Ничто не гарантирует, что узнав правду о том, как её отец обращается с женой, она решит держаться от него подальше — а я не могу оставлять её у него ни на один день больше.

Быть вдали от неё труднее, чем я думал, и моя одержимость ей вовсе не мимолётна, как я предполагал. Всё всегда возвращает меня к ней: куда бы она ни пошла — я там, и о чём бы я ни думал — она появляется. То, что я чувствую к ней, оказалось чем-то большим, чем просто физическая или эмоциональная привязанность, и мне разрывает сердце от мысли, что это может когда-то оборваться.

Мне нужна она рядом — всегда и везде.

Мне нужно видеть её и обладать ею.

Значит, мне придётся принять это.

Принять себя и прекратить свои дурацкие игры, перестать прятаться, если я хочу, чтобы она была со мной навсегда и в безопасности. Я — единственный, кто может позаботиться о ней, отогнать угрозы, что окружают её: сначала Нейт, а теперь и её отец.

А кто ещё, если не я?

Но показать себя значит сказать ей правду — о себе, о её отце, о том, что тот сделал моей семье… Не скрывать ничего, чтобы больше никогда между нами не было тайн.

Страх и недоверие сделали ей больше вреда, чем пользы. Я думал, что защищаю её, прячась от её взгляда, но на самом деле я защищал себя.

Мне не нужно быть защищённым. Она должна быть защищена больше всех в этой истории. Она оказалась втянута в это против своей воли и не должна расплачиваться за поступки ни мои, ни её отца.

Я не знаю, с каким взглядом она меня встретит. Но я готов.

Ради неё я всегда буду готов.

Скайлар

Уже несколько минут я смотрю на своё отражение в зеркале и не могу отвести взгляд от руки. На бицепсе всё ещё видны синеватые следы его пальцев. Я стискиваю зубы. Злость поднимается мгновенно.

Кем он себя, чёрт возьми, возомнил?

Меня бесит, что он позволил себе такое. Как будто имел на это право. Как будто ему можно делать то, на что даже моя мать никогда не осмеливалась.

В тот же вечер рука болела, когда я занималась плаванием с Хелисс, хотя видимых следов тогда почти не было. А потом эти чёртовы синяки проявились, и я больше не пошла в бассейн, дожидаясь, пока они пройдут.

Прошло уже три дня.

Я снова смотрю на них — и во мне всё закипает.

Как же это раздражает!

Я тяжело выдыхаю и падаю на кровать. Обещала Хелисс, что скоро вернусь на тренировки. Рюкзак уже собран, но я ломаю голову, какую отговорку придумать насчёт синяков. Отпечатки пальцев видны слишком отчётливо, а рассказывать, что это следы «разъярённого отца», мне совсем не хочется. Наши семейные проблемы — только моё и мамы дело. Он ведь даже не настолько часть моей жизни, чтобы я могла представить его подругам.

Да и станет ли когда-нибудь?

Я вспоминаю разговор с мамой о нём — и невольно думаю: а вдруг именно о таких вспышках ярости она говорила?

Меня охватывают сомнения.

Наверное, стоит действительно прислушаться к её словам и разорвать с ним всё окончательно, пока не стало поздно…

Я снова вздыхаю. Скажу Хелисс, что кто-то попытался меня схватить, когда я собиралась перейти дорогу, задумавшись. Отличное оправдание.

Поднимаюсь, беру ключи и сумку. Час дня, а я ещё не ела. Решаю купить что-нибудь перекусить по дороге.

В холле пишу сообщение Хелисс, что уже пришла, и иду к автомату с едой и напитками. Перебираю глазами пачки чипсов и выбираю сырные, кидаю мелочь.

Пачка падает вниз — и вдруг чья-то рука с силой ударяет по стеклу автомата. Всё внутри дрожит.

Я вздрагиваю и поднимаю голову. Наши взгляды встречаются — злобный, тяжёлый, почти убийственный взгляд.

Эндрю.

Я инстинктивно отступаю. Не понимаю, что на него находит в последнее время, но мне становится тревожно.

— Скайлар, да? — произносит он.

Я сглатываю, но киваю. Он осматривается по сторонам.

— Твоя подруга не с тобой?

Я краем глаза смотрю на экран телефона. Ни ответа.

Скрещиваю руки на груди. Нервничаю. Молюсь, чтобы Хелисс поскорее пришла.

— Она на парковке, — вру. — А что?

Он скользит по мне взглядом с ног до головы, и мне становится не по себе. Я стискиваю зубы. Ненавижу это — когда на меня смотрят, как на кусок мяса.

На его губах появляется мерзкая ухмылка, и я снова отступаю, уверенная, что он способен на жестокость — даже большую, чем Нейт. Хотя, в отличие от Нейта, он хотя бы не притворяется…

— Просто спросил, — бросает он, пожимая плечами.

Поворачивается и неторопливо уходит к своей команде пловцов. Я выдыхаю с облегчением.

Быстро пишу Хелисс:

«Ты скоро?»

Может, она переодевается. Отправляю ещё одно сообщение:

«Ты в раздевалке?»

Появляются три мигающих точки — она отвечает. Я немного расслабляюсь, но тут приходит сообщение:

«Я уже хотела идти, но мне не очень хорошо, Скай…»

И следом — смайлик с каплей крови.

Понятно.

Мне немного обидно, но я понимаю. Пишу, чтобы она отдыхала.

Кладу телефон в карман и иду к раздевалкам. Здесь почти никогда никого нет, кроме женской команды. Эндрю и его ребята уже на месте. Я вся напрягаюсь, проходя на другую сторону бассейна — подальше от них. Всё равно он будет занят тренировкой и не заметит, что Хелисс нет.

Начинаю разминку и растяжку — ту же, что мы всегда делаем с ней перед заплывом. После получаса скучных длинных дорожек выхожу из воды и направляюсь в раздевалку. В коридоре прохладно, и я вздрагиваю, когда меня обдаёт порыв воздуха.

Вдалеке слышу свисток. Голос Эндрю:

— На сегодня всё, ребята!

Слышатся крики удивления и недовольства.

Так быстро?

Их тренировки обычно длятся несколько часов. Сомневаясь, я направляюсь к душевым — оттуда доносится ужасный шум со стороны мужских раздевалок. Я стараюсь не обращать внимания и вздыхаю, когда горячие струи воды касаются моей кожи. Озноб исчезает почти сразу, и я закрываю глаза, наслаждаясь этой волной тепла.

Вскоре вокруг всё заполняет пар. Я открываю глаза и заканчиваю смывать с себя весь этот хлор, когда за спиной хлопает дверь. Я вздрагиваю, резко оборачиваюсь и смотрю на вход в душевые. Никого. Может, какая-то девушка просто вошла в раздевалку… Но я хочу убедиться. Я перекрываю воду, чувствуя, как пересыхает во рту.

Тишина.

— Здесь есть кто-нибудь? — зову я.

Мой голос гулко отзывается эхом. Несколько секунд — и никакого ответа. Я в спешке оборачиваюсь полотенцем и направляюсь в раздевалку, но никого не встречаю. Постепенно расслабляюсь — пока не замечаю, что мой шкафчик приоткрыт.

Я отшатываюсь. На полу валяется замок.

Его вскрыли.

В голове сразу всплывает одно имя — и сердце начинает биться сильнее.

Делко?

Но я не теряю бдительности. Может, кто-то просто хотел что-то украсть. Я быстро начинаю перебирать вещи, но всё на месте — телефон, кошелёк. Я выдыхаю с облегчением и начинаю торопливо одеваться, лишь бы поскорее уйти отсюда.

Полотенце падает на пол. Я успеваю натянуть только нижнее бельё, как вдруг чья-то рука со всей силы обрушивается на дверцу шкафчика — так, что её чуть не захлопывает мне на пальцах.

Я вскрикиваю.

Инстинктивно прижимаю руки к груди — и встречаю взгляд Эндрю. Злой, мрачный, холодный. Сердце делает резкий скачок, и я замираю, чувствуя, как в животе сворачивается тяжёлый ком.

Что он, чёрт возьми, здесь делает?

Он медленно осматривает меня с головы до ног, как будто оценивает товар на прилавке, и по коже пробегает волна отвращения. Я наклоняюсь, чтобы поднять полотенце и прикрыться, но он хватает меня за шею и с силой прижимает к шкафчикам. Я задыхаюсь — его пальцы словно стальные кольца.

Боль пронзает спину, когда металл впивается в кожу. Я хватаю его за руку, пытаясь хоть немного ослабить хватку, но он только сильнее сжимает.

Мне страшно. Перед глазами всё расплывается от слёз. Он будто что-то подозревает — и я понимаю, что дело в Нейте, когда он процедит сквозь зубы: