Дни тянулись одинаково, страх уступил место напряжению и томительному ожиданию. Раз десять, не меньше, я допытывалась у Бехатара, не существует ли какое-нибудь исключительное средство, чтобы помочь Килиану, и каждый раз маг лишь печально качал головой.

И все-таки… мне казалось, что он чего-то не договаривает. Но что именно — выяснить не получалось.

— Ты что-нибудь знаешь об этом? — спросила я у Ардрета.

— Нет, — он ответил как-то уж слишком торопливо, окончательно убедив в том, что от меня что-то скрывают.

А Килиану тем временем становилось все хуже. Он старался этого не показывать, да и обезболивающая настойка делала свое дело, но если поначалу ему еще удавалось кое-как подняться с кровати, то на третий день он слег окончательно.

Отчаяние выжигало меня изнутри. Я сидела возле его постели, давала по расписанию лекарства, которые не помогали; улыбалась и душила рвущиеся наружу слезы. Нельзя, Кира. Не у него на глазах.

Опустив на его лоб холодный компресс, чтобы сбить жар, я собралась сходить за очередной порцией настойки, но Килиан открыл глаза и взял меня за руку.

— Присядь на минуту, — хрипло попросил он.

Я опустилась обратно на табурет.

Килиан внимательно посмотрел на мне в глаза.

— Мы ведь оба знаем, что это безнадежно, — он сказал это так, словно речь шла о том, который сейчас час.

— Нет, — жестко сказала я. — Ты не умрешь. — Стиснула зубы, чтобы голос не задрожал.

— Я лишь хочу сказать, что ты должна быть готова ко всему. — Килиан не стал спорить. — Я понимаю, что происходит, хоть никто и не говорит прямо. Но это неважно. — Он сильнее сжал мои пальцы. — Я хочу… нет, я требую, чтобы ты мне кое-что пообещала.

— Если не хочешь звать моего дедулю на нашу свадьбу, так уж и быть, я согласна.

Он засмеялся, превозмогая боль, но миг спустя посерьезнел.

— Обещай, что с тобой все будет хорошо. Что ты будешь жить. Даже если меня не будет рядом.

— «Мы», — улыбаясь сквозь слезы, поправила я. — Не «я», а «мы» будем жить. Долго и счастливо.

… Я лежала на узкой скамье рядом с его кроватью, таращилась в потолок и даже не пыталась уснуть. О каком, черт возьми, отдыхе может идти речь, когда сходишь с ума от бессилия?

Килиан спал — подействовала обезболивающая настойка. Он дышал тяжело, хрипло, и, глядя на него, я понимала, что готова на все. Но что значило это «все»? Бехатар и Ардрет весь день избегали меня, словно боялись проговориться или не удержаться, когда я в очередной раз напирала с расспросами. А лекарь попросту отмахивался, ссылался на заботу о других пациентах и с несвойственной его возрасту прытью убегал, повторяя «потом, миледи, потом. Очень много дел».

Все это говорило об одном. Способ помочь Килиану есть, но он явно опасный. Скорее всего,оченьопасный — иначе, я даже не сомневаюсь, Бехатар сделал бы все, что в его силах.

Я огляделась. Пациенты спали, дежурная помощница мирно посапывала в кресле-качалке. Из-под двери, ведущей в кабинет целителя, тянулась желтая полоска света.

Значит, опять возится с настойками и порошками. За несколько дней я успела выучить его расписание — в частности то, что по ночам он заходит в палату, только если его зовет дежурная помощница.

Осторожно, стараясь не шуметь, встала с кровати. Затея казалась бессмысленной, даже не так — абсурдной, но ждать, наблюдая, как с каждым днем Килиану становится хуже, было невыносимо. И, если есть хоть один, даже самый хрупкий и призрачный шанс, я должна попытаться.

В отличие от кладовки, где хранились лекарства, библиотека не запиралась. Да и зачем? Воровать там все равно было нечего.

Что я надеялась отыскать среди пыльных фолиантов? Не знаю. Здравый смысл и логика в унисон твердили, что целитель, наверняка учившийся по этим самым книгам, знал бы о «чудо-средстве» существуй оно в природе.

Но медицина меня не интересовала. Нужный стеллаж обнаружился быстро. Как я и думала, книги по магии и ритуалам хранились в дальнем конце помещения. Рука уже потянулась к одной из них, когда в палате раздались шаги.

Затаив дыхание, на цыпочках дошла до двери и воровато выглянула наружу. Дежурная помощница соизволила, наконец, проснуться и теперь, отчаянно зевая, ходила от койки к койке, проверяя, не нужна ли кому помощь.

Все так же, почти не дыша, осторожно прикрыла дверь. Формально никаких запретов я не нарушала, но, что-то подсказывало — если меня здесь обнаружат, по головке не погладят. И уж точно не дадут покопаться в книгах.

Дождавшись, пока звуки по ту сторону стихнут, вернулась к стеллажу.

… Спину ломило мышцы затекли после нескольких часов сидения в одной позе. Строчки книги сливались в одно, глаза болели и наверняка покраснели.

Рядом, на полу, лежали штук десять томов, которые я пролистала, но так ничего и не нашла. Бесполезная, безнадежная затея. Перевернув последнюю страницу, закрыла книгу и положила ее к остальным. Что я надеюсь найти? Заклинание? Ритуал? Даже в голове это звучало как полный бред.

Взгляд упал на последний оставшийся том. Брось, Кира, там ничего нет. Я вспомнила бледное лицо Килиана. Вновь посмотрела на книгу. Нужно убедиться.

… За крошечным окном брезжили первые лучи рассвета, когда я вышла из библиотеки, держа в руках фолиант в кожаном переплете.

Что ж, теперь ясно, почему Бехатар ничего не делал, в Ардрет и словом не обмолвился о том, что спасти Килиана все-таки можно.

Теперь самое главное, не попасться им на глаза, и уж тем более, нельзя допустить, чтобы меня увидел ее с этой книгой.

В глубине души предательским червячком шевелился страх, но я гнала эти мысли. Если это единственный шанс исцелить того, кого я люблю больше жизни — так тому и быть.

С самого утра Ардрет ворочался с боку на бок. Проснулся он, когда за окнами едва забрезжил рассвет, и даже целители еще не начали утренний обход. Рана до сих пор болела, особенно по ночам, но в то утро причина его бессонницы крылась в другом. Правда, в чем именно — Ардрет сказать не мог. Внутри поселилась тревога — тянущая, неясная и оттого еще более неприятная.

Пару часов он лежал в кровати; несколько раз брался за книгу, но сосредоточиться на содержании не мог.

Когда другие пациенты начали просыпаться, и лазарет наполнился привычными звуками: шагами, звоном склянок и негромкими разговорами, Ардрет решив, что теперь уж точно никому не помешает своими передвижениями, решился навестить Киру. Впрочем, «навестить» означало дошлепать до ее койки, что находилась в противоположном конце.

Кровать девушки была пуста, но Ардрета это не удивило. «Наверняка, опять дежурила возле Килиана», — с грустью подумал он. Однако, и там эльф нашел только Бехатара.

— Как он? — морщась от очередного приступа боли, Ардрет опустился на табурет.

Вопрос был риторическим. Килиан по-прежнему находился в полусне. Такой же бледный и обессиленный. Хотя… Ардрет пригляделся. Быть может, ему это лишь показалось, но дыхание парня будто бы стало размереннее. Да и лицо, если присмотреться, уже не так сильно напоминало восковую маску.

— Сложно сказать, — вздохнул маг. — Но пока держится.

— Кира была здесь?

Бехатар кивнул.

— Знахарка сказала, что ночью, да. А после вернулась к себе.

— Сейчас ее там нет, — Ардрет пожал плечами.

Бехатара встревожили его слова.

— И ты не видел ее с самого утра? — уточнил он.

— Нет… — медленно проговорил Ардрет. Едва начавшая ослабевать тревога активнее заворочалась в груди. — Где же она? — он растерянно огляделся. — Может, все-таки решила объясниться с Гиффардом? Надо его найти.

Он уже собрался уходить, но Бехатар остановил.

— Вспомни, она говорила тебе что-нибудь?

Ардрет нахмурился.

— О чем? В последние дни ее кроме Килиана вообще ничто не волновало… И к чему ты клонишь? Я не понимаю.

— Я пока тоже… — задумчиво ответил маг. — Но странно, что ее здесь нет.