Хмурюсь.

Знаю, девчонки любят поболтать между собой.

Скайлар не отрывает от меня взгляда — изучает.

Для неё важна каждая мелочь, которую я показываю.

Её глаза скользят по моим волосам, коротко остриженным у висков с армейских времён, задерживаются на шраме, пересекающем бровь, и она невольно прикусывает губу, а потом резко отводит взгляд, смущённая, что я её поймал.

Или — отвратило то, что увидела.

Чёрт её знает.

Я осматриваю кафе, потом снова возвращаюсь к ней.

Сегодня она распустила волосы. Обычно у неё хвост, а сейчас тёмные локоны каскадом падают по спине, скользят по бёдрам, когда она двигается.

Тонкий свитер облегает тело, подчёркивая каждую линию.

Кожаная юбка чуть задралась на коленях, под ней — прозрачные колготки, те самые, которые я мечтаю порвать.

На ногах — ботильоны на каблуке.

Я кладу ладонь на её бедро.

Горячее.

Она вздрагивает, и в её взгляде вспыхивает паника.

Я читаю на её лице: «Что ты делаешь?»

Улыбаюсь. Она ведь не была такой скромной утром.

— Что с тобой? Привидение увидела? — смеётся Хелисс.

Она оборачивается к ней, делает вид, что всё в порядке.

— Всё хорошо. Просто мурашки…

Лжёт.

Моя грубая ладонь ласкает её бедро, и она скрещивает ноги, зажимая мою руку между ними, словно пытается остановить.

Ткань её колготок гладкая, шелковистая.

Я черчу пальцем круги — как тогда, в ресторане.

Но теперь я знаю, каково это — держать её в своих руках.

Мой член снова твердеет, и я стискиваю зубы.

Он болит от того, как часто мне приходится сдерживаться последние недели.

Я уже на автомате прикрываю выпуклость шлемом, когда сажусь.

Почти наказываю её за то, что она со мной делает, сжимая бедро так, что наверняка останутся следы от моих пальцев.

Её рука останавливает меня — ногти вонзаются в кожу, оставляя на ней тонкую россыпь полумесяцев. Заставляя меня притихнуть.

Есть что-то возбуждающее в том, чтобы отмечать друг друга вот так, молча, прямо на людях.

Но, похоже, ни один взгляд вокруг не остаётся равнодушным.

Я замечаю краем глаза старого типа за соседним столиком — он пялится на неё под юбку, будто смотрит живое порно.

Раздражённый, я аккуратно кладу ладонь ей на колено, сдерживая желание встать и разбить этому ублюдку лицо прямо при всех.

***

Я сижу спокойно, сверля его убийственными взглядами каждый раз, когда он осмеливается поднять глаза от своей никчемной газеты, — а у меня при этом стоит так, что любая проститутка позавидовала бы.

Но трогать её при нём — даже не вариант, хотя она, кажется, только и ждёт, когда я положу руку между её бедер.

Чёрт.

Скайлар вырывает меня из мрачных мыслей, когда поднимается со своего места.

Я перехватываю её за запястье, не давая уйти.

Вообще-то, я пришёл сюда, чтобы поговорить с ней о её маленьком импровизированном «эротическом звонке».

Поставить перед фактом.

Она хочет меня.

Она отвечает на мой немой вопрос:

— Пойду возьму что-нибудь перекусить.

Отлично.

Я иду следом, прижимая шлем к ширинке. Уже сам не понимаю — то ли прячу стояк, то ли просто не даю члену вывалиться.

Она закатывает глаза, едва заметив, что я присоединился к ней в очереди.

Меня это бесит.

Я хватаю её за подбородок, заставляя посмотреть на меня, и бросаю предупреждающий взгляд.

Эта дерзость…

Её улыбка гаснет, когда она читает в моих глазах предупреждение.

Она заводит меня так же сильно, как и выводит из себя.

Я отпускаю её подбородок и достаю телефон, чтобы написать:

«Закати глаза ещё раз — и я дам тебе настоящую причину это сделать.»

Разумеется, она улавливает намёк, усмехается… и делает это снова.

А когда осознаёт, что сделала, глаза у неё распахиваются, а губы складываются в «О» — будто она готова принять меня в рот.

Я сжимаю зубы, чувствуя, как член болезненно дёргается в брюках.

Мягко хватаю её за руку и незаметно увожу из очереди — к мужскому туалету.

— Нет! Подожди…

Она чуть сопротивляется — для вида — но в конце концов поддаётся и идёт, беспомощная.

Я проверяю, что туалет пуст, захлопывая дверцы кабинок одну за другой о перегородки. Я тороплюсь. Возбуждён. На самом деле — с самого утра.

Никого нет.

Поворачиваюсь к ней; она ждёт у умывальников. Посматривает на выход, встревоженная — боится, что нас вот-вот поймают в мужском туалете. Но взгляд у неё на меня лихорадочный, полный предвкушения; она одновременно нетерпеливо хочет, чтобы я занялся ею, и догадывается, что я для неё припас.

Я кладу шлем на раковину, и её взгляд падает на выпуклость моих джинсов. Вижу, как у неё сжимается горло и грудь вздымается, пока она не отрывает глаз от того, что я так давно хочу ей дать попробовать.

Я хватаю её за бёдра и прижимаюсь чуть-чуть — чтобы она почувствовала меня у себя на животе. Её брови округляются от удивления и тревоги, когда она поднимает голову. Держу её, проводя рукой в пояснице, и она вцепляется в мой свитшот, словно стараясь удержаться. Чувствую, как её тонкие пальцы тихо ощупывают мышцы моей груди под одеждой.

— Что ты делаешь? — шепчет она.

Я знаю, чего хочу. Думал об этом с тех пор, как услышал её по телефону. Думал с той самой ночи у этой сраной лавки, когда она толкнула меня.

Достаю телефон и быстро печатаю:

«О ком ты думала этим утром?»

Чувствую её горячее дыхание на груди, пока она читает сообщение. Хочу, чтобы она сказала это вслух.

Она поднимает на меня блестящие глаза, щеки у неё пылают. Кажется такой крошечной рядом со мной. Пальцы сильнее вцепились в свитшот.

— Это было случайно… — говорит она.

Случайно?

Я приподнимаю бровь.

Она действительно случайно пролистала телефон, нашла моё имя в контактах и позвонила себе, пока ласкала себя?

Если она думает, что сойдёт с рук…

Мне насрать.

Я скольжу свободной рукой по её упругой попе и сжимаю её между пальцев, пока быстро печатаю другое сообщение. Её глаза чуть расширяются, и она стонет. Я улыбаюсь.

«Ты трогала себя, думая обо мне?»

Она читает и краснеет от стыда. Молчит. Я поднимаю её юбку и с шумом шлёпаю по округлости.

— Делко! — всхлипывает она от неожиданности, когда по туалету разносится звук удара.

Печатаю ещё одно сообщение, массируя припухшую от шлепка ягодицу.

«Ты часто трогаешь себя , думая обо мне?»

Она кусает губу, отводит взгляд, не в состоянии сказать что-то под моими напором, и прячет лицо у меня в груди. Думает, что моя жалость из-за её стыда заставит меня отступить — но ни за что я не позволю ей ускользнуть.

Её молчание заставляет меня действовать, и я вцепляюсь в швы её колготок, рву их прямо в шагу, обнажая её трусики, которые, как я догадываюсь, промокли.

Она вскидывается, резко поднимает голову. Грудь прижимается к моей — она задыхается. В её взгляде — пламя. Полностью возбуждена.

— Это было в первый раз, — проговаривает она едва слышно, сдавленным голосом.

Из меня вырывается удовлетворённое рычание. Её веки дрожат в предвкушении.

Я чувствую жар её мокрой киски между моих пальцев, в нескольких миллиметрах от них, когда кто-то начинает шаркать у двери туалета.

Она замирает, как олень под светом фар. Я тоже.

Отхожу и в порыве собственнической ярости опускаю её юбку, хватаю шлем и мчусь к выходу. Она пытается удержать меня, но я вырываюсь и распахиваю дверь.

Тот парень с газетой.

Он вздрагивает, роняет телефон, быстро подбирает его и рвётся к выходу под моим убийственным взглядом.

Злюсь, растроен и с членом, горящим как факел, я бросаю на Скайлар взгляд; как бы ни была она прекрасна с румяными от удовольствия щеками и готовая для меня, я оставляю её с сожалением и рвусь за этим ублюдком, стиснув челюсти.

Слышу, как она кричит:

— Делко!

Я не оборачиваюсь, но вижу любопытство окружающих.