Сцена сменилась. Теперь камера следовала за Драксом по поверхности планеты. Вокруг него, на коленях, в почтительном поклоне, лежал бесконечный ряд существ. Их лица были скрыты, но сама поза говорила о полном подчинении. Дракс ступал среди них, словно божество, его сапоги едва не касались склонённых голов.

— Вы говорили нам о них, — продолжил Дракс; его голос звучал как торжествующий приговор. — О жестоких, беспощадных созданиях, что веками угрожали нашим границам, что якобы уничтожили наш древний форпост. О тех, кто, как вы уверяли, были непобедимы и ужасны. Я вас спрашиваю: что же вы видите сейчас?!

Камера снова показала склонившихся существ, затем приблизилась к самодовольному лицу Дракса.

— Я вижу лишь жалких и ничтожных тварей, ползающих у моих ног! — в его голосе звенел триумф. — Их так называемая «непобедимая» планета, которую они называли Леда, была завоёвана за три стандартных дня! Три дня, чтобы сокрушить тысячелетний миф о непобедимости!

Дракс выпрямился, расправил плечи; в каждом его жесте читалась непомерная гордость.

— Я, Дракс Серхонт, расширяю владения нашего Дома и призываю все Великие Дома Харонской Империи присоединиться к Великому Возмездию над этими жалкими тварями, которые посмели уничтожить наш дом и бросить вызов Империи! Я жду флот Империи для дальнейших завоеваний!

Его взгляд, полный дерзкого вызова, казалось, прожигал экран насквозь.

— Вы боялись собственной тени! Трепетали перед призраком древних преданий и тысячелетнего запрета Союза Девяти Кланов! А я… я переступил через ваши страхи — и получил этот мир! Я обращаюсь к Совету и, конечно же, к моему лорду — правителю Дома Серхонт. Я жду вас на нашей новой планете, Леде, для дальнейших завоеваний!

Голограмма погасла так же резко, как и появилась. Кабинет снова погрузился в полумрак, освещённый лишь тусклым светом камина и лун Ксенона.

Между двумя лордами повисла глубокая, оглушительная тишина. Она была тяжёлой — пропитанной шоком, тревогой и пониманием неизбежных последствий.

Тишина, воцарившаяся в кабинете после исчезновения голографического образа Дракса, казалась давящей. Корвус первым нарушил её; его голос был непривычно сдержанным.

— Смелый шаг, — произнёс он почти шёпотом. — И неожиданный.

Его взгляд был устремлён на то место, где ещё секунду назад парил образ триумфующего Дракса. — И что теперь?

Валериан медленно подошёл к окну, его массивные плечи были обращены к Корвусу.

— Я должен доложить об этом Совету, — сказал он. Его голос звучал тяжело. — И прошу тебя помочь всё подготовить.

Корвус медленно кивнул, его лицо оставалось непроницаемым.

— Сделаю всё как нужно, Валериан. Совет Пяти Великих Домов соберётся в ближайшее время. — Он выдержал паузу, наблюдая за другом. — Но что ты решил, Валериан? Что ты думаешь об обращении Дракса?

Валериан обернулся. Его взгляд был полон глубокой печали и разочарования.

— Это была глупость, Корвус. Непростительная глупость со стороны Дракса. Тысячелетний запрет существовал не просто так. Не нужно было туда лезть.

Корвус поднял бровь.

— Но ведь ему всё удалось, — напомнил он, словно проверяя реакцию друга.

— Удалось… пока, — слова Валериана были полны горечи. Он сделал шаг к столу, его палец лёг на одну из старинных карт. — В древние времена наверняка был кто-то похожий на Дракса. Такой же молодой, амбициозный, не думающий о последствиях… Из-за этого мы потеряли Харон, Корвус. Наш родной дом.

Он перевёл взгляд на друга.

— Я читал свитки сражений, Корвус. И ты, должно быть, тоже. Их система слишком далека — туда невозможно своевременно отправить припасы и подкрепление. Из-за этого мы и проиграли войну.

Валериан замолчал. Его взгляд стал пустым, словно он видел перед собой пылающие руины родного мира. Через мгновение он добавил почти шёпотом:

— И они ничего не смогли сделать здесь… кроме разрушения Харона.

Корвус молчал, переваривая услышанное. Наконец он нарушил тишину:

— Так ты не откликнешься на его просьбу?

Валериан ответил не сразу. Его взгляд снова вернулся к панораме Ксенона, освещённой лунами.

— Не знаю. Пока не знаю.

Вскоре после этого, обменявшись несколькими тёплыми словами, Валериан проводил Корвуса обратно на посадочную платформу. Ветры Ксенона, казалось, стали сильнее, унося вдаль звук взлетающего челнока. Валериан стоял на платформе, пока корабль Корвуса не превратился в маленькую светящуюся точку в черноте космоса, уносящую с собой не только друга, но и тяжёлое предчувствие надвигающейся бури.

Уверенный в том, что ответы на вопросы, мучившие его, лежат глубже, чем просто тактика или политика, Валериан двинулся по извилистым коридорам Астерии. Он миновал парадные залы и галереи, направляясь в ту часть замка, что была скрыта от глаз большинства — окутанную древностью и тишиной. Он остановился перед массивной, ничем не примечательной дверью из тёмного дерева, на которой не было даже привычных родовых символов. Коснувшись её, Валериан ощутил холод, словно исходящий из самых недр Ксенона.

За дверью открывался Зал Древних Ответов — место, где время, казалось, замедляло свой ход. Это была не просто комната, а скорее глубокий грот, высеченный в скале, на которой стоял замок. Стены были неровными, необработанными, местами покрытыми странными мхами, что светились тусклым синим светом. Влажный, прохладный воздух пах озоном и землёй. В центре грота, на слегка приподнятом каменном постаменте, горел небольшой, но яркий кристалл, излучающий мистическое, пульсирующее сияние — единственный источник света.

Валериан остановился. Его взгляд сосредоточился на фигуре, сидевшей в глубокой нише у одной из стен.

— Подойди.

Вскоре из темноты вышла она. Старуха. Её иссохшая, сгорбленная фигура была закутана в бесформенные, потрёпанные лохмотья — когда-то, возможно, бывшие одеяниями жрицы или знахарки. Длинные седые волосы, больше похожие на спутанные нити, падали на её плечи. Лицо было изрезано глубокими морщинами, словно древняя карта давно забытых печалей, а в глазах — тусклых и безжизненных на первый взгляд — притаилась пугающая глубина веков. Её длинные тонкие пальцы с узловатыми суставами казались паучьими лапками, медленно выбиравшимися из рукавов. От неё веяло сыростью и чем-то неуловимым, но очень древним — почти первобытным.

Старуха медленно подошла к лорду. Остановилась в нескольких шагах. Её голова слегка склонилась в почтительном, но привычном поклоне, который выражал не смирение, а скорее признание положения Валериана.

— Мне нужен твой совет, — сказал Валериан. Его голос был лишён привычной властности; в нём слышалась лишь усталость. — Знаешь ли ты, для чего я тебя позвал? Причину?

Старуха подняла взгляд. Её глаза, казалось, проникали сквозь него.

— Догадываюсь, милорд, — проскрипела она. Её голос был похож на шелест сухих листьев.

— Но для ответа мне потребуется ваша кровь. Позволите ли вы мне её взять?

Валериан, привыкший к её странным требованиям, всё же на мгновение нахмурился.

— В прошлый раз тебе моя кровь не была нужна.

— В прошлый раз… ответ был и так очевиден, — прозвучало в ответ, и старуха сделала многозначительную паузу. Её взгляд задержался на лице лорда. — А сейчас…

Валериан понимал, что уклоняться бессмысленно. Он нуждался в ответе.

— Согласен, — коротко произнёс он.

Старуха приблизилась, доставая из-под своего балахона предмет, который хранила бережнее сокровищ: старую, истёртую кожаную книгу, переплёт которой потемнел от времени и прикосновений. Она протянула свою тонкую, костлявую руку в сторону Валериана. Тот без колебаний подал ей свою ладонь.

В тот же миг, с молниеносной быстротой, старуха выхватила из недр одежд тонкую острую спицу и со всей силой проткнула ладонь Валериана насквозь. Лорд даже не вздрогнул — лишь стиснул зубы. Старуха крепко удерживала его руку над открытой книгой, не давая её отдёрнуть, пока тёмные капли крови не начали литься на потрёпанные пустые страницы. Она ждала, пока алые пятна не расползутся по пергаменту, впитываясь в него, и книга не наберёт их достаточное количество.