Это абсурд!

Беспомощная, я позволяю ему вести меня наружу, его рука теперь на пояснице. Я заставляю его остановиться. Он снова надел шлем.

— Я пойду домой сейчас.

Он подводит нас слишком близко к мотоциклу — его мотоциклу.

Ни за что.

Я уточняю:

— Одна. Недалеко.

Но он открывает маленький кофр, установленный за сиденьем, и достаёт второй шлем. Меньший.

Сволочь.

Я делаю шаг назад. В животе крутится от предчувствия.

— Нет. Я… Я никогда этого не делала.

На самом деле, мне страшно садиться на него. Он такой же высокий и внушительный, как и он сам. Оно выбросит меня посреди дороги в течение пары минут.

Я морщуся и смотрю в землю. Потом окружающий шум исчезает, когда моя голова оказывается в шлеме. Я слышу только своё быстрое дыхание, прерывистый стук сердца и щелчок застёжки под подбородком.

Он заводит мотоцикл, не дожидаясь меня, не оставляя мне другого выбора, кроме как согласиться.

Теперь меня пугает не мотоцикл. Меня пугает быть так близко к нему. Мои ноги почти подкашиваются, когда его рука хватает мою и ведёт к своему плечу. Он служит мне опорой, пока я устраиваюсь за ним, дрожа. Его плечо твёрдое под моими пальцами, и я чувствую, как напрягаются его мышцы.

Моя грудь прижимается к его спине. Я прижата к нему, а бедра обхватывают его бёдра. В этот момент я благодарна шлему на голове, который скрывает мои покраснения. Смущённая, я не знаю, что делать с руками.

Я вздрагиваю, когда он заводит мотоцикл и двигатель гудит, вибрируя под моими ягодицами. По инстинкту я сильнее сжимаю ноги и обвожу руками его крепкий торс.

Я вцепилась в него как мидия в камень. Каждая часть моего тела прилипла к его, но страх упасть теперь превалирует над всем остальным. Когда он начинает двигаться, я издаю крик удивления. Он резко останавливается и хватает моё бедро, как будто проверяя, всё ли в порядке…

Его жест заставляет моё сердце подпрыгнуть в груди и разжигает огонь внизу живота. Я нервно смеюсь от стыда, игнорируя запретные ощущения, которые вызывает вся эта ситуация.

— Извини…

Он по-прежнему не отпускает моё бедро и держит его крепко при себе, снова заводя двигатель. Я сильнее обвиваю его руками; мои ладони упираются в его твёрдый живот, и я ощущаю, как мышцы напрягаются под моими пальцами. Осторожно он выезжает в поток машин.

По дороге обратно у меня на мгновение появляется эйфория. Это первый раз, когда я сажусь на мотоцикл.

И это довольно захватывающе.

Адреналин пробегает по моим венам каждый раз, когда гудит двигатель и мы набираем скорость, заставляя меня сильнее обхватывать его ногами. Страх упасть сводит меня с ума и заставляет держать глаза закрытыми, лицо зарытое между его лопатками. Я сдерживаюсь, чтобы не закричать на каждом повороте, когда кажется, что мы почти касаемся асфальта и я могу соскользнуть при малейшем скольжении. Я просто держусь за него, и его рука естественно находит мою лодыжку, когда чувствует моё напряжение, словно проверяя, что я всё ещё здесь.

Странно, но в этот момент наша близость успокаивает меня.

Мы быстро подъезжаем к воротам моего студенческого общежития.

Он глушит двигатель, и я неуклюже спешу сойти.

— Никогда больше.

Я лгу.

На удивление, я с радостью села бы на него снова. Но я не хочу, чтобы он думал, что будет ещё один шанс. Он ведёт себя так, будто мы знакомы. Будто у нас есть отношения и ему даже законно меня провожать. Но давайте будем честны: я не знаю этого парня. Он всего лишь незваный гость. Незнакомец, который хитро вмешивается в мою жизнь, куда бы я ни шла, что бы ни делала и с кем бы ни была. И уже совершил несколько нарушений.

Я поспешно возвращаю ему шлем, решив создать между нами дистанцию. Я не жду, пока он уедет, и направляюсь к калитке, чтобы войти в своё здание. Я слышу рев мотоцикла и его удаляющийся звук только тогда, когда открываю двери своего дома.

***

Плакаты с анонсом вечеринки Хэллоуина Pi Epsilon расклеены практически по всему университету.

Выходя с занятий, я вижу студентов, раздающих флаеры вечеринки всем, кто им встретится — будь то удача или несчастье. Нас это тоже не обошло стороной; один из них вкладывает мне в руки маленький листок, но я почти не обращаю на него внимания и продолжаю болтать с подругами.

— Эй!

Я оборачиваюсь. Это тот парень, который только что дал мне флаер. Парень из бассейна. Я улыбаюсь ему и киваю подругам идти в кафетерий без меня. Я присоединюсь к ним позже. А пока я иду к нему.

— Привет. Купер, да?

Он улыбается.

— Да. На самом деле, Купер — это моя фамилия. А зовут меня Нейт.

Я киваю.

— Скайлар.

Он выглядит удивлённым.

— Скайлар? Это не очень по-французски.

Я неловко смеюсь. Это правда. Объясняю:

— Мой отец американец. Наверное, он выбирал моё имя.

Он понимает. Мне не особенно нравится говорить о своём отце. Он ушёл, когда я была маленькой. Я всё ещё помню его, но как будто его и не было. Но я воздерживаюсь от того, чтобы говорить ему это.

— Так ты придёшь на нашу вечеринку, надеюсь?

«Нашу»? Я нахмуриваюсь.

— Ты состоишь в Pi Epsilon?

Он бросает мне маленькую обаятельную улыбку.

Хвастун.

— Я даже в президиуме, мадемуазель.

Я искренне улыбаюсь, услышав последнее слово по-французски. Я оценила старание. Но мне нужно идти.

— Отлично, тогда увидимся там!

Я не жду его ответа и направляюсь в кафетерий к подругам. Он кричит мне вслед:

— Эй! Во что ты нарядишься?

Я оборачиваюсь, не останавливаясь.

— Джун Осборн, из «Рассказа служанки».

Он поднимает большой палец, и я улыбаюсь. Он почти мгновенно теряет равновесие, когда я, повернувшись, вижу его рядом с мотоциклом. Неподвижный. Тело повернуто в мою сторону, скорее всего, он смотрит прямо на меня.

Впервые за несколько недель тревога возвращается. И по спине пробегает холодок страха.

Почему я вдруг чувствую вину за то, что говорю с другим?

Неизвестный

Купер.

Нейт Купер — ублюдок. И вскоре я заставлю его пожалеть, что дышит тем же воздухом, что и она.

Мне удалось раздобыть один из его флаеров, где анонсирована вечеринка, о которой мне говорила одна из её подруг. Кажется, Хелисс. Братство Pi Epsilon — наихудшее из возможных. Я слышал истории ещё в старшей школе, и не могу позволить ей броситься в пасть волка. Тогда Нейт Купер ещё был слишком молод для университета, но говорят, в братствах традиции передаются.

В последние дни в свободное время я следил за ней — опять — до назначенной ночи. Купер всё время висел у неё на хвосте. Как собака в течке. Но ей, похоже, нравилось общаться с нормальным парнем.

С нормальным парнем, который умеет говорить.

Я закрывал на это глаза, потому что знал: это не продлится.

Чтобы попасть на вечеринку, нужен костюм. Так что я не мудрил. Я раздобыл комбинезон в стиле Майкла Майерса и надел свою обычную белую маску. Это неофициальный костюм вечеринки, но сойдёт.

Я выхожу из дома, захлопываю дверь и спускаюсь по ступеням тремя прыжками, прежде чем вскочить на мотоцикл.

***

Двадцать два часа.

Вечеринка уже в разгаре. Но её всё ещё нет.

Я решил подождать её снаружи, в стороне от толпы, у входа в большое здание с фасадом в виде греческого храма. На тимпане карниза выбиты греческие буквы Π и Ε, над шестью ионическими колоннами.

У входа уже стоит целая куча народа. Общий гул смешивается с оглушительной музыкой, доносящейся из колонок внутри. Многие уже пьяны. Пара готова кинуться друг на друга в зарослях вокруг сада, усыпанного пластиковыми стаканами и бутылками пива. Люди проходят мимо меня с любопытными взглядами. Я стою здесь неподвижно уже несколько долгих минут — часов — и, наверное, они думают, что я декорация или один из статистов.

Не важно.

Из моей маски при каждом вдохе выходит пар. Холодно, но я этого почти не ощущаю. Когда вижу знакомый синий пикап, понимаю: это она. Она паркуется на тротуаре у особняка. На ней длинный красный плащ и что-то вроде старинного белого чепца.