Нейт протягивает мне стакан пунша и нарочно задерживает пальцы на моих. Я сдерживаюсь, чтобы не закатить глаза. Он заигрывает со мной с самого начала вечера, и хотя особого впечатления на меня не производит, внимание со стороны кого-то другого, а не моего преследователя, приятно, и я позволяю ему это.

— Мы делали несколько проб, чтобы найти идеальный рецепт! Потом скажешь, что думаешь.

Нейт гордо играет бровями. Я смеюсь.

— Почему ты просто не посмотрел рецепт в Гугле, как все?

Он цокает языком, будто приказывает замолчать, и подносит стакан к моим губам.

— Давай, пробуй.

Забавляясь его настойчивостью, я подчиняюсь. Делаю глоток и опускаю стакан. Он снова:

— Ещё.

Не успев перевести дух, я делаю ещё несколько глотков. Его взгляд с жадным интересом прикован к моим губам, касающимся края стакана. Я едва не закашлялась и подавилась от того, как он на меня смотрит. Чувствую, как заливаюсь краской.

— Мм. Фруктовый, — произношу я охрипшим голосом, облизнув губы.

Он приподнимает бровь и повторяет за мной то же движение языком. Моё смущение только усиливается.

— Нравится?

— Ага! Неплохо…

Он забирает у меня стакан, и я наблюдаю, как он снова наливает. Внезапно по телу разливается чувство благополучия, словно тёплая волна у самой груди. И, наверное, внимание Нейта здесь играет не последнюю роль — ведь хотя бы на один вечер человек, который меня преследует, перестаёт занимать мои мысли.

Но это ощущение испаряется в тот момент, когда я замечаю Майкла Майерса — моего Майкла Майерса — на другом конце комнаты. Он смотрит прямо на нас. Я бросаю на него злой взгляд, чтобы отвадить от мысли ко мне подходить. Но похоже, он ещё не сказал своего последнего слова.

Краем глаза я вижу, как Нейт замечает его и следует за моим взглядом. Он возвращает мне мой стакан, отпив из своего.

— Ты его знаешь? — спрашивает он, кивнув в сторону моего преследователя, хмурясь.

На секунду мне хочется отрицать. Но это было бы странно, учитывая, что он уже видел меня с ним ранее.

Я вздыхаю.

— Да.

— Бывший?

Я прикусываю губы.

Нет, и слава Богу.

— Не совсем. Просто… друг, немного навязчивый.

Этот ответ явно его не устраивает. Честно говоря, и меня тоже. Назвать его другом — звучит неприятно. Нейт продолжает:

— Он сделал с тобой что-то конкретное? Хочешь, я пойду с ним поговорю или…

Я его перебиваю. Я больше не хочу говорить о нём. Да и в любом случае… Я даю себе время присмотреться к Нейту.

Он бы не справился, думаю я с досадой.

— Нет. Просто… не обращай на него внимания, — вздыхаю я.

Нейт пожимает плечами и предлагает мне ещё один стакан, но я отказываюсь.

Хватит на сегодня, да и я за рулём. Даже один — уже было неразумно. Я переключаюсь на миску с чипсами и беру несколько, когда одна из моих любимых песен начинает греметь из колонок: Smoke Боби Андонова и Son Lux.

Сразу хватаю Нейта за руку и тащу его на танцпол. Он не сопротивляется. Я начинаю покачивать плечами в такт музыке.

Нейт улыбается мне, хитро прищурившись. Вскоре он подстраивается под ритм ударных. Его движения становятся медленными и чувственными. Его руки скользят к моей талии и прижимают мои бёдра к своим. Я позволяю. Вижу, как его губы беззвучно повторяют слова припева: «You could be the fire. I could be the ash. I could be your first babe, You could be my last.»

Я смеюсь от того, с каким азартом он вкладывается в эти строчки. Но вдруг у меня кружится голова. Комната начинает крениться. Я едва удерживаюсь, хватаясь за его плечи. Он улыбается и наклоняется к моему уху.

— Всё в порядке?

Я киваю. Просто минутное головокружение. Кажется, неоновые огни стали ярче и режут глаза.

— Лишний стакан? — он не теряет улыбки.

Сомневаюсь. Но, возможно, пунш оказался слишком крепким. Вот оно — их секретный рецепт?

Я снова киваю. Я всё ещё в его объятиях, когда он уводит меня с танцпола. Мы направляемся наверх, и у меня ощущение, что я иду в замедленной съёмке.

— Зачем… Куда мы…

Я хочу попросить остаться ещё ненадолго. Я обожаю эту песню. Но во рту сухо, слова едва срываются шёпотом.

— Сейчас тебя немного освежим.

Звучит как хорошая идея. Мы идём по коридору, и я вынуждена держаться за стены, чтобы не упасть. Всё словно на батуте.

Всего три стакана.

Веки становятся тяжёлыми, звуки вокруг глохнут. Он открывает дверь, и я успеваю различить спальню.

Это не ванная!

— Что ты… делаешь…

Нейт берёт моё лицо в ладони. Я едва могу разглядеть его черты.

Я так устала.

Его глаза стали двумя чёрными бусинками на бежевом фоне. А губы — просто розовым пятном.

Мне так хочется уснуть.

— А давай вживаться в наши роли, мм?

Я слышу его слова, будто нахожусь под водой. В животе скручивает от тревоги. Сердцебиение вдруг учащается. Оно гудит у меня в голове.

— Что?

Я чувствую его губы в затылке, они оставляют несколько влажных поцелуев.

Нет.

Я пытаюсь оттолкнуть его, но не могу. Силы меня покинули, как будто мышцы растаяли.

Это ненормально.

Я вспоминаю стакан, который он подал, и как он убеждал меня допить.

Нет…

Этот стакан, который он так настаивал, чтобы я допила.

У меня холодный пот. Губы дрожат.

Ублюдок.

Его рот целует меня. Руки касаются и скользят по мне — по спине, по талии, по груди. Я снова пытаюсь оттолкнуть, когда он добирается до моих бёдер. Потом до ягодиц. Потом ещё ниже. Слёзы наворачиваются на глаза.

— Ты… — я начинаю, но он перебивает, вталкивая язык в мой рот. Мне хочется вырвать. Я борюсь со сном, который настигает меня. — Прекрати… — шепчу я.

Он не слушает. Ему плевать. Потом руки толкают меня на матрас. Теперь я действительно плачу. Я пытаюсь что-то сказать, но из меня выходят только ворочащиеся непонятные звуки. Язык ватный, не слушается. Веки тяжелеют, взгляд мутнеет до одних пятен цвета. Звуки глухие и искажённые. Кровать вдруг кажется самым удобным местом на свете. Но я всё равно продолжаю сопротивляться, чувствуя, как его руки пощёлкивают по моим бёдрам и залезают под платье.

Не это.

Я слышу его хихиканье.

— Расслабься, окей?

Его голос теперь едва слышен в моём ухе. Его губы как присоски — отвратительные и непереносимые, они не отлипают от меня в моём состоянии. Его пальцы, сжимающие бёдра, причиняют боль.

Слёзы ужаса льются, когда я чувствую, как он хватает мои трусы и стягивает их до колен. Бессильная, я хочу закричать, позвать на помощь, ударить.

Пусть он исчезнет.

Убежать. Быть дома. Быть с мамой. Вместо этого он будет делать со мной что захочет, брать то, что ему не принадлежит.

Из горла вырывается жалкое задыхание — далёкое от крика ярости и ужаса, который я хочу издать. И я слышу, как он смеётся, прижавшись лицом к моей ноге и облизывая её.

В этот момент я понимаю, что самый опасный из моих мучителей — тот, с кем я провела вечер.

А где Хелисс ?

Вдалеке я слышу глухие удары из коридора, будто двери захлопываются слишком резко. Они приближаются.

Внезапно дверь распахивается с грохотом и врезается в стену. Я различаю силуэт, загораживающий весь проём, и меня охватывает облегчение.

Кто-то пришёл.

Но когда я вижу, как эта тень захлопывает дверь за собой — на замок, — страх возвращается. Я хочу закричать, но не могу издать ни звука.

Двое… я этого не вынесу.

Нейт резко поднимается, ошарашенный.

— Чёрт, чувак!

А потом раздражённый:

— Занято. Валяй отсюда.

Фигура делает уверенный шаг в сторону Нейта. Несмотря на мутное сознание, я узнаю его маску. И странным образом позволяю себе отпустить всё и закрываю глаза.

Неизвестный

Он умрёт этой ночью.

Я видел, как он несколько капель вылил в её стакан пипеткой. Я видел, как он заставил её это выпить. Я видел, как он оттащил её наверх.