Я слишком много раз видела, как Джанет стоит на коленях в кладовой и зарабатывает "дополнительный доход". Если бы она пыталась заработать денег на оплату счетов или еду, я бы сочла это печальной ситуацией. Но поскольку она просто снюхивает их или пускает по вене, меня возмущает этот способ ее заработка.

Проблема с тем, как Джанет раздаривает себя, словно в рождественское утро, заключается в том, что некоторые из этих неудачников думают, что я такая же шлюха и легко продаюсь. Хотя они быстро понимают, что это не так, когда пытаются дотронуться до меня. Я встаю на колени, только если в настроении, и только перед теми, кто мне чертовски нравится, – неудачники, которые каждый вечер приходят в "Большой Джим", не попадают в число избранных.

— Не злись, дорогая. Я просто говорю то, что вижу, – успокаивает Джанет своим глубоким южным говором, как будто это смягчит ее оскорбление.

— О, да? И что же ты видишь? – скрещиваю я руки на груди, на самом деле не заботясь о том, что она там видит.

— Девушку, которая из-за своего вида не получит чаевых, – упрекает она, проводя красным акриловым ногтем невидимую линию вдоль и поперек моего тела, чтобы доказать свою точку зрения. — Я думала, ты умная студентка колледжа. Похоже, ты такая же глупая как и все мы, – насмехается она, шевеля бровями и направляясь к клиентам, заказавшим виски.

Несмотря на то, что на моем лице постоянно надета маска стервы, я знаю, что эта шлюшка права – в "Большом Джиме" не очень-то стильно. Здесь нет дресс-кода для персонала, но неряшливые клиенты готовы немного доплатить, если увидят декольте или ножки. И сегодня я определенно не собираюсь оправдывать их ожидания, надев старые узкие черные джинсы и потрепанную футболку "The Smiths", которую давным-давно следовало выбросить из-за изношенности. Одежда, скрывающая все мои прелести от глаз этих рогатых козлов, не добавит мне очков и уж точно не оплатит мамин чек за продукты.

Черт возьми, кажется, я теряю хватку.

Надо было продумать наряд перед выходом на учебу, но я рассчитывала заскочить в общагу перед сменой. Увы, после занятий я задержалась в библиотеке, время пролетело незаметно – и вот я уже здесь, в этой дыре, без возможности переодеться во что-то поблистательнее.

И самое мерзкое – я знаю, что опять облажаюсь. Когда я погружаюсь в учебу, все остальное превращается в фоновый шум. Я забываю, что за стенами Ричфилда существует реальный мир, а в нем – необходимость играть по правилам, в том числе и в плане внешнего вида для этих придурков. Сегодня я позабыла о своих же нормах, и теперь чаевые будут просто отвратительными.

Придется выкручиваться. Можно, конечно, подыграть этим идиотам, чтобы вытянуть из них побольше денег, но максимум, на что я готова, – это дать им посмотреть. Флирт рождает у мужчин ожидания, а мужчины с ожиданиями обычно пускают в ход руки – после чего либо получают в челюсть, либо знакомятся поближе с моим коленом. А дальше – прощай, чаевые, да и работа заодно. Как бы мне ни хотелось послать эту грязную забегаловку ко всем чертям, деньги мне нужны. Никуда от этого не деться.

Я бросаю взгляд на Джанет, которая вовсю работает с толпой – сидит на коленях, хихикает, как школьница, и даже подмигивает мне, словно хочет похвастаться тем, сколько денег она сегодня заработает. Может, эта сучка мне и не очень нравится, но я завидую ее хватке. Ей явно за тридцать, но она все еще щеголяет в чертовски коротких юбках и топах с глубоким вырезом, чтобы любой здешний мужик мог полюбоваться ее достоинствами.

И надо признать, это умный ход с ее стороны, потому что, будем честны, мужчины – идиоты. Стоит им открыть кошелек, как они уже готовы выложить еще пятерку, лишь бы пару секунд поглазеть на ее грудь. А Джанет только рада облегчить их кошельки и дать им насмотреться вдоволь. Конечно, для ее привычек, деньги этих простофиль, пришедших на пару кружек пива – сущие гроши. По-настоящему щедрые клиенты уводят ее за угол, где она демонстрирует, насколько услужливой может быть за двадцать или даже пятьдесят долларов.

О сотнях, увы, речи не идет. Мы же в Саутсайде – здесь и десятка редкость.

— Черт, – бормочу я себе под нос, злясь на собственную беспечность.

Мне нужно сосредоточиться. Стипендия покрывает учебу и жилье, но если я хочу питаться и платить за свет в мамином доме, эта работа должна приносить доход. А жалкие восемь долларов в час, которые платит Большой Джим, меня не устраивают.

Впрочем, осталось потерпеть всего год – и я свалю отсюда. Уже следующим летом у меня будет стажировка, а там, глядишь, возьмут на оплачиваемую должность, пока я буду получать степень юриста. Это последний год, когда мне придется оттирать блевотину с пола, сперму со столов и изображать из себя pin-up girl для какого-нибудь кретина, который будет дрочить на меня, едва доберется до дома. Я слишком много работала, чтобы позволить всему этому развалиться на финише. Хотят сисек и задницы? Что ж, они их получат.

Пока я мысленно перебирала свой гардероб в поисках чего-то откровенного, сзади раздается покашливание, прерывая мои размышления. Я натягиваю сладкую фальшивую улыбку и готовлюсь включить обаяние. Да, выгляжу я как "вчерашний день", но вдруг смогу вытянуть из этого идиота пару купюр?

И конечно, когда я поворачиваюсь, на стуле сидит последний человек, которого я ожидала здесь снова увидеть.

— Ты потерялся, квотербек? – спрашиваю я, упирая руки в бедра и разглядывая парня, придавшего неожиданный поворот началу моего выпускного года.

— Это грубо – не отвечать на сообщения после того, как мы провели время вместе, – упрекает он, даже не поздоровавшись. Не то чтобы мне это было важно – тот легкий намек на обиду, который он тщетно пытается скрыть, говорит сам за себя. Да и выглядит он чертовски сексуально.

— Правда? – я наклоняюсь к стойке, выставляя "близняшек" поближе к его лицу, просто чтобы позлить. Да, Мэри-Кейт и Эшли сейчас прикрыты, но я знаю, мои "бойкие девочки" все равно его заводят. — Хочешь сказать, что перезваниваешь всем девушкам, с которыми переспал?

Он виновато опускает глаза – и я понимаю, что попала в точку.

— То-то же, квотербек. Давай-ка начнем этот диалог заново, а? Уверена, твоя мама учила тебя лучшим манерам.

— Привет, Стоун, – смущенно бормочет он, наконец выдавая приветствие, которого я заслуживаю, и выглядит при этом так, будто ему больно.

Я сдерживаю смешок – слишком уж забавно наблюдать, как Финн пытается вписаться в обстановку, которая ему явно чужда. Сама мысль, зачем он здесь, вызывает недоумение, но смотреть, как он ерзает от дискомфорта в "моих" краях, занимательно.

— Ну привет, красавчик. Признаться, не думала, что снова увижу тебя здесь. Нортсайд уже наскучил? Не хватает острых ощущений, вот и приехал сюда за ними? – дразню я, опираясь бедром о стойку.

— Я просто прошел повидать тебя. Вот и все, – бормочет он, по-прежнему выглядя так, будто готов провалиться сквозь землю.

— Меня? Ты пришел ко мне?

— Ты говоришь так, будто это что-то немыслимое. Да, я пришел к тебе. Разве я недостаточно преследовал тебя по всему колледжу, чтобы ты поняла – мне нравится на тебя смотреть? – ворчит он. И хотя его слова звучат так, будто он сам возмущен своим присутствием здесь, скрытая причина трогательна в своем роде. Настолько, насколько вообще может быть трогательным парень вроде Финна.

— Да, мне тоже нравится на тебя смотреть. Но я бы не поехала через весь город из шикарного района в эту дыру только ради этого.

— Ты не брала трубку, и сегодня в колледже было немного суматошно, так что это был единственный способ тебя увидеть.

— Прошло всего два дня, Финн. Неужели ты начал испытывать какие-то чувства? – шучу я, но мой тон звучит так, будто сама мысль об этом страшнее заразной болезни.

— Все не так, – защищается он, на этот раз находя в себе мужество посмотреть мне в глаза.