«Хочешь, чтобы я ушёл?»

Я приподняла бровь. Немного удивлена, но довольна, что он даёт мне выбор — на этот раз. Хелисс и Сара задали мне такой же вопрос немного раньше. Я отказалась, предпочтя быть одной в такие моменты.

Но это же Делко…

Несколько недель назад я бы без колебаний согласилась с вариантом «никогда не возвращайся». А сегодня всё иначе. Я привязалась к нему невольно. Я привыкла к его постоянному и навязчивому присутствию, к его способу общаться, к его прикосновениям, будто я всегда принадлежала ему.

Я качаю головой.

Он тоже мой, и я хочу, чтобы он остался. Я хочу его рядом. Чтобы он был плечом, на которое можно опереться, чтобы разделить своё недомогание.

— Можешь остаться.

Я приподнимаюсь, чтобы освободить место. Он встаёт, показывая спину, и меняет шлем на маску, которую подарил мне.

Впервые этот предмет меня раздражает, потому что ему он совсем не нужен.

Ему это больше не нужно.

Я не буду убегать. Я не стану его выдавать. Я не буду критиковать. Не буду судить.

Но как ему это сказать?

Я позволяю ему устроиться рядом, перед фильмом, опершись спиной о спинку кровати, а сама кладу щёку ему на колени и продолжаю смотреть.

Симба взрослый.

Его рука вновь запутывается в моих волосах.

Я не могу сосредоточиться на фильме, и дело не в его пальцах, ласкающих мою кожу головы. Я думаю, что, возможно, совершила глупость этим утром, посмотрев на него тайком. Я чувствую вину; в животе сидит комок, и это не связано на этот раз с месячными. Слёзы жгут глаза, я тайком их вытираю.

Это гормоны.

Он не должен узнать, что я видела, если я сама не скажу. Я понимаю, что ему может понадобиться время, но я раздражена и обижена, что после всего этого времени он всё ещё прячется от меня.

Разве он мне не доверяет?

Я прикусываю губу.

Возможно, он прав…

Я чувствую себя ещё более ничтожной.

Но мне хотя бы хочется понять:

— Делко?

Его рука застывает в моих волосах, и я поворачиваю голову, чтобы посмотреть на него.

— Почему ты носишь маску?

Я чувствую, как он напрягается подо мной. Я объясняюсь:

— Ты… носишь её только когда со мной?

Может показаться высокомерным предполагать, что моя реакция имеет значение для кого-то вроде него. Но я сомневаюсь, что он скрывается перед семьёй или близкими.

Разве я не в их числе? Ещё нет…

Проходит несколько секунд, кажущихся бесконечными, прежде чем он кивает. Я нахмуриваюсь, прикусываю губу, раненая. Сажусь, морщу лицо, чувствуя, как новая судорога начинает заявлять о себе.

— Что тебя пугает?

Я знаю, что всегда страшно открыться кому-то. Как когда заводишь дружбу в соцсетях, а перед встречей начинаешь нервничать. Думаешь о своей внешности и о том, соответствуют ли фото действительности, волнуешься, не разочаруешь ли другого человека, оправдаешь ли его ожидания.

Как сказать, что бояться нечего, не признаваясь, что я знаю? Нужно подобрать правильные слова.

— Знаешь, я… я видела, что у тебя шрам на брови.

Он не шевелится и продолжает смотреть на кадры из «Короля Льва», которые мелькают на экране. Я оцепенела от страха расстроить его, неправильно выразиться и задеть. Я нервно играю пальцами, ощущая дискомфорт.

— Ты… боишься моей реакции на это?

Я прикусываю губу, ожидая ответа, который задерживается. Когда он поворачивает голову ко мне и кивает, весь воздух вырывается из моих лёгких.

Почему?

Почему он думает, что я могу как-то отреагировать на это? Почему считает, что я могу потенциально отвергнуть его из-за шрама? Он когда-нибудь сталкивался с такой ситуацией?

Возможно, это объясняет его страхи.

Или это просто то, как он сам бы отреагировал? Разве он ожидает от меня того же поведения, потому что сам на такое способен?

Вопросы кружат в моей голове и рвутся наружу. Мне нужно понять. Мне нужно его узнать. Он больше не тень моих кошмаров. Он больше не просто незнакомец, который следит за мной и нарушает моё личное пространство.

Он стал моей фантазией… И с тех пор, как вытащил меня из худших ситуаций. С тех пор, как я согласилась дать ему место в своей постели. И с тех пор, как я начала отвечать на его ласки…

Вчера я отказалась идти дальше. Но сейчас мне нужно, чтобы он был кем-то. Кем-то настоящим. Кем-то, с кем я готова быть интимной, а не просто незнакомцем для случайной связи.

Я хочу, чтобы он был кем-то.

Нервный смех вырывается из меня, я раздражена и обижена, что он может думать, будто я такая узкомыслящая. Отвергнуть кого-то из-за внешности…

И что ещё?

Я привязалась к человеку без лица. Разве этого недостаточно, достаточно сумасшедше, чтобы доказать, что я не смогла бы так поступить?

— Тебя когда-нибудь отвергали из-за этого? Из-за шрама?

Он не отвечает. Но я вижу, как его кулаки сжимаются на бёдрах.

— Ты думаешь, я на такое способна?

Его дыхание учащается и отзывается эхом в маске.

— А ты бы так сделал? Отверг бы меня только потому, что шрам исцарапал мне лицо и обезобразил…

Я резко замолкаю, яростно прикусывая губы. Сердце стучит в груди, кровь пульсирует в ушах. Я закрываю глаза, осознавая свою глупость.

Это были не те слова.

Его тёмные глаза смотрят на меня, брови нахмурены. Взгляд наполнен яростью. Мне не нужно видеть его лицо, чтобы понять, какой гнев сейчас бурлит в нём. Достаточно глаз. Он замыкается в себе, и хотя он рядом, я чувствую, как он отдаляется.

Я отвожу взгляд от его обвиняющего взгляда, стыдясь.

Какая же я дура…

Он знает, что я знаю. Я втягиваю голову в плечи и сжимаюсь, чувствуя вину.

— Прости… — шепчу я.

Я чувствую, как глаза жжет, они наполняются слезами. Но я прогоняю их так же быстро, как они появляются. Плакать бесполезно. Виновата только я и мое неуместное любопытство.

Он вскакивает, отбрасывая одеяло. Моя грелка падает на пол, прежде чем я успеваю её схватить, а он так сильно открывает дверь моей комнаты, что она чуть не вышла из петель.

— Пог…

Он с грохотом выбегает из моей квартиры, заставляя дрожать стены и моё тело целиком.

Делко

Я даже не понимаю, когда это могло случиться и как давно она об этом знает — и не хочу этого знать.

Я никогда не был так зол.

С каких пор эта сука мне врет? Считает меня уродом, прямо в глаза?

Я ей доверял. Я доверял ей.

Я хожу взад-вперёд по пустой гостиной, пытаясь понять, в какой, черт возьми, момент. Как? Где?

В душе?

Возможно — наверняка — я был слишком самоуверен.

Вот в чём моя ошибка?

Этот вопрос уже не имеет значения. Я обходился без её компании, как обходился без всех остальных.

Она больше ничего не будет значить через несколько дней. Я в этом уверен…

Тогда почему у меня сжимается горло при мысли, что я больше не увижу её, не прикоснусь, не почувствую…

Грудь горит, и мне так, будто таскаю в животе тяжёлый шар.

Не так это должно было быть.

Мне хочется закричать.

Сорвать с лица этого чудовища отражение, которое смотрит на меня из телевизора глазами, покрасневшими от гнева и разочарования.

Я отвожу взгляд и бегу в душ, чтобы попытаться облегчить напряжённые, болящие мышцы.

***

Сила горячей струи расслабляет мышцы и унимает боль. Но я всё ещё не успокаиваюсь. Вкус предательства всё ещё сидит у меня в горле — кислый и горький. Тошнотворный вкус.

Не помню, сколько я стоял под душем, но достаточно долго, чтобы струи воды стали болезненными на коже, чтобы пальцы сморщились, а ванная полностью запотела.

Я выключаю воду и выхожу из кабины. Смывать конденсат с зеркала над раковиной бесполезно — я никогда этого не делаю по очевидной причине: чем меньше я себя вижу, тем легче мне.

Вытираюсь полотенцем и забрасываю его на бёдра. Чищу зубы, думая, что сегодня ночью буду спать в своей кровати один — впервые за долгое время.