— Хочу выступить в роли адвоката дьявола в этом деле. Никто из нас не является первенцем в наших семьях, так что, технически, нас не пригласили бы присоединиться, – перебивает Истон, отвечая на холодный взгляд Кольта своей непринужденной ухмылкой. — Просто констатирую факт. – Истон пожимает плечами и откидывается на кровать, опираясь на нее локтями.

— Ты не помогаешь, Ист, – упрекает Истона Кольт, его взгляд кричит ему заткнуться на хрен. Затем Кольт поворачивается к Линкольну с более сочувствующим видом и, надеясь образумить своего кузена, пытается смягчить ситуации, говорит: — Послушай меня, Линк. Его не существует. Общество – это просто миф, который ребята из колледжа рассказывают в темных уголках библиотек или напившись на вечеринках, пытаясь немного оживить студенческую жизнь. Ни больше, ни меньше.

К несчастью для всех нас, выражение лица Линка по-прежнему остается невозмутимым, отчего у меня по спине пробегает неприятный холодок.

— Почему? Почему ты спросил об Обществе? – снова тревожно спрашивает Кольт, и в его тоне чувствуется некоторая утрата уверенности.

— Потому что, кажется, мы только что получили приглашение на вступление, – заявляет Линкольн, бросая на кровать конверт, который был спрятан у него в заднем кармане.

Мы все четверо молча смотрим на черный конверт, аккуратно лежащий на матрасе между мной и Истоном, словно на бомбу, готовую взорваться.

— Что это за хрень? – спрашивает Истон, смело беря его в руки, в то время как я пытаюсь отодвинуться от проклятой штуковины как можно дальше, чуть не падая с кровати. Пока Ист разглядывает конверт с обеих сторон, первое, что я замечаю, – это необычная красная печать, прикрепленная к черной бумаге. Я не могу точно разобрать рисунок, но, если бы мне пришлось угадывать, то я бы сказал, что это похоже на какую-то сложную пентаграмму. Еще одна вещь, которая сразу же привлекает мое внимание, – это то, что печать уже сломана, намекая на то, что Линкольн уже знает о содержимом конверта.

— Прочтите, – холодно приказывает Линкольн, и Кольт, выглядящий немного неуверенно, делает несколько шагов, чтобы присоединиться к нам на кровати и оценить содержимое собственными глазами.

Истон бросает еще один взгляд на нашего беспокойного друга, который продолжает держаться на расстоянии от проклятой вещицы. Бдительно-осторожное поведение Линка настолько на него не похоже, что даже Истон открывает конверт с осторожностью, опасаясь, что в нем может быть взрывчатка, которая сработает при малейшем неаккуратном прикосновении. Очень осторожно, Ист достает из запечатанного воском конверта сложенный лист черной плотной бумаги. Когда он разворачивает его, я замечаю золотые буквы и ту же печать внизу страницы.

Истон прочищает горло, прежде чем начать читать каждое слово вслух. С каждым предложением его голос начинает дрожать, а с ним и я. Во рту пересыхает, а кулак, сжимающий мое сердце с тех пор, как начался этот ужасный кошмар, сдавливает его еще сильнее, давая понять, что худшее еще впереди.

— Это, должно быть, чья-то дурацкая шутка, – выдыхает Кольт, вырывая письмо из дрожащих рук Истона, чтобы прочитать его самому.

— Я не нахожу это особенно смешным, – огрызаюсь я в ответ, вскакивая со своего места и принимаясь лихорадочно расхаживать по лакированному деревянному полу, как я обычно делаю, когда чувствую, что слишком подавлен. Я не из тех, кто замирает на месте, когда дело принимает дерьмовый оборот. По умолчанию мое тело всегда должно двигаться, чтобы мой разум мог не спеша обрабатывать информацию во избежании срыва. И прямо сейчас мои ноги не поспевают за крутящимися шестеренками в голове.

— Это не шутка. Тот, кто отправил это письмо, знает, что произошло той ночью, – добавляет Истон, сохраняя невозмутимое выражение лица, уже смирившись с мыслью, что кто-то каким-то образом узнал, что произошло в этом доме прошлой весной.

— Это абсурд. Мы были здесь одни! Как кто-то мог узнать? – пытается рассуждать здраво Кольт, но когда он начинает хвататься за кончики волос, демонстрируя свое раздражение, это явный признак того, что он уже не так уверен в том, что это так называемое Общество – не более чем миф. — Линк, когда ты это получил? – спрашивает Кольт, сжимая конверт в руках и перечитывая каждое проклятое слово в сотый раз.

— Прошлым вечером. Как раз перед тем, как отправил всем вам сообщения.

Кольт кивает на автопилоте, в то время как его зеленые глаза внимательно изучают каждое предложение, как будто он может найти какую-то пропущенную подсказку о том, кто это отправил.

— Окей. Я не хочу, чтобы кто-нибудь из нас совершил какую-нибудь глупость. Это, – говорит Кольт после долгой паузы, держа в руках зловещую бумажку, – может быть просто чьим-то розыгрышем. Никто ни хрена не знает. Пока мы держим язык за зубами и притворяемся, что все в порядке, ничего не произойдет.

— Ты уверен в этом, Кольт? Что, если тот, кто стоит за этим письмом, пришлет еще одно, и ему не понравится, что мы не выполнили его указания? Ты уверен, что не будешь против, если все узнают о том, что мы сделали, особенно от того, кто, возможно, не будет столь снисходителен к деталям той ночи?

— Никто не узнает, Истон! – кричит Кольт, демонстрируя, насколько он напуган.

Я судорожно сглатываю, наблюдая, как два моих лучших друга сталкиваются лбами. Боюсь, что столкновение льда и пламени, текущих по их венам, может оказаться хуже, чем то, что Общество может уготовить для нас.

— Эй, придурки! Сейчас не время для ваших разборок. У нас есть проблема поважнее, – отчитываю я, заставляя этих двух прийтий в себя.

Непривычно ощущать себя голосом разума. Обычно такие вещи в компетенции Линкольна. Это он всегда был тем связующим звеном, которое сплочало нашу братскую компанию. Единственным другом, на которого мы могли положиться, который успокаивал наши вспышки и сохранял здравый рассудок в наших беспорядочных жизнях. Однако мысли Линка витают за много миль отсюда, и он даже не замечает, что два его лучших друга готовы вцепиться друг другу в глотки из-за неизвестной угрозы, которая может направляться, а может и нет, в нашу сторону.

— Линк, твой выход, чувак. Чего бы ты от нас ни хотел, мы поддержим тебя на все сто процентов. Решать тебе. Как ты хочешь это разыграть? – настойчиво добавляю я, надеясь, что моей просьбы будет достаточно, чтобы пробиться сквозь его апатию.

Все наши взгляды устремляются на друга, которому есть что терять больше, чем всем нам, вместе взятым, и мы молимся, чтобы у него хватило хладнокровия вытащить нас из этой передряги.

Снова.

— На данный момент мы ничего не можем сделать, кроме как ждать, – задумчиво заявляет он.

— Ждать? – поражено восклицаю я, мне совсем не нравится этот план. — Я бы предпочел, чтобы мы нашли этих ублюдков и вбили в них немного разума. Они понятия не имеют, с кем связываются.

К черту ожидание. Я больше люблю нападение. Покажите мне цель, и я буду как бык на родео. Ожидание, когда все рухнет, и стало причиной моего хренового состояния. Я бы предпочел что-нибудь сделать, а не сидеть сложа руки и ждать, когда разразится очередная буря дерьма.

— Думаю, да, Финн. И насилие – не выход. По крайней мере, пока, – отвечает Линкольн, и его тело внезапно напрягается, и вокруг него начинает формироваться непроницаемая стальная стена.

Голубые глаза Линкольна напоминают бурю безбожного возмездия. Глядя на его поведение, я больше не боюсь человека, который считает себя кукловодом, но испытываю тревогу за того, кто им на самом деле является. Как далеко Линкольн готов зайти, чтобы сохранить нашу тайну? С того места, где я стою, его надменный взгляд кричит, что далеко.

— Если это общество законно, то можно предположить, что они превосходят нас численностью, – сурово продолжает Линкольн. — Это означает, что у них может быть достаточно власти, чтобы подкрепить свою угрозу. Предлагаю действовать по наитию. Посмотрим, о чем они попросят, а затем проведем расследование всего, что связано с Обществом. Нам придется выяснить, кто они такие и какие грязные секреты у них есть. Все мы знаем, что у каждого в шкафу спрятана пара скелетов. Мы узнаем их, а затем попытаемся прийти к компромиссу, обменяв их секрет на наш.