«Встречаемся в эту субботу, в 15:00, в Café Crèmerie, рядом с красной линией метро.»

Я не даю ему по-настоящему выбора. Если время не подойдёт, он предложит другое. В конце концов, именно ему важно встретиться со мной.

Я собираюсь заблокировать телефон, чтобы переодеться, как вдруг он вибрирует у меня в руке. Ответ приходит мгновенно:

«До субботы :)»

Его смайлик с улыбкой вызывает у меня мурашки по коже.

Я блокирую телефон, как только наконец появляется Хелисс.

***

Я не заметила, как пролетели дни, и день «Х» наступил быстрее, чем я ожидала. Я боюсь встречи с отцом. Она оставляет горький вкус во рту, неприятное ощущение в животе и делает ладони липкими от пота. Но мне интересно, сработает ли мой план, и будет ли Делко рядом. Если нет — я придумаю что-нибудь другое. Другой уловка.

Почти два часа дня, когда я начинаю собираться. Я ничего не ела сегодня, желудок слишком сжат, чтобы проглотить хоть что-то. Обойдусь чашкой кофе.

Я открываю шкаф в поисках подходящего наряда. Я увижу его впервые за двадцать лет; его мнение вряд ли должно меня волновать, но я хочу показать хороший образ себя и той, какой я стала благодаря воспитанию матери. В глубине души мне хочется показать ему, что я никогда не нуждалась в нём. Пусть увидит это своими глазами.

Во мне внезапно вспыхивает злость. Злость на него, которую я зарыла все эти годы, потому что он ушёл, лишив меня отца, и потому что у него хватает наглости вернуться сейчас.

Эта встреча ни к чему хорошему не приведёт, я это знаю. Моя мать пришла бы в ярость, если бы узнала. Но я не намерена позволять отцу влезать в мою жизнь после этой встречи. Сегодня — лишь возможность уладить счёты, расставить точки над «і», сказать прощай раз и навсегда, и каждый пойдёт своей дорогой.

Эта встреча пугает меня, но в то же время необходима. Важна.

Я выбираю чёрную юбку-солнце, шерстяной свитер в полоску и колготки. Лёгкий макияж — чтобы просто выглядеть хорошо, волосы собираю в хвост, оставляя несколько коротких прядей вокруг лица.

Когда я довольна собой, на часах два тридцать.

Пора идти.

Стресс возвращается внезапно. Я вытираю липкие руки о юбку, надеваю ботильоны на каблуке, пальто и шарф. Беру сумку, ключи от машины и хлопаю дверью за собой.

Я прихожу на пятнадцать минут раньше.

Хорошо. Это даст время подготовиться к его приходу, немного перевести дух.

Я вхожу в кафе, точно такое, как на фотографиях в интернете. Снимаю шарф и пальто и устраиваюсь на розовом диване рядом с камином. Официантка сразу подходит с чашкой и кофейником.

— Здравствуйте! Кофе?

Я улыбаюсь и соглашаюсь. Она наливает чашку и ставит передо мной маленькую карту с ассортиментом закусок и выпечки.

— Что-то ещё?

Я слегка нервно качаю головой.

— Нет, спасибо.

Я в очередной раз вытираю руки о юбку, беру чашку, которая мгновенно согревает пальцы. Делаю глоток обжигающего кофе и позволяю тёплой жидкости наполнить живот.

Я вздыхаю.

Три часа дня, а мой отец всё ещё не пришёл. Нога нервно дергается, каблук стучит по полу. И вдруг из уголка глаза я замечаю тень, которая садится рядом со мной.

Я поворачиваю голову.

ГЛАВА 33

Делко

Я не был готов к тому, что это случится именно сегодня. Я не был готов снова увидеть это лицо — лицо всех моих бед, всех моих кошмаров, виновника всех моих страданий, ответственного за мою муку, разрушителя целой жизни. Я не был готов.

Но разве можно когда-нибудь подготовиться к встрече с убийцей? С убийцей своей сестры? С убийцей лучшего друга? С убийцей?

Я думал, что смогу. Думал, что готов. Но его появление причиняет мне больше боли, чем я ожидал. Он пробуждает слишком болезненные воспоминания, вызывает в голове лица и сцены, которые я так хочу забыть. Он возвращает удушливые запахи, неприятные ощущения… И всё же в тот же момент я никогда не был так счастлив. Счастлив от того, что какая-то задача выполнена, словно поставленная галочка в списке, словно перевёрнутая страница.

Я не знал, что можно одновременно быть раздробленным и в эйфории.

Хорошая девочка. Видишь — не так всё и сложно…

Он уже не просто фотография, на которую я смотрю со всей своей ненавистью. Он здесь, и я наблюдаю, как он садится рядом со Скайлар, слегка нервный, в маленьком кафе на Норт-Стейт-стрит.

Я оцепенел. Хочу перейти улицу большими шагами и наброситься на этого ничтожного старика. Раздавить его целиком, ломая кости по очереди, задушить голыми руками, пока кожа не посинит, сделать с ним то, что он сделал с нами, и смотреть, как он умирает, прямо в глаза, не вызывая никого на помощь.

Я хочу отнять у него близкого человека. Я заберу её. Хочу, чтобы он истёк агонией, плакал о своей потере.

Я ненавижу видеть их вместе: видеть, как она ему улыбается, как они держатся за руки. Хочу, чтобы на его лице не было этого трогательного выражения. Хочу наброситься на него, просто чтобы разлучить их.

Но мои ноги словно прикованы к земле, хотя во мне полно решимости. Я не могу пошевелиться. Мне страшно, чёрт возьми.

Я понимаю: я не могу отнять у неё отца. Не сейчас. Я понимаю, что этот момент для неё ценен. Для неё. Я делаю шаг назад.

Я не отберу его у неё. Не сегодня, по крайней мере. Не когда вижу это застенчивое выражение на её лице. Не когда в ней снова просыпается та маленькая девочка, спавшая где-то глубоко внутри. Я дам ей время. Я позволю ей прожить последние минуты с ним. А потом заберу её у него. Сначала её, а затем добью его.

Он исчезнет вместе с моей ненавистью, моей злостью и моей печалью. Я сохраню остатки — чтобы чтить память сестры и лучшего друга. И чтобы делить это с ней.

Они беседуют уже довольно долго, и я удивляюсь сам себе, что до сих пор тут. Удивляюсь тому хладнокровию, которое во мне, тому спокойствию, когда всё, что подпитывает мою ненависть, собрано в одном месте: он. И она рядом с ним.

Она — без меня.

Она улыбается другому.

И какая мне разница, что он её отец; я могу быть ей достаточным.

Меня ей достаточно. Во всём.

Вдруг они расплачиваются и выходят. Я прячусь в толпе, растущей в этот субботний день — все готовятся к празднику в последний момент. Я наблюдаю за ними с тротуара напротив; они абсолютно не похожи друг на друга. Она держится прямо, грациозно, ухоженно, воспитанно. Он — жизнь сожрала его: старый, усталый, неряшливый. На нём старая рубашка и джинсы, испачканные краской.

Я не вижу в ней ничего от его лица; он смуглый, с чертами, отсылающими к Южной Америке. У него латиноамериканское происхождение. Она же — максимально европейская, больше похожа на мать. И я благодарю Господа за это. Единственное, что от его генов ей досталось — волосы: длинные, тёмные, густые, волнистые. Наверное, иногда они буйные и непослушные. Провести по ним рукой — наслаждение, закрутить прядь в пальцах — завораживающее.

Я думал, они вот-вот расстанутся навсегда, но вижу, как они направляются в Чикагский парк.

Я стискую зубы.

Прогулка?

Я собираюсь их преследовать, но останавливаюсь в движении, когда она почти замечает меня. Она смотрит по сторонам, будто что-то ищет.

Я нахмуриваюсь.

Что она делает? Что он ей сказал? Ищет ли она помощи? Способа убежать?

Моё сердце пропускает удар.

Я здесь.

Не свожу с них глаз.

Она снова улыбается ему, и в горле сжимается ком. Я иду следом, держась на дистанции. Шлем я не надел — она слишком быстро могла бы меня узнать, и я не могу допустить этот риск. Шарф, натянутый на нос, чтобы слиться с толпой, вполне сойдёт. Выгляжу как обычный парень, проводящий субботний день.

Я ничего не слышу из их разговора, и это раздражает. Они наверстывают упущенное; она, наверное, рассказывает о жизни во Франции. А он — о предстоящем собственном аду.

Я следую за ними, пока они идут по аллее к маленькому фонтану в самом сердце парка. Они садятся на скамейку на солнце, греются под лучами в этот осенний холод. Разговаривают и смеются до тех пор, пока солнце не садится, не опускается ночь и мороз не хватает нас за плечи. Большинство прохожих уже покинули парк, побежав греть дома. Мне будет сложнее оставаться незаметным, если я продолжу бродить рядом с ними.