Отправляю ей сообщение:

«Я позже подойду. Продолжай мурлыкать для меня, котёнок.»

Скайлар

Вот ведь ублюдок!

Он просто оставил меня — растрёпанную, с голой задницей, — чтобы помчаться куда-то за каким-то чертовым типом.

Я пытаюсь ему позвонить — бесполезно. Несколько человек оборачиваются в мою сторону, и я мысленно сжимаюсь от стыда, щеки пылают. У меня мерзкое чувство, будто все вокруг прекрасно понимают, что мы собирались сделать — и что между моими ногами всё ещё зияет пустота.

Я бегу спрятаться в женский туалет, запираюсь в кабинке, чтобы снять порванные колготки и выбросить их в мусорку. По привычке спускаю воду, потом выхожу и ловлю в зеркале отражение женщины, поправляющей причёску у раковины.

Делаю вид, что просто мою руки, стараясь выглядеть как можно спокойнее, а не так, будто меня только что безумно возбудили и бросили.

Когда остаюсь одна, опираюсь на край раковины и пытаюсь прийти в себя. Брызгаю на лицо и шею холодной водой — и, когда наконец возбуждение немного спадает (если это вообще можно назвать «немного»), решаю вернуться к Саре и Хелисс за наш стол.

Когда я подхожу, у обеих на лицах читаются вопросы. Я сжимаю губы, пытаясь выглядеть расслабленной.

— Что случилось?!

— А где твои колготки? — спрашивает Хелисс.

— Что?

Делаю вид, что не слышу, хотя обе уставились на мои голые ноги с подозрением.

— Вы поссорились? — уточняет Сара. — Твой парень, он выбежал, как будто пожар начался.

Я даже не замечала, насколько была напряжена, пока плечи не опустились. Качаю головой:

— Нет. У него просто появилось срочное дело, вроде как.

Пожимаю плечами, глядя на свои вещи, разбросанные по столу, и закусываю губу.

— Вообще-то, мне тоже пора.

Девчонки возмущаются:

— Серьёзно?

— Мы же даже не закончили!

Да, это глупо — вот так бросать их посреди групповой работы. Но у меня нет колготок, трусики влажные, я раздражена, голодная, и Делько скоро должен меня найти. Надо успеть домой.

Хелисс ловит мой растерянный взгляд и улыбается с лёгким пониманием:

— Ладно. В следующий раз продолжим.

Я начинаю собирать вещи.

— Обещаю.

Целую их на расстоянии и почти бегом выхожу из кафе — так же стремительно, как несколькими минутами раньше выбежал Делко.

По дороге к машине я озираюсь, надеясь его увидеть. Мотоцикл всё ещё стоит перед витриной, но самого его нигде нет.

Я хмурюсь.

Холод ноября больно кусает обнажённые бёдра — те самые, которые теперь без колготок, выброшенных в урну.

Я забираюсь в машину, и влажные трусики неприятно липнут к коже.

Быстро завожу двигатель — хочу только одного: добраться до спасительного тепла своей квартиры.

***

Горячая вода кажется обжигающей на моей озябшей коже, но она постепенно расслабляет мышцы, сведённые холодом — и возбуждением. Я смываю с себя следы своих выделений, клитор всё ещё чувствителен после одних только его сообщений, прочитанных в туалете кафе, но я стараюсь не обращать на это внимания.

С облегчением выдыхаю, закрываю глаза, и на моих губах появляется глупая улыбка, когда под веками возникает образ Делко — и всего, что он заставляет меня переживать последние недели.

Но улыбка исчезает, как только я осознаю это.

Как мы вообще дошли до такого?

И есть ли у нас… какое-то будущее?

В голове роятся вопросы, и, если честно, они пугают.

Наша «связь» — ненормальная. Она даже не была запланирована. Далеко не здорова. Всё началось так… странно, что я даже не знаю, как нас назвать.

Кто мы друг для друга?

Знакомые? Друзья? Любовники ?

Я вздыхаю. На самом деле я никогда не понимала, чего он хочет от меня. Зачем он появился в моей жизни? И как я позволила этому продолжаться — после всего, что случилось, после того, что он сделал?

Говорят, что все люди, которых мы встречаем, предначертаны нам заранее — ещё до появления Вселенной. Одни приходят, чтобы стать уроком или проводником, другие — чтобы заполнить недостающие части нас самих, если им суждено остаться.

Он появился, как демон, мучивший меня днём и ночью, чтобы потом стать чем-то вроде ангела-хранителя с сомнительной моралью. Тем, кто защищает меня… и мстит, убивая.

Какие же уроки я должна вынести из этого? Какие части себя найти?

В памяти всплывают лица тех, кто стал жертвой его безумия. Я зажмуриваюсь и трясу головой, пытаясь отогнать эти образы.

Не знаю почему, но сердце сжимается при мысли, что он может быть лишь мимолётным эпизодом моей жизни. И я ненавижу себя за это. Ненавижу за то, что думаю: те мужчины, что причинили мне боль, будто заслужили свою участь. Ненавижу за то, что не испытываю ни капли сострадания к их отнятым жизням. И ещё больше — за то, что часть меня… наслаждалась этим.

Я не хотела себе в этом признаваться, потому что признание означало бы смириться — принять его, со всеми его тёмными поступками. Я пыталась продолжать бояться, чтобы убедить себя, что всё это ненормально, и что я достаточно вменяема, чтобы понимать это.

Но теперь… Делко больше не пугает меня. Не так, как раньше. Не с тех пор, как я поняла, что он не хочет мне зла.

А может, это только маска? Что, если однажды такой опасный и непредсказуемый человек, как он, обратит всю свою тьму против меня?

И всё же… он меня притягивает. Даже несмотря на то, что я до сих пор не знаю его лица, не слышала его настоящего голоса.

Слишком много перемен, слишком много происшествий и потерянных жизней — ради чего? Ради одного короткого мгновения в моей жизни? Я не могу это принять. Я хочу, чтобы между нами наконец появились слова, определения. Чтобы мы поняли, что это — мы.

Всё началось с обычной случайной встречи у ночного магазина. Что у него тогда было в голове? Любовь с первого взгляда?

Я закатываю глаза от абсурдности этой мысли.

Хватит.

Я уже тянусь закрыть кран, когда слышу, как хлопает дверь. Замираю, напрягая слух, несмотря на шум воды, который обычно заглушает все звуки в квартире.

Это он?

Мысль о том, что он мог бы прийти, даже не возникает. Но дверь в ванную долго закрытой не остаётся. Поток холодного воздуха, ворвавшийся внутрь, резко контрастирует с жаром душа, и меня пробирает дрожь.

Я слышу, как он снимает обувь, потом одежду — ткань мягко шуршит, падая на пол.

Я вздрагиваю, когда он отодвигает занавеску и входит за мной.

Голый.

И, я догадываюсь… без маски.

Пар в ванной задушил бы его, если бы он оставил её на лице. Значит, он снял её.

Сердце бешено колотится в груди, когда я осознаю это. Он здесь. Весь. Настоящий.

Всего лишь на расстоянии вытянутой руки, всего на несколько градусов тепла позади меня.

Инстинктивно я пытаюсь обернуться.

Делко

Сердце колотится так, будто вырвется наружу, когда я рискую зайти с ней под душ — полностью уязвимый. Это безрассудно и опрометчиво; нервозность почти скручивает органы. Но желание иметь её рядом, голую — впервые — в таком тесном и интимном месте было слишком сильным.

Я жадно рассматриваю её обнажённые изгибы: хрупкие плечи, усыпанные каплями, несколько прядей её почти чёрных волос, промокающих под струёй. Волосы, ниспадающие по спине, кончики которых ласкают идеальный изгиб поясницы. Глухо урча, сдерживаю удовлетворение, когда взгляд падает на округлости её ягодиц.

Она чувствует мою близость и вздрагивает. В смятении и спешке она готова обернуться, но я удерживаю её, обвив руками талию, прижав грудь к её лопаткам и уткнув лицо в шею. Её руки ложатся на мои, пальцы переплетаются — и она вдруг расслабляется в моих объятиях. Её тело ложится на моё так идеально, будто её лепили специально для меня из самого мягкого и нежного материала в мире. Ей оставалось лишь принять опору... и вот я.