И теперь ещё делаю из себя жертву.

Он имел право на свою тайну. А я его лишила этого.

Я бы тоже злилась.

Я — чудовище.

Сара явно испугалась, когда увидела, как у меня снова наворачиваются слёзы.

Хелисс моментально перестала смеяться и подошла обнять.

— Прости, я не хотела быть грубой… — пробормотала Сара, переминаясь с ноги на ногу.

Я всхлипываю у Хелисс на плече.

Бедная.

Потом выпрямляюсь и стираю глупые слёзы.

— Нет, всё в порядке. Это мне и нужно было услышать.

Я улыбаюсь — тихо, благодарно.

Хелисс подмигивает и плюхается на кровать, а я иду в ванную, чтобы закончить сборы.

В зеркале — ужас: бледная кожа, синяки под глазами до колен, опухшее лицо.

От этого хочется снова расплакаться…

Но я беру себя в руки, умываюсь ледяной водой.

Накраситься или нет?

Понравиться ему? Или просто быть собой?

А вдруг он посмеётся?

Нет. Просто аккуратно — и всё.

Когда возвращаюсь в комнату, Хелисс ухмыляется:

— Вот и наша звезда!

Я прыскаю со смеху. Сара тут же вскакивает с моего стула:

— Ну что, идём?

***

Мы стоим перед его домом уже почти полчаса. Это глупо, но мне страшно выйти из машины.

Если я выйду — значит, решусь идти до конца.

Сара подбадривает меня. Хелисс по-прежнему уверена, что этот «ублюдок» не достоин моего внимания, и если я решу уехать, она тут же поддержит.

Она его явно не переваривает.

Но я не собираюсь слушать её в этот раз.

Всё это время я не перестаю искать его мотоцикл глазами.

Может, его просто нет дома. Или он припарковался где-то дальше.

Я не хочу проверять — от одной мысли об этом у меня всё сжимается внутри.

И вдруг — будто под напором внезапной смелости — я открываю дверь.

Сара вздыхает с облегчением:

— Слава Богу!

Я хихикаю, но смех быстро сходит на нет, когда поднимаю глаза к дому, где находится его квартира. Сердце грохочет в груди, стук в ушах становится всё громче по мере того, как я приближаюсь.

Ноги сами несут меня вперёд, и даже если бы я захотела повернуть обратно — не смогла бы.

Я поднимаюсь по лестнице на его этаж, как будто делала это уже тысячу раз.

Ком подступает к горлу, когда я останавливаюсь у его двери. Поднимаю руку, чтобы постучать.

Медлю. Несколько секунд держу кулак в воздухе… и всё же стучу.

Я даже не осознала, что перестала дышать, пока дверь не открылась… но не передо мной — а слева.

Соседка смотрит на меня с подозрением, будто я постучала к ней.

Она оценивающе оглядывает меня с головы до ног, лениво наматывая жвачку на палец, прежде чем вернуть её в рот.

— Его нет.

Я прикусываю губу.

Ага.

Стоило догадаться: его мотоцикла ведь нигде не было.

— Он съехал.

Что?

На этот раз моё лицо просто каменеет.

Она захлопывает дверь прямо передо мной, бросив напоследок фальшиво-сочувствующий взгляд.

Съехал? Куда? Когда? Почему? Из-за меня? Почему ничего не сказал?

Глаза снова начинают жечь, я стискиваю зубы от злости и отчаяния.

Хочется закричать — потому что всё, абсолютно всё будто сговорилось, чтобы мы больше не встретились.

Я сдерживаю порыв постучать к соседке и выспросить у неё хоть что-нибудь.

Сдерживаю рыдания и почти бегом спускаюсь по лестнице, будто за мной гонится сам дьявол.

Едва добегаю до машины — и уже плачу.

Слёзы текут по щекам, окончательно разрушая весь мой макияж.

Я открываю дверцу, садусь обратно и обессиленно падаю лбом на руль, забыв, что я не одна.

Рука Хелисс нерешительно ложится мне на спину — вроде как, чтобы утешить.

Но это только раздражает.

Она ведь просто свидетель моего позора, моего провала.

Я резко отстраняюсь.

Не хочу, чтобы меня трогали.

— Скай?.. — зовёт Сара.

Я молчу.

Не хочу, чтобы со мной говорили.

— Ты… любишь его?

***

Люблю ли я его?

Уже несколько дней я без конца гоняю этот вопрос в голове. Дни напролёт пытаюсь найти ответ.

В каком-то смысле — да, я его люблю. Сильно.

Но… люблю ли я по-настоящему?

Ответ пугает меня. Я бы предпочла вообще об этом не думать. Не сейчас. Не сегодня.

Единственное, чего я хочу — извиниться. Чтобы он был рядом. Пусть даже снова начнёт следить, если нужно. Главное — чтобы я знала, что он где-то здесь, поблизости. Невидимый. Но рядом.

Глупо — безумно — но у меня ощущение, будто я всё потеряла.

С тех пор как я приехала в эту страну, вся моя жизнь крутилась вокруг него.

Он был постоянно где-то в уголке моего сознания — в мыслях, в снах, в кошмарах.

Он был рядом, чтобы лечить, чтобы оберегать. А теперь, когда его нет, я словно пустая оболочка.

И всё это — моя вина.

Я задела друга там, где у него была самая болезненная рана.

Я скучаю по нему.

Закрываю глаза — веки тяжёлые, глаза жгёт — наверное, от телевизора, который я всё ещё смотрю почти в три часа ночи. Я перестала писать ему, когда поняла, что это бесполезно. Что выхода нет. Он слишком хорошо умеет молчать.

Потом я вспоминаю… Алекса.

А если бы… Нет.

Я трясу головой, пытаясь отогнать эти мысли.

Он…

Он мне не нужен.

Мне нужно взять себя в руки — самой.

Вернуться на учёбу, погрузиться в работу, гулять с девчонками, чаще звонить маме.

Я уже сто лет не находила на это времени — только писала ей пару сообщений, притворяясь, будто занята учёбой.

Ага, конечно.

На самом деле я просто боялась, что вдруг сама собой заговорю о её бывшем муже.

Тем более что теперь от него — никаких вестей.

Я выключаю телевизор и потираю уставшие, горящие глаза.

Прошло уже несколько дней.

Наверное, Делко давно забыл обо мне.

Я же уже поняла, какой он — злопамятный.

У меня был всего один шанс.

Если бы я знала…

Он ведь даже не рассердился, когда я отказалась отдаться ему и заставила показать своё лицо.

А вместо этого — я его спугнула.

Сама себя лишила его поцелуев, его прикосновений, его страсти…

Может быть, даже его любви.

И теперь, скорее всего, он всё это отдаёт другой.

От этой мысли у меня всё сжимается внутри — больно, колко.

И я понимаю, что это такое.

Ревность.

Я ревную.

Печаль внезапно исчезает, уступая место злости.

Я решительно иду в спальню — глаза сухие, уверенные.

Я уже достаточно наплакала за эти дни.

Извинений будет мало, я знаю.

Но если представится шанс — я повторю их снова и снова.

Главное, чтобы он когда-нибудь захотел меня услышать.

Я ложусь в кровать с какой-то новой уверенностью — в себе, в том, что смогу пережить это.

И закрываю глаза.

Впервые за долгое время я, наконец, засыпаю.

***

Когда я открываю глаза на следующее утро, не могу поверить. Я спала. Целую вечность я не могла уснуть одна. И в каком-то смысле это меня радует.

Я бросаю взгляд на будильник. Восемь часов. Я расширяю глаза. Занятия начинаются через тридцать минут.

Я выпрыгиваю из кровати и бегу в душ. Быстрый, но освежающий — давно я не чувствовала себя такой бодрой. Через четверть часа я одеваюсь, с неожиданным желанием привести себя в порядок.

Натягиваю боди с воротником-гольф, брюки со стрелками и туфли на шпильках, наношу тушь и помаду. Готова. Но всё равно уже «опаздываю», когда надеваю пальто.

Хватаю ноутбук и ключи от машины — и бегом на выход.

Когда я, запыхавшаяся, добираюсь до аудитории, опоздав почти на десять минут, открываю дверь как можно тише и…

Никого.

Я удивлённо поднимаю бровь.

Может, поменяли аудиторию?

Пишу сообщение Саре и Хелисс в наш общий чат:

«Вы где?»

Сара отвечает почти сразу:

«В нашей комнате. Нужна помощь???»

Что?

Они живут вдвоём в комнате общежития. Может, обе заболели?