С утра дом Энтона гудел, как перегретый механический улей. Где-то внизу хлопали двери, сновали туда-сюда пара служанок, чье основное предназначение заключалось в помощи мне, невесте. И бродили слуги с подносами. Что они тут забыли — даже Энтон толком не знал, но сановный дядюшка Стива (никак его имя не запомню) прислал — и они явились. А подносы в руках носили видимо, чтобы оправдать свое безделье. Чуть позже я слышала, как Энтон велел им натереть все латунные перила так, чтобы «сияли, как совесть политика в предвыборной кампании». Отличный ориентир, между прочим: значит, перила должны были блестеть, но при ближайшем рассмотрении вызывать лёгкое подозрение. Но зачем это было делать — осталось за гранью моего понимания.

Но это все ерунда по сравнению, как эти жестокие люди обращались со мной в этот знаменательный для меня день.

Мало того, что меня подняли чуть свет, так еще и на мои попытки протестовать и отвоевать еще хотя бы час сна, не смотря на мой робкий протест и заявления, что в пять утра я ещё невеста-зомби, меня же и обвинили в безответственности.

Не успела я отбиться от нашествия прислуги и присесть к столу попить чайку — кусок в горло мне в такую рань не лез, — как в дверь снова позвонили. Ей-богу, они тут смерти моей хотят, не иначе!

Явились три тетушки моего дражайшего будущего супруга, предводительствуемые активной незамужней кузиной означенного джентльмена. Пришлось забыть и про чай, и про завтрак (вот это с удовольствием!), и про “спокойно”.

Меня схватили, закружили и поволокли наверх причесываться, краситься и облачаться в мой свадебный кошмар. Все три тетушки одновременно защебетали. Гомон стоял страшный, моя и без того раскалывающаяся от недосыпа голова (накануне я долго и с удовольствием оплакивала свою девичью честь и свободу) шла кругом, а три тетушки, оставленные громкоголосой кузиной один на один со мной, пытались заплести мне на голове нечто, напоминающее сложный узел из медных пружин и паровых трубочек. Они то и дело вставляли шпильки с шестерёнками, подвешивали кружевные клочки, словно собирались превратить меня в декоративную куклу для витрины какого-нибудь механического магазина.

— Чуть больше! Не хватает каркаса! — воскликнула старшая тётушка.

— Нет, тогда голова уйдёт назад, и невеста завалится на жениха, — возразила младшая.

— А что плохого? Пусть наш дорогой Стив сразу и приучается держать её, — ехидно подметила средняя.

Я покорно стояла, страдала и делала вид, что меня не существует. В такие моменты полезно представлять, будто ты всего лишь винтик в огромной машине: тебя крутят, подтягивают, смазывают маслом, а ты покорно ждёшь, пока не включат рубильник.

Наконец, тетушки приступили к чехлу, именуемому моим свадебным платьем. Тут я попыталась зарыдать заново, но выдавить слезы из себя почему-то не получалось. Тут я разозлилась окончательно: мало мне дурацкой прически, кошмарного платьишка и фаты, так еще и порыдать не получается!

Платье наконец натянули. Лиф тетушки украсили латунными застёжками-фиксаторами, и стоило их неправильно повернуть, платье норовило разойтись по швам. На спине красовался декоративный мини-каркас, из которого торчали шестерёнки — будто мне приделали имитацию механического крылового привода. И вишенкой на торте стала миниатюрная шляпка-цилиндр, приколотая сбоку, украшенная пером какого-то несчастного механического фазана. Я уже и не сопротивлялась, махнула рукой.

Когда всё это водрузили на меня, я ощутила, что превратилась не в невесту, а в опытный образец военной брони для светских раутов. Попробуй в такой штуке сбежать из-под венца — если и получится, то разве что с помощью домкрата и трёх кочегаров, не иначе.

— Ах, как изысканно! — пропела одна тётушка.

— Наша невеста — настоящая жемчужина! — поддержала другая.

— Идеал аристократии! — подвела итог третья.

Я же, глядя на своё отражение в зеркале, испытала желание тихо сесть в угол и рыдать... Собственно, я так и сделала, что вызвало панику почти у всей женской половины рода Стива.

— Да что вы, милочки мои, невесты всегда плачут! — ободряюще заявила старшая тётушка родственницам.

— Это очищение души, — философствовала средняя.

— Это слёзы счастья, — самоуверенно заключила младшая.

Господи, мне бы их оптимизма и побольше…

Они, понятное дело, уже решили за меня, от чего именно я рыдаю. А я рыдала от ужаса.

К счастью, в этот момент явился Энтон. Его лицо выражало одновременно сочувствие и плохо скрываемое желание рассмеяться.

— Агата, — осторожно произнёс он, подойдя ко мне. — Ты… великолепна.

— Великолепна?! — всхлипнула я. — Я похожа на паровую катапульту, обмотанную кружевами!

— Ну, катапульта — вещь надёжная, — дипломатично заметил он. — И к тому же внушающая уважение.

Я вскинула на него заплаканные глаза.

— Энтон, скажи честно: нельзя ли всё отменить? Уехать, сбежать… пусть Стив сам на себе женится, раз ему так важно! Или… тут кузина незамужняя бегала. Давай их поженим? — с надеждой спросила я.

Он вздохнул.

— Нельзя. И ты это знаешь. Но… — он на секунду замялся, — если смотреть с другой стороны, ты сейчас выглядишь как настоящая леди, Агата. Все будут потрясены. Никто не усомнится в том, что Стив тебя выбрал за красоту и ум, а вовсе не…

Он замялся.

— Ах, спасибо, — язвительно фыркнула я. — Договаривай уже, — грозно закончила я. — Ну?!

Энтон поспешно ретировался, бормоча что-то успокаивающее. Тетушки радостно щебетали на своем птичьем и хихикали, поддакивая друг другу.

— Значит, моя красота будет держаться исключительно на том, что никто не решится подойти к механической карусели в свадебном платье? — пробормотала я в никуда.

— По крайней мере, это надёжнее, чем многие браки, — философски пискнул кто-то у меня за спиной.

Я подпрыгнула от неожиданности, попыталась рассердиться, но вышло плохо. Кто тут такой пищащий выяснить так и не удалось, да и времени уже не оставалось.

Ну и ладно! Пусть платье и было кошмарным, но ощущение, что хоть кто-то на моей стороне, помогло удержаться от очередного приступа истерики.

***

Мы доехали. Этот кошмарный квест я вспоминать не хочу. Вообще не хочу. Никогда.

Главное, мы погрузились, тронулись и доехали до церкви, или как здесь именуется величественный шестеренчатый сарай, в котором должно было состояться знаковое событие.

От нервов я особенно и не рассмотрела, куда меня привезли. Запомнилась какая-то темная и массивная дверь с медной ручкой. И забор, или как там можно назвать это… решетка. Или полузабор? Снизу ограда была абсолютно точно забором, а вот с метровой высоты превращалась в торчащие пруты с красивыми витыми навершиями. Это почему-то и запомнилось несчастной Агате. Эх…

Когда меня, наконец, вывели к церемонии, я почувствовала себя экспонатом на выставке «Невеста как механизм будущего». Зал был задекорирован в лучших традициях аристократической техногенной эстетики: латунные люстры с паровыми соплами, гирлянды из медных цепочек, витиеватые часы, показывающие одновременно время, фазу луны и настроение ведущего церемонии. И сияющие свечи… ну внешне, по крайней мере, это сильно смахивало на свечи и выполняло функцию освещения этого роскошного зала. А легкомысленные атласные ленты (с узором из шестеренок!) с бантами дополняли это безумие.

Я шествовала по дорожке прямиком к алтарю. Собравшиеся гости — родня Стива, его коллеги из Министерства, пара особо любопытных соседей — все уставились на меня так, словно я только что сошла с небес на воздушном корабле. Мужчины почтительно приподнимали цилиндры, дамы застывали, пряча любопытные взгляды за раскрытыми веерами. Я тоже мечтала спрятаться за белоснежным букетиком, но он был столь миниатюрен (я бы даже употребила слово “чахленький” по отношению к этому недоразумению, но из уважения… ой, все! Позор, а не букетик, особенно в сравнении с веерами присутствующих!), что особо погоды не делал.