Энни — гений, волшебница, богиня! Я готова преклоняться перед ней. За несколько дней выяснить причину, стабилизировать состояние и создать лекарство… Ну, не совсем лекарство. Проблем еще много. Судя по тому, как она хмурится, глядя в свои микроскопы. Но все равно, стабилизатор, который ей удалось создать — это нечто. Стив уже встает, бродит по комнате и даже пытается ворчать на дворецкого-пылесоса, что я считаю высшей формой реабилитации. Его недовольное ворчание — верный признак, что пациент на пути к выздоровлению.

Увы, яд оказался тем еще упрямцем. Он не исчез, а затаился, как подлый диверсант в тылу, и время от времени устраивает диверсии.

Превращения стали… как бы это сказать… более импрессионистскими? Менее болезненными, но не менее внезапными. Контроль над огнем остался на прежнем уровне — то есть где-то между «абсолютный ноль» и «получилось, хоть и случайно».

Сегодня мы со Стивом впервые вместе вышли прогуляться по парку. Погода стояла идиллическая: птички пели, пчелки, не смотря на глубокую осень и дождик, жужжали над металлическими цветами, которые садовник еще не успел спрятать, и выполняли свою основную функцию — оживляли клумбу, собирая нектар (надо как-нибудь посмотреть, что там за нектар такой, неужели машинное масло?)… а мой супруг периодически изрыгал пламя — то от скуки, то от волнения, то потому, что ему не понравился оттенок заката. Наш променад напоминал экскурсию по полю недавних боевых действий в сопровождении главного поджигателя.

— Смотри, — мрачным тоном гида сказал Стив, указывая на два почерневших остова, когда-то бывших ажурными беседками. — Сибилла в детстве называла их «пряничными домиками». Мое подсознание, видимо, восприняло это как кулинарный вызов. И я попытался сжечь глазурь… вроде бы…

Я едва сдержала смех.

— Понятно. А это что за произведение абстрактного искусства? — я ткнула пальцем в оплавленную скамейку, напоминавшую скульптуру под названием «Торжественная ода расплавленному металлу».

— Это? Приснилось, что на меня нападает стая механических ворон. Проснулся и… выразил несогласие с таким поворотом событий.

Мы дошли до места, которое раньше было шикарной клумбой с розами. Теперь это был участок вулканического стекла.

— А это? — не удержалась я.

— Вчера. Ты сказала, что я хорошо выгляжу.

Я уставилась на него.

— И это спровоцировало огненный шторм?

Он покраснел и потупился.

— Я не привык к комплиментам. Нервная система устроила салют в честь этого.

Честно говоря, это было одновременно ужасно, трогательно и до идиотизма смешно. Я шла под руку с ходячим стихийным бедствием, которое искренне огорчалось каждому новому разрушению. Он напоминал огромного, неуклюжего щенка, который виляет хвостом и случайно сносит мебель. Только вместо хвоста у него — огнемет.

Страха у меня нет. И это самое удивительное. Когда его рука в моей вдруг становится чешуйчатой лапой с когтями, я уже не пугаюсь и не вздрагиваю. Привыкла. Я просто жду. Я вижу в его глазах животную ярость древнего существа, а панику и стыд. И знаю, что он скорее сам превратится в пепел, чем причинит мне вред. Такая уж у него порода. Драконья, что поделать.

Мы нагулялись и вернулись в дом, оставив за спиной дымящиеся пейзажи в стиле «модерн-апокалипсис». Стив отправился отдыхать, измотанный собственной креативной энергией, а я прошла в свою любимую часть библиотеки. Хвала всем их паровым двигателям, что меня задержал дворецкий-пылесос! Я не пропустила самое интересное.

К подъезду с грохотом подкатил даже не экипаж, а целая процессия — нечто среднее между официальным лимузином и передвижной тюрьмой. Из нее, словно злой паровой джинн, выпорхнула тетушка Барбари с сыночком. За ними вышли двое господ с такими надменными лицами, что, казалось, они родились с официальными печатями вместо глаз. Один нес портфель, набитый, я уверена, кипами никому не нужных бумаг, а другой — странный прибор на треноге, похожий на артиллерийский прицел.

Они проследовали в холл, куда я так же поспешила и где их встретила, стараясь выглядеть как можно более беззаботной хозяйкой, у которой муж имеет безобидное хобби и регулярно практикуется в ландшафтном дизайне с применением термических обработок.

— Племянница! — возвестила Барбари тоном, не терпящим возражений. — Где мой бедный, больной племянник? Мы здесь с представителями Комитета по Контролю за Высокоэнергетическими Существами, — она многозначительно кивнула на господ, — чтобы обеспечить его безопасность и безопасность окружающих. Его буйное поведение и неконтролируемые выбросы энергии не оставляют нам выбора, — она всхлипнула и скорбно добавила: — Необходима срочная изоляция и лечение. Долгое, долгое лечение.

Чиновник с усами, похожими на две щетки для чистки труб, важно и многозначительно кашлянул.

— Мэм, имеются ли у вас свидетельства о его недееспособности? Видеофиксация инцидентов? — обратился он ко мне.

Я посмотрела на тетушку, на ее самодовольное лицо, на этих бумажных тигров с их смешным прибором, и мысленно рассмеялась. Они пришли забирать моего дракона. Моего большого, неуклюжего, иногда плюющегося огнем, но такого моего дракона.

«Ну что ж, — подумала я, осклабившись в самой ехидной улыбке. — Поиграем в ваши бюрократические игры. Посмотрим, чья возьмет».

Ушли они, как вы понимаете, ни с чем. И ни с кем!

На следующее утро в поместье ввалился целый десант «специалистов». Двое врачей с саквояжами, набитыми скорее колюще-режущими орудиями, чем медицинскими инструментами и лекарствами, и трое чиновников из той самой Опеки, с лицами, выражающими глубокую озабоченность общественным спокойствием и полное безразличие к судьбе конкретного дракона. Возглавляла это шествие, конечно, тетушка Барбари, в платье траурного цвета, словно она уже хоронила племянника.

Стив, предупрежденный о визите заранее (мы все утро вчетвером вырабатывали стратегию, не совсем безуспешно, конечно, но и триумфальными наши нервные посиделки назвать сложно), расхаживал по гостиной. От его шагов по каменному полу оставались легкие опаленные следы, а воздух вокруг дрожал от жара.

— Успокойся, — шептала я ему, блокируя собой проход между ним и делегацией. — Они просто хотят поговорить. Только поговорить. Главное, ни на что не соглашайся!

— Разговаривать они могут оттуда, — проскрежетал Стив, указывая на дальний угол зала. — Иначе я рискую непроизвольно проделать в них вентиляционные отверстия. С красиво опаленными краями.

Ого! Мой дракон уже ехидничать начал. Я, оказывается, заразная!

Чиновник с усами выступил вперед, размахивая папкой.

— Лорд Флеймурн, мы вынуждены настаивать на немедленной госпитализации. Ваше состояние представляет угрозу для вашей семьи и для общества. Являясь представителем от лица закона бесправного класса вещей, я так же выражаю свои требования от их имени и заботясь об их безопасности.

В этот момент Стив, доведенный до предела, не выдержал. Из его горла с громким шипением вырвался сноп искр, а кожа на руках и шее мгновенно покрылась изумрудной чешуей. Врачи и чиновники дружно отпрянули за спину тетушки Барбари.

Я же, не моргнув глазом, сделала шаг навстречу и положила ладонь ему на грудь, прямо на то место, где проступали чешуйки.

— Никто никуда тебя не заберет, — сказала я твердо, глядя ему в глаза, в которых бушевала паника. — Если ты сам этого не хочешь. Ты остаешься дома. Понял? Принуждать не имеют права.

Стив сглотнул, с трудом переводя дыхание, и кивок его был резким. Чешуя медленно отступила.

И тут в бой вступила тетушка Барбари. Ее голос стал медовым, полным фальшивой заботы. Ах, милая тетушка! Я вам еще платье не забыла!

— Стиви, дорогой мальчик, — начала она, делая осторожный шаг вперед. — Мы все так за тебя переживаем. Эти ужасные приступы… Доктора всего лишь хотят помочь. Всего лишь небольшое обследование в клинике, под наблюдением самых опытных специалистов… Ты же не хочешь, чтобы из-за твоего упрямства пострадали невинные люди? Или чтобы Агате пришлось день и ночь ухаживать за тобой, как за беспомощным ребенком? Или… если ты вдруг не справишься со своим… багом… ты ведь можешь остаться один, а бедная девочка погибнет!