Стираю тонкую плёнку пота с лица, провожу пальцами по волосам.

Дышу тяжело, будто ни с того ни с сего, и понимаю: я на грани худшей ночи в своей жизни.

***

Пронзительный звук будильника разбудил меня.

Веки щурятся от солнечных лучей, а по руке пронзает резкая боль: её голова всё ещё лежит на ней и пережала кровообращение несколько часов. Она по-прежнему наполовину обнажена, и, разумеется, мой член остаётся на виду и подёргивается. Я не потерял эрекцию за всю ночь, и это ужасно больно. Я подтягиваю штаны, когда будильник на её телефоне срабатывает снова. Но она остаётся невозмутимой.

Я наклоняюсь над ней, чтобы выключить его, и беру несколько секунд, чтобы полюбоваться её красивым спящим лицом: нежные щёки, маленький круглый носик и надутые губки. Она тихо шевелится во сне, и я вздрагиваю, вспоминая, что моё лицо ничем не закрыто. Пользуясь моментом, я осторожно убираю руку, уже почти мёртвую от онемения, и она мгновенно засыпает вновь, слишком уставшая от недосыпа.

Я медленно встаю, аккуратно накрываю её одеялом и одеваюсь, стараясь не захлопнуть дверь слишком громко.

Я знаю, что рискнул по-настоящему, проведя целую ночь рядом с ней без маски, полностью уязвимым. Тем не менее, у неё было множество возможностей повернуться и увидеть меня открытым. Она этого никогда не сделала.

За это я доверяю ей и готов повторить без колебаний. Потому что ни за что в мире я не упущу возможность провести ночь рядом с ней.

***

Я не выспался, но это не повод не идти на работу сегодня.

Это маленькая столярная мастерская, затиснутая между цветочным магазином и агентством недвижимости, на торговой улице в центре города. Магазином управляет Дэвид, скоро на пенсии, но всё ещё преданный своим кускам древесины.

Он обожает работать руками.

Магазин предлагает услуги по ремонту и реставрации, а также имеет собственную марку и собственные изделия.

Это моя работа: чинить и создавать мебель в мастерской за магазином, без контакта с клиентами. Я работаю один, сосредоточенный на предметах, которые реставрирую. И это мне очень подходит.

Спереди работают Люси и Джеймс, два студента, которые приехали этим летом, чтобы оплачивать учёбу, вместе с Дэвидом.

Я пришёл последним, и это его удивило.

— Ты не спешил, — говорит он.

Я улыбаюсь и спешу в свою мастерскую. Клиенты скоро придут, а кроме моей семьи, Дэвид и Люси — единственные, с кем я не чувствую неловкости. С ними как будто моей шрам не существует. Это никогда не первое, на что они обращают внимание, когда обращаются ко мне.

В мастерской я бросаю взгляд на новые доски и сразу принимаюсь за работу: измеряю, размечаю, режу и шлифую.

Через сорок минут дверь открывается, и внутрь входит маленькая брюнетка в комбинезоне и замшевых ботинках Dr. Martens, с руками, полными коробок с материалами.

— Дел!

Люси тоже удивлена, что я пришёл позже обычного. Я подхожу, чтобы помочь и снять с неё тяжёлые коробки.

— Какой ты сегодня красивый! Мышцы накачал, — дразнит она меня с сильным английским акцентом.

Если бы я не знал, что у кого-то есть свои дела дома в Англии, я бы поклялся, что она флиртует со мной.

Я улыбаюсь, ставлю коробки в угол.

Утром доставку всегда приносит Люси. Этот щуплый Джеймс почти никогда не появляется здесь, когда я рядом, и постоянно зациклен на трещине, которая режет моё лицо. Думаю, я его пугаю. А Дэвид слишком стар, чтобы что-либо носить.

— Что делаешь?

Я показываю ей чертёж.

— Стол. Чтобы что-то поменять! — говорит она саркастично.

Я усмехаюсь, а она смотрит на меня, нахмурив брови. Я пишу на чертеже:

«Чего хочешь? Отстань.»

Она смеётся, но вместо того, чтобы уйти, скрещивает руки и опирается о рабочий стол.

— Просто тебя не так много было видно последние недели.

«Был. Я был здесь.»

— Был, но не был, — уточняет она. — Ты был… в другом месте.

Она постукивает по голове, показывая, что я был где-то в своих мыслях. Где-то в своей голове.

Я пожимаю плечами. Верно. Я приходил в мастерскую, потому что должен был быть там. Но как только рабочие часы заканчивались, я тут же убегал. У меня… была новая прихоть.

Я не утруждаю себя объяснениями. Её это не касается. Она понимает и не настаивает, давая мне похлопать по спине, прежде чем выйти из мастерской.

Хотя я считаю их скорее членами второй семьи, чем коллегами, у меня нет привычки рассказывать им о своей личной жизни.

Они уже знают, что со мной произошло. Дэвид проявил любопытство на собеседовании, когда я устроился сюда после армии — мне тоже нравилось работать руками. Он почти не обращал внимания на мой шрам во время всего интервью и был практически равнодушен к тому, что я общаюсь через маленький блокнот. Про многие годы никто не взаимодействовал со мной так, будто всё было нормально. Это заинтриговало меня, но понравилось. Поэтому я рассказал — написал — историю вкратце.

Он кивнул, похлопал меня по плечу и показал мастерскую. Этого мне хватило, и впервые я почувствовал себя на своём месте.

Скайлар

Когда я просыпаюсь, солнце уже кажется высоким в небе. Я расширяю глаза и вскакиваю, бросив взгляд на время на телефоне: полдень.

Чёрт.

Я не слышала будильника и, скорее всего, пропустила утреннее занятие.

Оглядываюсь вокруг: моя маска для сна лежит на подушке, а… место, которое он занимал прошлой ночью, пусто.

Воздух резко вырывается из моих лёгких, когда я осознаю, что допустила прошлой ночью. Это похоже на пробуждение после запоя: непонимание и чувство вины — первые эмоции, сжимающие горло. Сожаление о том, что я дала ему больше, чтобы завоевать и присвоить. И замешательство из-за того, что усталость повлияла на мои решения.

Все эти прерывающиеся ночи с кошмарами в конце концов взяли своё.

Тем не менее я не могу отрицать того, что пила из этого источника. Мне понравился его контакт, и я никогда не спала так хорошо, как прошлой ночью, когда он скользнул в мою постель. Казалось, его присутствие само по себе отгоняло дурные сны…

Я устало провожу рукой по лицу, прежде чем набраться смелости выйти из кровати и принять душ. Под горячей струёй воды в памяти всплывают образы прошлой ночи, и изо рта вырывается что-то вроде нервного смешка, когда я чувствую, как тело раскаляется.

Возвращаясь в комнату, я замечаю необычный предмет на полу у изножья той стороны кровати, где он спал.

Его маска.

Я подхожу и беру её. Переворачиваю, чтобы рассмотреть изнутри, будто надеюсь увидеть отпечаток его лица.

Но это всего лишь маска.

Я сжимаю губы, стыдясь снова интересоваться им и испытывать разочарование, когда нет ничего, что можно «схватить» взглядом или прикосновением.

Я небрежно бросаю маску на кровать и в спешке одеваюсь.

***

На кампусе кажется, что смерть Нейта уже в прошлом. Коридорные разговоры сменили объект обсуждения, а памятные плакаты были заменены всевозможными объявлениями.

Ходят слухи, что вечеринки Pi Epsilon иногда заходят слишком далеко, и нередко некоторые студенты не выживают. Хелисс упоминала об этом, но я не верила. Пока не увидела всё своими глазами.

Всегда странно замечать, что кого-то нет или что экзаменационный стол останется пустым, но драмы настолько обычны среди братств, что смерти быстро забываются через несколько дней.

Я узнала, что даже минута молчания, организованная университетом, была исключительной и не проводилась для всех студентов, трагически исчезнувших. Нейт Купер был капитаном команды по плаванию и возглавлял братство Pi Epsilon, поэтому ему досталось особое внимание, которого он не заслуживал.

Я вздыхаю, отчасти облегчённая, что эта история не вызвала больше шума.

Когда я прихожу на занятие мистера Миллера, уже три часа дня, я успеваю ровно к началу.

Я присоединяюсь к Саре и Хелисс на наших обычных местах, и они, наверное, сердито смотрят на меня за моё отсутствие этим утром. Я пожимаю плечами, на лице застыло виноватое улыбка.