

По лицу Шэра пробежала тень. Он сжал челюсти так, что мышцы на скулах заиграли.

— Ты идешь с нами, — скрипнул он наконец зубами, и слово прозвучало как приговор самому себе. — Но имей в виду: на руках я тебя таскать не буду.

— Не очень-то и хотелось, — буркнула я в ответ, но в душе почувствовала неожиданную обиду. Ишь ты! Не будет он! Горгулья печеная, оказывается, к хорошему привыкаешь быстро. Даже слишком быстро.

Но я правда чувствовала себя… нормально. Даже удивительно. Будто изматывающие тренировки Фергуса не только вернули связь с животными, но и запустили какие-то скрытые механизмы регенерации. Тело слушалось, нога если и ныла, то глухо, фоново, как старая рана перед дождем.

И все же пять километров ночной дороги до шахты дались мне не так уж и легко. Дорога была хорошо укатанной телегами, но крутой и ужасно пыльной. Луна бросала обманчивые тени, и каждый камень на пути казался притаившимся кобольдом. Мы шли, напряженно вслушиваясь в ночную тишину.

Я шла позади всех, немного отставая, опираясь на посох. Я знала, что они нарочно сбавляют темп, поджидая меня, и от этого становилось еще досаднее. Не сказать, что нога слишком уж беспокоила, но на последнем, самом крутом подъеме к входу в «Солнечную» она заныла по-настоящему, предательски стрельнув болью от колена до щиколотки. Я стиснула зубы и поплелась дальше.

— Ничего, — пробормотала я сама себе, — прямой путь кончается. В штольнях все равно быстро не побежишь.

Сам вход в шахту зиял в склоне горы черной, бездонной пастью. От него тянуло запахом влажной земли, гнилой древесины крепей и… чем-то еще. Сладковатым и металлическим. Мы зажгли факелы. Пламя выхватило из тьмы грубо обработанные стены, деревянные подпорки, уходящие вниз рельсы для вагонеток.

Мы двигались осторожно, прижимаясь к стенам. Фергус и Шэр шли впереди, их фигуры отбрасывали гигантские, пляшущие тени. Марк безостановочно шептал какие-то заклинания, вглядываясь в магические потоки. Годраш, пригнувшись, шел сзади, прикрывая тыл. Сильвия и я — в центре этого живого щита.

Спуск казался бесконечным. Воздух становился все тяжелее, гуще. И вот наконец — тот самый провал, указанный Кассием. Зияющая дыра в полу главной галереи, обрамленная обломками породы и сломанными балками. Мы осторожно спустились вниз на лианах, которые вызвали я и наставник.

И оказались… в небольшой камере, заваленной грудой свежеобвалившейся породы. Ни проходов, ни лазов. Только слепая стена из камня и глины.

Тишину разорвало глухое ругательство Годраша. Марк пнул камень ногой.

— Старый пьянчуга! — выдохнул он с горьким разочарованием.

— Надо же, Кассий все же был прав… — пробормотал Марк, осматривая стены.

Разочарование, густое и липкое, как смола, затопило всех.

— Что будем делать? — тихо спросила Сильвия, ее голос дрогнул. — Возвращаться?

— Нет, — неожиданно резко сказал Марк. — Предлагаю проверить то аномальное место, указанное в записях Луция Авита. То, куда сливали отработку.

— Согласен, — после недолгого молчания поддержал Фергус. Он ткнул посохом в сторону завала. — Все равно ничего другого не остается. Этот путь ведет в никуда.

Мы переглянулись и кивнули, начали выбираться обратно из этого каменного мешка.

И в тот самый момент, когда я, цепляясь за лиану, подтягивалась обратно в основную галерею, до нас донеслось это.

Сначала тихое, едва уловимое. Потом громче, отчетливее. Неритмичное, пульсирующее, идущее отовсюду и ниоткуда сразу.

Бум... Бум-бум... Бум...

Сердце у меня упало куда-то в ботинки. Я замерла, вцепившись в веревку, и встретилась взглядом с Шэром. Его лицо в свете факела было напряженным и суровым.

Барабаны. Они снова зазвучали в горах. Гораздо, гораздо ближе.

Мы шли, почти не разговаривая, разве что Марк без конца бубнил что-то под нос, поминутно сверяясь с потрепанной картой Луция Авита.

Наконец рыжий маг поднял руку.

— Вроде здесь.

Мы вышли в небольшой грот. И действительно на камнях у стен виднелись странные, темные, застывшие наплывы. Они тускло поблескивали в свете факелов, когда Марк провел рукой по поверхности.

— Свинец, — констатировал он, растирая между пальцами темную пыль. — Тот самый шлак. Но… Все выглядит давно заброшенным.

Мы обыскали каждый уголок грота, каждый закоулок. Ничего. Ни щелей, ни потайных ходов, ни свежих следов. Только вековая грязь и молчаливые свидетельства старой, забытой деятельности.

— Мы ходим кругами, — с отчаянием в голосе произнесла Сильвия, опускаясь на камень. — Как слепые котята.