На улице уже темно. Квартира едва подсвечена городскими огнями и мигающими окнами домов за моими окнами. Я смотрю на экран телефона: двадцать два часа.

У меня несколько пропущенных вызовов от «Котёнка».

Сжимаю зубы от этой дурацкой клички.

И несколько сообщений тоже:

«Прости…»

«Дай мне объяснить хотя бы!»

«Вернись, чёрт возьми! Нам нужно поговорить.»

«Ты не можешь так просто уйти!»

Лицо скривляется в ещё более злом выражении, чем обычно.

Есть ещё одно сообщение, пришедшее, когда я всё ещё был в душе:

«Ты придёшь сегодня?»

Я собираюсь всё удалить, когда останавливаюсь на последнем сообщении. Горло сжимается от мысли оставить её одну, но я беру себя в руки и нажимаю на иконку корзины.

Подтвердить.

Есть не хочется. Живот слишком крутит, чтобы проглотить хоть что-нибудь. Беру банку пива из холодильника и иду в комнату.

Надев боксёры и спортивные штаны, сажусь за письменный стол, включаю лампу и разглядываю папку в коричневом крафтовом картоне.

«U.S. ARMY» чёрным напечатано на обложке, красным — штамп «дубликат». Это последний экземпляр, который я сумел раздобыть, когда служил. Ушло немало времени, чтобы его найти — слишком много времени — но я добился этого.

Я почти у цели.

Открываю папку, и взгляд падает на его фото в карточке. С подбородком, поднятым с гордостью, и этой самодовольной улыбкой. Однажды я оторву её от его лица, и останутся у него только глаза, чтобы плакать. Имя в его деле — словно рвота, размазанная по бумаге:

Алекс Гарсия.

Адрес, указанный в деле, — Чикаго, но он уже не актуален. Я сидел у этого адреса днями и месяцами в надежде, что он появится. Это никогда не случилось.

Найти его не представлялось возможным.

Но спас меня номер его жены.

Бывшей жены.

Изабель Симон.

Она жила во Франции. Развелись в 2002 году, через два года после того как он ушёл из армии.

Скайлар было четыре года.

Я продолжил копать про Изабель. Её было найти в соцсетях легче, чем этого «никчёмного» мужа, и я узнал, что у них есть дочь.

И что она здесь.

В Америке, в Чикаго, по той же программе обмена, что и её мать. Как ангел, спустившийся с небес.

Ангел слишком любопытный…

Она неизбежно приехала навестить отца. Мне оставалось лишь наблюдать за её фанатскими фотками города в Instagram, чтобы понять, где она бывает и какие места посещает. Я начал за ней следить, но она никогда не была с отцом и не ходила к кому-то в гости — она просто была с мамой, ходила по магазинам, в рестораны и обустраивала свою маленькую студенческую квартиру.

Терпение.

Приближались каникулы благодарения — время, когда каждая американская семья собирается вместе. Вот повод для встречи с отцом.

И я буду там.

Вырвался из мыслей, когда телефон в кармане завибрировал. Снова она:

«Ты придёшь?»

Я вздыхаю и удаляю сообщение.

Выключаю свет и иду спать. Ночь будет тяжела не только для неё.

Я это знаю.

Но я больше не хочу её видеть, чёрт возьми. Она лишь приведёт меня к отцу.

Как и было задумано.

ГЛАВА 30

Скайлар

Я больше не сплю.

Я просто не сплю. Снова и снова лежу без сна — и каждый раз я одна.

Каждый раз пишу ему, как мне жаль, что всё не так, как он думает, что он должен дать мне шанс объясниться.

Я больше не вижу снов.

Теперь моя жизнь — это сплошные кошмары: когда мне кажется, что слышу, как хлопает входная дверь, или чувствую, будто кто-то ложится рядом под одеяло… а потом открываю глаза — и понимаю, что это снова только я.

Реальность настигает. И я заливаю подушку слезами вины.

Я никогда так сильно не ненавидела себя за то, что вмешалась в чужие проблемы.

Он ушёл, забрав с собой ту маску, что сам же мне подарил…

Его шлем всё ещё здесь. И я надеюсь, что он придёт за ним. Что я его снова увижу.

Но прошло уже больше недели…

Учёба меня больше не интересует.

Сара и Хелисс заметили, как я хожу разбитая, и на гормоны уже не спишешь.

Они не дуры.

Так что я рассказала им всё про Делко: как мы познакомились, ту ночь, как он меня пугал, следуя повсюду, куда бы я ни пошла, как я в итоге привязалась к нему — и как предала, нарушив наш негласный договор.

— Ну, слушай, — вспыхивает Хелисс. — Он ведь тоже не особо уважал твою личную жизнь! Тебе вообще нечего себе выговаривать! Естественно, ты хотела узнать, как выглядит человек, который тебя сталкерит и ночует в твоей кровати.

Кажется, она его теперь совсем не переваривает — после всего, что я рассказала.

А если бы я призналась ещё и в том, к чему всё это привело — к убийствам?

Она всё равно заставила меня чуть-чуть улыбнуться.

Девчонки принесли мне конспекты за неделю, и мне стыдно, что я им всё это свалила.

— Если сообщения не помогают, — предлагает Сара. — Может, просто сходишь к нему и объяснишься лично?

Я нахмурилась.

Пойти к нему? Сама?

И что — притащить его обратно за шкирку?

— Ты шутишь?! — возмущается Хелисс. — Этот психованный сталкер манипулирует ею, обращается как с мусором, игнорируя, и ты хочешь, чтобы она снова к нему полезла?

Сара напрягается, щеки у неё мгновенно краснеют. Кажется, я даже вижу, как у неё из ушей пар идёт.

— Может, он болен, ты об этом подумала? — возражает она. — То, что он ненормальный, не значит, что нужно нарушать его границы.

Хороший аргумент.

За её будущих пациентов я точно спокойна.

Хелисс закатывает глаза и поворачивается ко мне:

— Девочка, ты избавилась от психа — радуйся и не оглядывайся.

Больно это признавать, но она права.

Делко следил за мной. Он умеет быть жестоким и опасным.

Я должна радоваться, что наконец-то избавилась от него, как столько раз хотела.

Но… почему-то не рада.

Я привязалась к нему. К его присутствию. К его прикосновениям.

И теперь его отсутствие причиняет мне боль, в которой я не хочу себе признаваться.

Я не знаю, что заставило Делко начать за мной следить — и, наверное, никогда не узнаю.

Но одно я знаю точно: мне нужно всё объяснить.

Он не злой. Неловкий, резкий, пугающе молчаливый — да.

Но не злой.

Он человек, со своей болью и прошлым.

Его шрам говорит сам за себя.

Иногда одной искры достаточно, чтобы всё взорвалось.

Я встаю с кровати и начинаю собираться. Девчонки смотрят на меня с недоумением.

— Э-э… ты прямо сейчас к нему? — спрашивает Сара.

Я вытираю глаза, распухшие от постоянных слёз.

— Да.

Натягиваю джинсы, свитер, толстовку.

На улице холодно.

Или просто потому, что теперь рядом со мной нет того, кто согревал мои простыни по ночам?..

— Что?!

— Хочешь, мы с тобой пойдём?

Их голоса звучат одновременно — смесь ужаса и тревоги.

Я задумываюсь.

Эта история — только между мной и Делко.

Он, возможно, воспримет плохо, если я приду с кем-то.

Но идти одной…

У меня нет сил выносить ещё один отказ.

А вдруг он меня уже забыл? Перешёл к другой?

Я буду выглядеть жалкой. Глупой.

Бегу за парнем, с которым даже не спала…

И что я тогда скажу?

Я уже завязываю кеды, когда замираю. Поднимаю взгляд на Сару.

— А если он вообще не захочет слушать? Если просто захлопнет дверь?

— Вполне в его духе, — фыркает Хелисс.

Я бросаю на неё косой взгляд. Сара же нахмурилась, прикусила губу, потом тяжело вздохнула и посмотрела мне прямо в глаза.

— Тебе нечего терять, Скайлар.

Я хмурюсь.

— Как это нечего? Мою гордость!

Хелисс расхохоталась и захлопала в ладоши:

— Вот именно! Забей на него.

Сара сложила руки на груди, укоризненно глядя на нас обеих.

— Когда ты кого-то ранила и хочешь извиниться — гордость оставляешь за дверью.

Мне стало ещё стыднее.

Всё ведь из-за меня. Это я всё испортила.