Титан.

Я понимаю, что зубами сжимаю губы уже какое-то время, когда металлический привкус наполняет рот.

Хватит.

Я собираюсь уходить, как вдруг вижу, что он поворачивается в профиль и прижимает руку к стене. Я прячусь чуть глубже за дверью, чтобы он меня не заметил. Бросив на него ещё один взгляд, я чувствую, как моя рука невольно прикрывает рот — необходимая тишина.

В голове возникает образ его возбужденного члена.

Чёрт.

Мой низ живота сводит сильной болью, по всему телу прокатывается волна жара.

Он огромен.

Пульс бьётся между моими бёдрами, опасно отдаваясь в клитор, когда я вижу, как его рука хватает член и начинает его ласкать. Я сглатываю.

Мне нужно убраться отсюда.

Легко сказать. Мои ноги отказываются меня слушаться. Я застываю от желания, которое начинает меня переполнять, с яростным желанием засунуть руку в трусики…

Я заставляю рот оставаться закрытым, когда его рука движется быстрее вокруг члена и бьёт по лобку. Он уже не тяжело дышит — он стонет и охает. Звуки, которые он издаёт — низкие и хриплые — громко отдаются в кабине. Моё тело невольно тянется к нему с внезапным желанием, чтобы он заметил меня и пригласил присоединиться.

Эта мысль выводит меня из транса, в котором я пребываю, и я убегаю в комнату, полностью забыв, зачем вообще отправилась в коридор.

Я сажусь на кровать, запыхавшись и… возбужденная.

ГЛАВА 18

Неизвестный

Выйдя из душа, я чувствую себя спокойнее.

Ей понадобилось поцеловать эту глупую маскарадную маску, чтобы довести меня до состояния каменной твёрдости.

На самом деле, то, что она плакала у меня на руках, уже достаточно взбудоражило меня. Я ругаю себя за такие мысли, но держать её так близко, уязвимую, благодарную и послушную…

Чёрт.

Я даже не удосуживаюсь стереть запотевшее зеркало, предпочитая избегать своего отражения, и достаю из шкафа полотенце. Если бы она знала, что скрывается под этой маской, она никогда бы не посмела прикоснуться к ней губами.

Я завязываю полотенце вокруг талии и возвращаю маску на лицо, прежде чем вернуться к ней. Она сидит на матрасе, прислонившись спиной к изголовью, просматривая телефон.

Её вещи готовы рядом с ней. Она снова надела своё чёрное платье, а мой T-shirt, который я надел на неё, аккуратно сложен на кровати. Она выглядит застенчивой и избегает моего взгляда. Я хмурюсь.

Я что-то сделал?

Возможно, она догадалась, почему я так стремительно убежал в душ. Я улыбаюсь насмешливо и направляюсь к шкафам, откуда достаю боксер, джинсы, футболку и свитшот.

Меня искушает сбросить полотенце и переодеться перед ней, но я не хочу её пугать…

Я наблюдаю за ней.

Она выглядит обеспокоенной и сжимает ноги в напряжении.

Её взгляд старается избегать встречи с моим, но я чувствую, как она изучает татуировки, разбросанные по моему торсу. Прежде чем выйти, я позволяю ей насладиться этим взглядом несколько секунд, напрягая мышцы, молясь, чтобы она не заметила ожогов под татуировками.

Но её голос останавливает меня.

— Ты знаешь, где мои ключи от машины?

Я киваю. Они всё ещё в одном из карманов моего костюма на Хэллоуин. Я жестом подбородка показываю ей одежду, висящую на вешалке за дверью моей комнаты.

Я возвращаюсь в ванную, чтобы одеться, и на мгновение боюсь, что она убежит.

Мне страшно её отпускать.

А если я ошибся, приведя её сюда?

Я не мог оставить её дома, под действием наркотиков, в месте, где я не мог бы контролировать её состояние. В моей комнате я не рисковал, что она выгонит меня, но, возможно, я действовал необдуманно, и она не колеблясь сообщит моё место жительства полиции, когда выйдет, после всего, что я с ней сделал.

С тревогой в душе я выхожу из ванной, тихо надеясь, что ошибаюсь…

А потом вижу её у входа, с вещами в руках.

Она ждала меня.

Мои плечи опускаются, когда я расслабляюсь.

— Я пойду.

Я киваю. Я не собираюсь держать её у себя бесконечно. Тогда я открываю дверь для неё. Но даже она выглядит колеблющейся. Это слегка меня улыбается.

— Пока.

Она уходит.

***

После обеда у меня с мамой встреча с агентом по недвижимости — пора подписать бумаги. Давно пора свалить из этой квартиры.

— Я так рада!

Мама гладит меня по руке, на лице — широкая улыбка.

— Остаётся только на новоселье нас пригласить.

Да-да, конечно.

Она подмигивает, и на моём лице, должно быть, тоже светится тень улыбки в уголке. Она вдруг оглядывается вокруг и вздыхает.

— Пойду я. Твой отец опять будет гадать, где я.

Я достаю блокнот и пишу:

«Он мог бы прийти.»

Мама улыбается грустно.

— Ты же его знаешь.

С тех пор как случилась авария… Да. Он почти не выходит из дома.

Мне всё ещё тяжело наблюдать, как это событие нас всех изменило. Каждый по-своему. Часть нас будто ушла вместе с ней, пропала навсегда. И ничто уже не способно полностью нас восстановить.

Папа стал лишь тенью самого себя и предпочитает прятаться в нашем семейном доме. Ничто не вызывает в нём желание выйти наружу — даже шутки, а раньше он так любил посмеяться, потеряли вкус. А я потерял любые контакты с семьёй Картера, которых считал своей семьёй. Им нужен был виновный — и я поплатился. Это больше, чем потеря сестры, лучшего друга и куска меня самого в ту ночь. Иногда мне кажется, что я лишился рассудка и души.

Только мама кажется ещё почти нормальной. Настоящий оплот того, что осталось от этой разорванной семьи. Наверное, у неё просто не было выбора…

— Не забудь написать письмо хозяину, что съезжаешь, — напоминает она, тыкая мне в грудь пальцем.

Её голос вырывает меня из мрачных мыслей, я киваю. Сдерживаю усмешку, видя, что она всё ещё так же заботлива, будто я ребёнок, несмотря на то, что уже взрослый.

Да, мам.

Она целует меня в щёку и уходит, дверь за ней захлопывается.

Оставшись один, я разглядываю ключи в руке.

Чем раньше я съеду, тем быстрее смогу быть рядом с ней, и тем чаще она будет у меня под рукой.

Мысль об этом приятно скручивает низ живота, и порой мне кажется: если я трахну её как следует хоть раз, моя одержимость уляжется.

Но я знаю — это ложь.

Я бы обидел её и захотел ещё, как я жаждал повторения после её поцелуя.

Я даже не могу точно сказать, откуда у меня эта навязчивая идея. Она красива. Желанна. Но это нечто знакомое — раньше, когда мне позволялось ближе общаться с женщинами, я уже встречал такое.

Очевидно, что эта чрезмерная фиксация — результат долгой холостяцкой жизни.

Но это не только это — она больше. Она не кто-то. Она символизирует то, что я искал последние годы: покой. Моё искупление. Ключ. Единственный способ утихомирить мою психику.

Поэтому я цепляюсь за неё и отказываюсь её отпускать.

Я терпелив.

Буду ждать, пока она сама не захочет дать мне больше, чем уже дала. И я уверен — это случится. Так же уверен, что то влияние, которое она оказывает на меня, я возвращаю ей в сто раз сильнее.

В этом я уверен.

Скайлар

Я вернулась домой с поразительной скоростью. Думала, что дорога успокоит меня.

Ха!

Я больше ни о чём не могла думать, кроме того, как он мастурбировал под душем сразу после того, как я его поцеловала. И это продолжало пульсировать между моими ногами. Мысль о том, что это могла вызвать я… действует на меня сильнее, чем я ожидала.

Как только я пересекла порог квартиры, я ринулась под душ.

Холодный, конечно.

Из груди сорвался стон, когда струя воды ударила по моим соскам. Они затвердели до боли.

Я массировала грудь, чтобы облегчить боль, прикасаясь пальцем к одному из сосков — и тут же ощущала электрические разряды прямо в клитор.

Я напряглась, и воспоминание о его стоящем члене снова вернулось в голову.