А если это действительно он, как он смог раздобыть номер моей квартиры? Я же принимала меры предосторожности…

Не важно.

Я не могу позволить ему управлять мной или портить мой последний учебный год в университете, ведь ему лучше бы самому обратиться к психологу.

Мысль позвонить кому-нибудь — охране или консьержу — промелькнула у меня в голове, но я сразу же отогнала её. У меня нет никакого описания, чтобы им его дать, и вряд ли кто-то воспринял бы это всерьёз. Парень, устраивающий шум в коридорах студенческого общежития? Ерунда!

Я вздыхаю и принимаю решение подготовиться к занятиям во второй половине дня. Надеваю джинсы, кеды Converse и бордовый худи с символикой Университета Чикаго. Я не так нарядно одета, как обычно; лучше держаться в тени и слиться с толпой.

Я глубоко вздохнула, открывая дверь, чтобы проверить коридор. Когда путь оказался свободен, я рванула к лифту и лихорадочно нажала кнопки закрытия дверей и на этаж «грунд» (первый этаж).

Я поспешно выбежала из здания, окидывая взглядом двор. Перед входом всё ещё стоял тот чёрный мотоцикл, а несколько групп студентов беззаботно сидели на траве. Я ненадолго расслабилась, увидев столько людей, и пробежала глазами каждую фигуру, пытаясь найти ту тёмную массу, которая, похоже, преследует меня с вчерашнего дня.

Нервно вертя ключи от машины в руках, я даже на секунду подумала о том, чтобы поехать на занятия на автомобиле. Но мне потребовалось всего несколько секунд, чтобы убедить себя: моя безопасность важнее моего углеродного следа прямо сейчас.

И я быстрым шагом пересекла двор общежития, запрыгнула в машину и поспешно закрыла двери, прежде чем завести двигатель.

По дороге мой пульс воспроизводит саундтрек к боевику. Мне нужна всего одна минута, чтобы добраться до парковки на Лексингтон, расположенной между часовней Рокфеллера и факультетом психологии — это хоть немного успокаивает моё напряжение.

Я не теряю времени и иду прямо на лекцию по нейронауке.

В амфитеатре я замечаю Сару и Хелисс на заднем ряду. Я не решаюсь сама подойти, но когда вижу, как Сара машет мне, приглашая сесть рядом, я поднимаюсь по ступенькам и устраиваюсь рядом с ними. Сегодня на Саре ярко-синий платок. Он ей очень идёт.

— Тебя утром не было?

Я морщусь.

— Будильник не услышала, — вру я.

— Я могу тебе конспекты скинуть.

Я улыбаюсь Саре, молча благодаря её, и поворачиваюсь к презентации миссис Салливан.

Тревога поглощает меня сильнее, чем содержание её курса. Это моя первая лекция по нейронауке в этом году, а я не могу понять ни слова. Моё внимание приковано к размеренному звуку большой стрелки часов над доской. Я ловлю себя на том, что считаю минуты, приближающие меня к наступлению темноты — к тому моменту, когда последние студенты Грин Холла поспешат домой, и на улицах Хайд-парка не останется ни души.

Когда не останется никого, кто мог бы стать свидетелем моего преднамеренного убийства, если уж на то пошло.

Я побыстрее доберусь до своей машины, и если снова увижу его, просто наеду на него.

Легко сказать.

Я несколько раз подумываю рассказать девочкам обо всём, но каждый раз передумываю. Чем они мне помогут? Будут держать меня за руку, пока я не окажусь в безопасности в машине, а потом ещё и укроют меня одеялом в постели?

Я в очередной раз пытаюсь сосредоточиться на лекции, но безуспешно. Закрываю ноутбук с душераздирающим вздохом и ставлю локти на стол, уткнув лицо в ладони.

— Всё в порядке?

Глубокий голос Хелисс выводит меня из мрачных мыслей, и я поднимаю голову. Обе они смотрят на меня каким-то странным взглядом.

Я киваю.

— Да. Всё в порядке.

Я просто жду, когда придёт мой час.

Неизвестный

Я видел, как она вышла из общежития в старом бесформенном свитере, взгляд у неё был безумный, как у косули, напуганной выстрелом. Мне понравилось пугать её. Ставить её в позицию слабости, когда она считала себя нетронутой за стенами своей резиденции.

Но по какой-то непонятной мне причине чувство вины сжало мне горло в тот момент, когда я услышал её испуганный голос, зовущий меня представиться. Вина до сих пор давит на грудь, пока я терпеливо жду конца её занятия.

Парковка Лексингтон пустеет по мере того, как часы идут и наступает ночь. Я отвожу взгляд от угрожающей тени готико-барочной фасады часовни Рокфеллера в который раз проверяю время на экране телефона.

18:59.

19:00.

Я поднимаю голову, когда скрипят двери Green Hall и толпа студентов высыпает наружу, быстро рассеиваясь. Но к парковке Лексингтон идёт только одна. Это она.

С опущенной головой она суёт руку в сумку и ускоренным шагом направляется к своей машине. У дверцы со стороны водителя ключи выскальзывают у неё из рук и жалко глухо звякнув падают на землю. Когда она нагибается, чтобы подобрать их, я отрываюсь от мотоцикла и подхожу к ней.

Лёгкий ветер почти не слышит шагов, когда я останавливаюсь у её машины. Поднимаясь, она замечает меня и замирает, удивлённая. Я поднимаю руки, показывая, что хочу успокоить ситуацию.

— Я не хочу причинять тебе вреда.

Она осматривает меня с головы до ног, глаза расширены, в ней смешались любопытство и страх. Кажется, она затаила дыхание, всматриваясь в меня, и несколько секунд мы стоим неподвижно, молча оценивая друг друга.

Я ещё больше раздвигаю руки.

— Просто хочу извиниться.

Но она вздрагивает и вслепую бросается бежать в сторону часовни.

Чёрт.

Я бросаюсь за ней. Мне не понадобилось бы и двух-трёх шагов, чтобы догнать её через газон, но как только ей удаётся толкнуть тяжёлые двери и скрыться в тёмноте часовни, я теряю её из виду.

Я врываюсь за ней прежде, чем она окончательно ускользнёт, и со стуком захлопываю деревянные двери о плотный камень здания. Громкий эхо отскакивает от стен и арок часовни, заставляя задрожать витражи.

Из-за тёмных скамей донесётся тихий, сдерживаемый писк — я догадываюсь, что она прячется там.

Она напоминает мне маленькую мышку, и я представляю её: грудь вздымается и опускается от бешеного сердцебиения, пока большой кот приближается, взгляд сумасшедший и бредовый, маленькие руки сложены перед лицом. Я думал, что чуть-чуть всё исправлю, придя сюда, а в итоге оказываюсь в прятках в доме Бога.

Возбуждение скручивает мне кишки, когда я слышу тяжёлые удары моих ботинок по мраморной плитке, продвигаясь между рядами скамеек в сторону нефа. По обеим сторонам взгляд шарит в поисках её маленького тела, спрятавшегося между местами. Ночная тьма не помогает: витражи пропускают ровно столько внешнего света, чтобы угадывать силуэты и контуры.

Я замираю, увидев один из силуэтов, который осторожно шевелится между двумя алковами.

Шорохи шагов.

Шелест ткани о каменные колонны.

Звон ключей.

Рывистое дыхание.

Я замечаю её фигуру за аркой и подкрадываюсь к ней тихими шагами. Сконцентрированная в сторону нефа, где она, возможно, ждала увидеть меня, она не слышит моего приближения и вскрикивает в тот момент, когда мои руки на ней.

— Отпусти меня!

Её крик звучит обречённо в этом здании, бессильный.

Она в панике.

Я слышу это, вижу это, чувствую всем нутром. Она поднимает адреналин в моих жилах и заставляет пульс биться в висках.

Хватит этих дурачеств.

Я прижимаю её к себе, закрывая ей рот одной из своих перчаточных рук, чтобы заглушить крики, и тащу наружу.

Она маленькая в моих объятиях, но бьётся как львица, изо всех сил пытаясь вырваться. Несколько раз она чуть не ударяется головой о затемнённый визор моего шлема. Я шиплю между зубами, удерживая её крепко.

Её ключи и царапины от ногтей оставляют следы на моих руках, пока я волочу её к её машине. Ноги лихорадочно крутятся, каблуки колют мне колени и голени. Я рычу и швыряю её у водительской двери, прижимаюсь к ней, чтобы не дать улизнуть.