Когда он наконец заглушает двигатель, я с облегчением выдыхаю, смешивая это с тяжёлым дыханием. Моё лицо пылает, а половые органы — скандально влажные. Я колеблюсь, стоит ли слазить с мотоцикла, рискуя обнаружить на нём неопровержимое доказательство моего возбуждения.

Я на краю пропасти и готова упасть в неё с головой…

Не успеваю даже встать на ноги или снять шлем, как Делко хватает меня за талию и перекидывает через плечо, словно мешок с мукой. Я кричу в шлеме, пытаясь прикрыть ягодицы, неловко дергая за юбку.

— Опусти меня! Дикарь!

Я рычу и ерзаю, пытаясь вырваться, бью его несколько раз в спину и по ягодицам. Я даже пытаюсь его задушить.

Я почти слышу его усмешку над моими тщетными попытками.

Так как он стоит перед зеркалом лифта, я понимаю, что у него отличный обзор того, что моя юбка больше не может скрыть. Теперь я больше не смогу делать вид, что он мне совершенно безразличен.

Я прекрасно понимаю, что он делает это специально.

Очевидно, он пользуется ситуацией, и его рука свободно скользит по задней части моих бёдер, продолжая ласкать мои ягодицы.

Я слабо протестую.

— Эй!

Двери лифта открываются на моём этаже.

Спасение.

Он выходит в сторону моей квартиры и замедляется. Его свободная рука машинально щупает карманы, словно ищет ключи.

Я усмехаюсь, открыто насмешливо.

— Моя сумка осталась в твоем багажнике… Вот тебе урок, чтобы…

Я резко замолкаю, заподозрив, что он пытается взломать мой замок прямо сейчас.

Чёрт.

Он окончательно его испортит, если не прекратит эти глупости немедленно!

Он явно игнорирует мои попытки упрека и входит в мою квартиру, небрежно захлопнув дверь каблуком.

Он даже не удосуживается поставить меня на пол и направляется прямо в мою комнату. Я стону, когда он бросает меня на кровать, и я отскакиваю на матрасе. Я снимаю мотоциклетный шлем и, наконец, могу дышать. Воздух прохлады обдувает мои пылающие щеки, и по всему телу пробегает дрожь, вызывая наглое проявление сосков под свитером.

Пока он стоит неподвижно передо мной, я угадываю взгляд, с любопытством скользящий по мне за визором. Я уже не так зла и посылаю ему игривую улыбку.

Без лишних церемоний он наклоняется, ставя кулак на матрас, чтобы удержаться надо мной, а другой рукой тянется к моей груди.

Моя улыбка исчезает, когда его палец касается моего соска, ставшего твёрдым и сверхчувствительным. Когда он аккуратно сжимает его между указательным и средним пальцами, электрический ток пробегает от моего соска к низу живота и распространяется между бёдрами. Я не контролирую тело, когда оно изгибается к нему в ответ на желание.

Делко нежно массирует мою грудь, а затем оказывает такую же заботу второму соску. Мои бёдра рефлекторно сжимаются друг с другом в такт его массажу, пытаясь усмирить мои порывы. Я знаю, что должна прекратить эти начальные прелюдии, прежде чем зайду слишком далеко и… буду жалеть.

Когда он пытается просунуть руку под мой свитер, чтобы усилить ласки, я хватаю его за запястье.

— Делко, подожди…

Он замирает, и его шлем отражается в зеркале, сталкиваясь с моим собственным отражением.

Я чувствую, как краснею, видя себя такой возбуждённой. Я никогда раньше не видела себя в таком виде. Я никогда не наблюдала за собой, испытывающей удовольствие, на самом деле. Я почти чувствую его вопрошающий взгляд на себе.

Почему останавливаться, если я хочу этого не меньше, чем он?

Это правда… но не так…

— Я хочу видеть тебя…

Он вздрагивает. Его плечи напрягаются, когда мышцы сжимаются от моей просьбы. Я ощущаю его пульс под пальцами на запястье. И его пульс… так же быстр, как и мой.

Конечно.

Что же мешает ему снять этот чёртов шлем?

— Я не хочу делать это без того, чтобы видеть тебя, — объясняю я.

Моё сердце стучит в груди так сильно, что я уверена, он тоже слышит это; тревогу, ожидание, растущее напряжение между нами.

Я хочу, чтобы он понял.

Внутренне молюсь, чтобы он осознал, что всё это безумие и… чтобы согласился.

Долгие секунды проходят в тишине, прерываемой только прерывистым дыханием.

Наконец он выпрямляется во весь рост. Его запястье скользит из моих пальцев, и тепло, исходящее от его раскалённого тела, покидает моё личное пространство. Чувство пустоты охватывает меня, но холодный душ — это когда он качает головой.

Нет.

Я глотаю, стараясь не показывать разочарование на лице. Я почти ожидаю, что он немедленно уйдёт из моей квартиры, разочарованный, и оставит меня на ночь. Вместо этого он достаёт из кармана своих штанов ночную маску, всё ещё болезненно натянутую на уровне ширинки.

В груди появляется нотка вины, смешиваясь с растущим недоумением.

— Ты не злишься?

Мой голос тихий, неуверенный.

Он снова качает головой.

Не злюсь.

И чувство вины исчезает, заменяясь мягким состраданием к его положению.

Дай ему время, думаю я.

И беру ночную маску.

***

Когда я очнулась, у меня не было ни малейшего понятия, который сейчас час и какой сегодня день. Я приподняла ночную маску, которая странным образом снова оказалась на моём лице, и сразу ослепилась солнечными лучами. Я тихо застонала, потерев глаза, и замерла, почувствовав, как его рука тянется под моей шеей.

Моё сердце заколотилось.

Он всё ещё здесь.

Он не ушёл до моего пробуждения, как обычно. Я осознаю его присутствие за спиной, его член, устроившийся между моими ягодицами, его ровное и глубокое дыхание в моих волосах, а моё дыхание учащается, когда я понимаю, что ничто не прикрывает его лицо.

Мне хочется повернуться.

Увидеть его.

Но я словно заключена в собственное тело, которое отказывается двигаться.

Я не знаю, смогу ли я потом взглянуть на себя в зеркало, если украдкой разгляжу его, нарушая наше молчаливое соглашение.

Я кусаю губу. Колеблюсь.

Теперь я полностью проснулась, и рано или поздно мне придётся встать с этой кровати.

Аккуратно переворачиваюсь на спину. Глаза устремлены в потолок, но я различаю его высокое тело в периферийном зрении. Я чувствую, как моё сердце гремит в груди, подогреваемое адреналином запретного. Я сглатываю.

Мой демон подталкивает меня удовлетворить любопытство. Мой ангел приказывает отвести взгляд. Внутри меня разгорается настоящий бурный спор. Это битва между мной и моей совестью, и я боюсь, что она вот-вот проиграет…

Я прекращаю спор и поворачиваю голову.

Скайлар

Я слышала немало историй о привлекательных преступниках — от заключённого Джереми Микса, который в одночасье стал моделью, до знаменитого Теда Банди, который сводил с ума и возбуждал немало юных женщин в своё время.

Но если бы мне сказали, что один из таких редких экземпляров — при условии, что злость делает человека некрасивым — окажется в моей постели одним ноябрьским утром во время моей учебной поездки в США, я бы ни за что не поверила. Я бы просто насмешливо рассмеялась и, наверняка, попыталась бы поставить под сомнение ваше психическое здоровье, как это сделала бы любая студентка психологии.

И всё же это происходит прямо сейчас. И я больше не могу оторвать взгляд от этого скандально привлекательного лица, которое он так долго скрывал от меня. Его мускулистое телосложение и пресс, словно высеченный из мрамора, уже намекали на его сексуальность, но я и представить не могла, что черты лица могут быть настолько впечатляющими. И, что ещё лучше — это вишенка на милкшейке, который сопровождает огромный банановый сплит.

И какой же огромный банановый сплит…

Увидев это множество раз, я точно знаю, о чём говорю.

Я всматриваюсь в глубокий шрам, который тянется через всю левую часть его лица — от виска до уголка губ — и не могу не думать, что он делает его ещё более красивым. Ещё более притягательным. Ещё более опасным. Ещё более… всего.

Я уже видела этот шрам, но не осознавала всю его широту.