Мне нужно было уйти.

Ради них.

Ради меня.

Поэтому я отказываюсь. У меня есть дела. Она выглядит немного разочарованной, но понимает, и высаживает меня у моей квартиры. Я поднимаюсь домой, только чтобы взять шлем и ключи от мотоцикла. Я уже сильно опаздываю. Она скоро закончит занятия и пойдёт есть в кафетерий с подругами.

Я стремительно спускаюсь по лестнице по три ступеньки сразу, сажусь на байк и рву прочь.

***

Я нигде её не нахожу, хотя уже прошло тридцать минут с тех пор, как у неё должно было закончиться занятие.

Чёрт.

Я уже видел её двух подруг в кафетерии, заглянул в аудиторию, где было её последнее занятие, в библиотеку, в комнаты и зоны отдыха университета. Я даже вернулся в бассейн и при входе в женскую раздевалку меня обозвали «грёбаным извращенцем».

Без обид.

Я знаю её расписание наизусть, но в первый раз не понимаю, где она может быть.

Чёрт!

Я никогда не чувствовал себя так растерянно и не в силах контролировать ситуацию. Я решаю ехать к ней домой. В лучшем случае она просто не пошла на пары сегодня. В худшем — я подожду там.

Я жду, пока студент войдёт в общежитие, чтобы проскользнуть за ним внутрь.

Поднимаюсь по лестнице прыжками и, остановившись у двери её квартиры, достаю отмычки. Я вскрываю замок как можно тише, чтобы не напугать её, если она дома, и крадучись вхожу.

В гостиной темно; все окна закрыты. Я хмурюсь. Всё так же мягко я тихо толкаю дверь её комнаты: жалюзи опущены, свет приглушён. И вот, наконец, я вижу её, распластавшуюся на кровати. Спокойная. Дыхание медленное и глубокое.

Она спит.

Я подхожу, осторожничая, чтобы пол под моими ботинками не заскрипел. Одеяло спущено к её ногам. На ней только трусики и майка. Должно быть, ей жарко: тонкая плёнка пота покрывает кожу. Она прижимает грелку к пупку. Я нахмуриваюсь.

Я аккуратно снимаю один перчатки и кладу руку ей на щёку, на лоб.

Она горячая.

Она не реагирует на моё прикосновение. Спит крепко. Краем глаза я замечаю на её тумбочке несколько коробочек: таблетки от боли.

Она нехорошо себя чувствует. И я вспоминаю кровотечение, которое видел вчера в бассейне. Я смотрю в сторону её бёдер. Точнее — между ними. И замечаю тёмное пятнышко, проступившее на её трусиках.

Ох.

Я отступаю. Мне стоит оставить её в покое, хотя бы сегодня. Меня вообще не должно здесь быть. Но я не хочу её бросать. Не вот так. Даже если я, скорее всего, ничем не помогу, если останусь; у неё это уже привычно, и она, наверно, умеет справляться сама.

Когда я был в армии, женщины, служившие вместе с нами, умели быть незаметными с такими вещами. На самом деле, мы даже не догадывались, что это происходит. Моя младшая сестра, думаю, тоже умела справляться, и мама была рядом.

Кроме уроков биологии, которые я проходил в подростковом возрасте, я ничего об этом не знаю. И сказать, что я тогда был внимательным, нельзя. Честно говоря, мне было глубоко плевать. И мне не было стыдно смеяться над девчонками в классе, когда с ними случалось что-то подобное. Я был козлом в то время. Но, по какой-то непонятной мне причине, мне нужно быть здесь.

Я опускаюсь на её стул, пододвинув его к кровати. А потом делаю то, чего никогда в жизни не делал и не думал, что сделаю: открываю Google и набираю: «Режим женщины».

Кликаю по ссылке: «Что происходит, когда у женщины месячные?»

Натыкаюсь на объяснение менструального цикла. Быстро увязаю в поиске, и ссылки идут одна за другой:

«Что нельзя делать, когда у женщины месячные?»

«Почему женщины бывают в плохом настроении во время месячных?»

«Почему нельзя принимать душ, когда у женщины месячные?»

Я морщусь, увидев этот вопрос.

Что?

Понимаю, что начинаю залезать в самые дебри сети. Блокирую телефон и снова смотрю на неё.

В комнате душно. Всё тихо, и в то же время в моём теле и голове царит хаос. Мне внезапно становится трудно дышать. Тяжесть сжимает грудь, жжёт лёгкие и ломает рёбра. Я поворачиваю голову к ней и пытаюсь позвать, чтобы разбудить. Но больная тяжесть не даёт сформировать слова — из меня вырываются только хриплые стоны.

Всё, что я вижу — кровь. Кровь на ней. Меня от неё тошнит. Я боюсь, что она в опасности. Её глаза всё ещё закрыты. Она не просыпается.

Она никогда не проснётся.

Её лицо меняется. И я вижу её.

Нет.

Она на заднем сиденье.

Нет.

В той аварии.

Нет, только не она.

Я открываю глаза.

Кошмар.

А она больше не спит. Она стоит передо мной, и её руки осторожно тянутся к моему шлему — наверняка, чтобы снять его.

Я схватываю её за запястья. Она вздрагивает и в попытке вырваться выкрикивает от неожиданности.

— Прости! Мне так жаль!

Я отпускаю её, и она отступает назад к кровати, зажимая запястья, словно я её обжёг. Я встаю во весь рост и потягиваюсь, так что у меня трескаются кости в затекшей шее.

Её глаза внимательно меня изучают. Сначала она смотрит испуганно, затем сердито.

— Почему ты здесь?

Я хватаю свой драгоценный маленький блокнот, который всегда ношу с собой.

Пишу:

«Ты сегодня не была на занятиях.»

Она хмурится и скрещивает руки на груди. Её грудь вдруг сжимается и привлекает моё внимание. Я поглядываю на её формы.

— И что? Какое тебе дело? — выпаливает она.

Я улыбаюсь.

Убери коготки, котёнок.

Это не было упрёком. Я добавляю:

«Я волновался.»

Она поднимает бровь, читая строчку, но ничего не отвечает. Вместо этого, кажется, хочет научить меня манерам:

— Я бы хотела, чтобы ты стучал в дверь, прежде чем входить. Как все.

И как будто осознав, что сама сказала, её глаза округляются от удивления. А я рад.

Быть приглашённым — ещё не значит быть желанным.

Но я себя не сдержу.

Скайлар

Исключительно сегодня занятия отменены. Все преподаватели были приглашены на общее собрание, организованное университетом. Поэтому я с Хелисс и Сарой воспользовалась возможностью сходить в город и спокойно пообедать в небольшом ресторанчике. Мы ждем свои заказы, попивая напитки.

— Итак, во что ты собираешься нарядиться на Хэллоуин?

Я особо об этом не думала. Она с нетерпением ждёт. Она всё время об этом говорит последние дни.

— Не знаю, — отвечаю я. — Мне очень нравится «Крик»…

Хелисс сразу же останавливает меня жестом руки. Она почти сдерживает вздох, раздражённая:

— Слишком банально.

Я закатываю глаза. Сара защищает:

— Правда. Но чем банальнее, тем лучше работает!

Я соглашаюсь. Мы хлопаем друг другу по рукам, а глаза Хелисс показывают явное недовольство. Это меня смешит.

Я перебираю в голове все фильмы, сериалы и персонажей поп-культуры, которых знаю. И у меня появляется идея. Я смотрю на своих подруг с самым хитрым выражением лица, какое только могу создать.

— А «Рассказ служанки»? Что думаете?

Хелисс чуть не давится глотком кока-колы. Саре, похоже, идея нравится.

— О, это классно!

— Обожаю. Добавь ещё фальшивый беременный живот!

В этот момент приносят наши заказы. Но тишину за столом вызвал не это.

Он тоже здесь.

Он занял единственный свободный стул за нашим столом — рядом со мной — и сел. Молча. Как будто ничего не произошло. Он даже не снял шлем.

Он просто здесь. Неподвижен.

Чёрт.

За столом воцарилось неловкое молчание. Девушки смотрят на него, как на инопланетянина. Кажется, Хелисс уже почти готова выгнать его со стола. Я не хочу устраивать сцену, но она опережает меня.

— Чёрт, ты кто?

Я отвечаю в ту же секунду.

— Это друг!

Я понимаю свою ошибку. Мне хочется дать себе пощёчину. Я сразу же жалею, что позволила ему так просто вмешаться в мой круг общения. Но девушки, похоже, немного успокаиваются, хотя и с недоверием. Я их понимаю.

— Ммм.

Хелисс делает глоток через соломинку, пристально его изучая. Сара, похоже, не совсем понимает, что происходит. Она спрашивает его: