И… без бутылки в руках этот Миша оказался полным ничтожеством. Дерьмом на палке. Слабаком, которого хватает только на то, чтобы помериться силой с девчонкой.

Если бы не прискакал его дружбан, я бы успел сломать этому ублюдку челюсть. Но тот вовремя подоспел, придя другу на выручку. И оказался куда более честным, чем урод, которого я едва не задушил.

А теперь… моя башка неистово трещит, заставляя меня то и дело прижимать ладонь к затылку. Внутренняя поверхность губ разбита о мои зубы, и мне приходится сплёвывать кровавую слюну каждые пару минут.

Руслана искоса поглядывала на меня. Кусала губы, задумчиво всматриваясь в моё лицо, а потом снова отводила взгляд, многозначительно хмуря брови.

Но молчала. Словно готовилась к словесной битве, тщательно подбирая слова и выстраивая у себя в голове скрупулёзно продуманный монолог.

Да. Именно монолог. Я был уверен, что у неё накопилось столько, что я не смогу вставить там и слова.

— Может, мы сядем? — Всё же нарушил я тишину, так долго парящую над нами, словно тяжёлое и неподвижное облако.

Я заказал для нас по бургеру и горячему чаю. Хотя, сам я есть не собирался. Разве что, воды? И был приятно удивлён, что в то время, как она молчала, её желудок красноречиво отозвался на предложение поесть. Руслана тут же отвернулась, пряча от меня смущённую улыбку.

— Да, давай. — Кивнула, останавливая взгляд на ближайшем к нам столике. — Сюда?

— Куда скажешь. — Пожал я плечами.

И, поняв, что она точно определилась с местом, галантно отодвинул для неё стул.

Эта круглосуточная закусочная всегда мне нравилась. Хозяином был мой старый знакомый. Он же и суетился на кухне. Поэтому в качестве я был уверен. Я частенько заезжаю перекусить сюда. И в этот раз не смог проехать мимо. Мы ведь с Русланой даже гулять не стали. Судя по тому, как устало она перетаптывалась с ноги на ногу, я понял, что она не горит желанием провести время за пешими прогулками. И сразу предложил ей прокатиться.

— Почему ты ничего мне не рассказывал? — Наконец, спросила она.

Я ждал этого вопроса. Хотя бы потому, что она уже задавала его в тот момент, когда лупила меня посреди улицы.

— А что я должен был рассказать?

Мне действительно казалось странным рассказывать ей о ом, что это я подобрал ее на дороге. Как и о том, что позднее выследил того, кто преднамеренно столкнул её. Хвалиться тем, что набил ему морду? Зачем?

— Не видел смысла. — Пожав плечами, я заметил как она потирает свои обнажённые плечи ладошками. — Замёрзла?

— Есть немного.

— Подожди…

Встал, отправляясь к Ринату, который готовил для нас поздний ужин. Поблагодарив, забрал наш заказ, принёс его за стол и вернулся к машине, доставая с заднего сиденья плед.

— Вот. Грейся. — Накинул плед на её плечи и сел напротив.

— Спасибо. — Благодарно улыбнулась Руслана своей самой тёплой улыбкой.

Мне только от этого было жарко. Я не чувствовал ничего, кроме тепла под кожей и в груди. Я скучал.

— Я скучал. — Повторил то, о чём думал про себя.

Поджав губы, она опустила взгляд.

— Давай. Ешь, пока не остыло. — Сменил тему, решив не напирать на неё.

И удивился рому себе. Своей выдержке. И терпению.

Стараясь не смущать её своим взглядом, я не таращился на то, с каким аппетитом она поглощает свой бургер. Запивает чаем. Обжигается, тихо шипит, но всё равно пьёт кипяток.

— Спасибо. — Вдруг произнесла она, опуская руки, сжимающие бургер, на стол. — За всё. Спасибо тебе большое, Егор. Я была не права. Извини меня.

Забыв о боли в затылке, я воззрился на неё очумевшим взглядом. Почувствовал неловкость. Вот именно этого я и опасался. Её благодарности. И назойливых мыслей о том, что её взаимность может оказаться простой благодарностью. И только.

— Не за что. Не надо благодарить меня за это.

— Нет. Надо. — Настойчиво произнесла, и костяшками стёрла соус из уголка губ. — Я действительно была не права на твой счёт. Я считала тебя…

Запнувшись на полуслове, Руслана куснула губу.

— Отморозком. — Помог я ей.

Хмыкнув, она покачала головой. И едва заметно ухмыльнулась. Ей безумно шла улыбка. Я бы душу дьяволу продал, чтобы она улыбалась мне чаще.

— А сейчас? Сейчас я кто? — Я понимал, что этот вопрос звучит как провокация. Но ничего не мог с собой поделать.

И на долю секунды пожалел о том, что сделал вчера. Значит, она не знает. Пока ещё не знает. И мне стало не по себе от мысли, что, узнав о моём поступке, она снова вернётся к выводу, что я отморозок…

Но что поделать, если я отчасти и есть отморозок?

Руслана

Егор взглянул на часы и удивлённо присвистнул.

— Да, уже поздно. — Подметила я, растерянно пожимая плечами и сжимая пальцы на ремешке от сумочки.

И несмотря на то, что уже была полночь, я не хотела идти домой. Я хотела, чтобы время хотя бы ненадолго остановилось. Чтобы ухватиться за этот момент. И за вечер, который, казалось, так плохо начинался.

Погладив руль кончиками пальцев, Егор улыбнулся. Мягко и почти незаметно. Задумчиво посмотрел на меня, вызывая лёгкую дрожь внизу живота, и добавил:

— Не хочу, чтобы ты уходила. — Его брови снова напряжённо застыли, опустившись.

— Я пока ещё не ухожу.

Я медлила. Впервые с момента нашего с ним знакомства я чувствовала такой покой. Это было так странно. Даже то наше совместное утро не шло ни в какое сравнение с этим вечером. С последним его часом.

— Ты меня убиваешь, Руслана. — Тихо рассмеявшись, он откинул голову на подголовник и нашёл своей рукой мою руку. Переплёл наши пальцы и, протяжно вздохнув, закрыл глаза.

— Тебе очень идёт. — Не сдержалась я, глядя на его веселье. — Смех. Улыбка. Ты не так часто улыбаешься вот так… искренне. Расслабленно. Беззаботно. Чаще всего твоя улыбка кажется мне фальшивой. Или натянутой.

— Я работаю над этим. — Ответил, поглаживая большим пальцем тыльную сторону моей ладони.

— Это как? — Не совсем поняла я.

— Ну, вот так. У меня к улыбке… особое отношение.

Особое отношение?

Я ещё больше запуталась. Глядя на умиротворенный профиль Егора, я повернулась боком, чтобы лучше видеть его.

— Ничего не поняла, если честно. — Призналась я.

И почувствовала, что за этими словами кроется что-то большее.

— Блин. — Вздохнув, Егор открыл глаза. И глядя перед собой, нервно повёл плечами. — Если честно, то даже не знаю, как об этом говорить. Никогда и ни с кем это не обсуждал.

Я почувствовала давление в груди. Коротко выдохнув, я уселась удобнее и слегка придвинулась.

— Почему? — Пока что я даже не представляла, о чём пойдёт речь. Но мне однозначно было не по себе.

— Потому. Просто не привык говорить о том, что внутри.

И я почувствовала: у него внутри… так много. Невысказанного. И, возможно, наболевшего.

— Расскажешь? — Осторожно поинтересовалась я, сжимая его пальцы своими. Аккуратно. Нежно.

Он медлил. Продолжал смотреть вперёд, прожигая дыру в лобовом стекле. Кусая внутреннюю сторону щёки и шумно вдыхая и выдыхая воздух.

— Я был один, когда мама умирала. — Неожиданно произнёс он, закрывая глаза. Словно боялся посмотреть на меня. — И… Всё тащил на себе. Было так тяжело, что я сам сдохнуть хотел. Вместо неё. Или вместе с ней. Это был ад. Я, если честно, понятия не имел, как мне жить дальше: когда её не станет. Я не видел будущего. Вообще. И боялся пиздец как.

Замолчав, он перевернул мою руку, размыкая наш замок из пальцев. И, стиснув свою переносицу, прерывисто вздохнул.

— Она постоянно повторяла, что моя улыбка — лучшее, что из того, чем я могу её порадовать. Что это единственное, что умаляет её боль. И я улыбался. Сквозь этот кошмар. Будучи один на один с этой тошнотворной болью внутри. Я даже не знаю, как это описать.

Я внимала каждому слову. По спине семенили мурашки. Чувствуя удары своего сердца. И чувствуя, как болезненно оно сжимается.