Мама обманывала меня. Всю жизнь. Наверное, у нее были на то веские причины. Ха! Ну, еще бы. И все же… в груди поднималась жгучая обида. Несправедливо утаивать подобные вещи. Я понимала, что она не могла рассказать правду, но эмоции брали верх.

— Так, значит, я…

— Моя внучка, — ответил Кэлэрдайн.

На первый взгляд он казался таким же равнодушно-отстраненным, но плотно сжатые губы, напряженные плечи и чуть подрагивающие кончики пальцев выдавали его. Мне бы такую выдержку! Если бы не письменный стол, в угол которого я вцепилась так, что побелели костяшки пальцев, наверняка бы упала — колени предательски тряслись. И все же, каким-то чудом мне удалось взять себя в руки. Пусть и совсем немного — ровно настолько, чтобы устоять на ногах и не закатить истерику.

— И как мне вас теперь называть? — В голосе как-то неожиданно прозвучал сарказм, хотя, разумнее было придержать остроумие. — Дедушка?..

Последнее слово заставило поперхнуться воздухом. В моем понимании оно, мягко говоря, не слишком увязывалось со златовласым красавцем по виду старше меня лет на десять.

— У тебя характер матери, — заметил он и чуть склонил голову на бок.

— Спасибо… Ваше Величество, — я решила, что все же не стоит играть с огнем.

— Это был не комплимент, — сухо сказал повелитель.

— Для меня, да, — я посмотрела ему в глаза.

— Вы действительно похожи, — его лицо оставалось невозмутимым, но в голосе все отчетливее слышалось раздражение.

Мне это лишь показалось, или в его глазах на секунду мелькнула грусть?

— Так или иначе, — Кэлэрдайн сцепил ладони за спиной, — в свете новых обстоятельств, я не могу игнорировать это. — Он подошел к окну и несколько секунд задумчиво вглядывался в сад. — А, значит, — повелитель развернулся ко мне, — добро пожаловать в Арлиндейл, леди Кира. — В его голосе не было и капли радушия, просто сухая констатация факта. — Кстати… — будто невзначай спросил он, — что это за имя такое… Кира? — король произнес его медленно, пробуя на вкус.

— Оно значит «сияющая».

Ну, вот, приехали. Теперь ему и имя мое не нравится.

— Вот как? — повелитель вскинул бровь. Он немного помолчал. — Вас примут здесь в соответствии с вашим положением, леди Кира. — Кэлэрдайн прошел мимо меня и сел за стол. Достал из чернильницы перо и принялся за какие-то бумаги. — Сейчас вы можете быть свободны, а вечером жду вас на ужине.

— Я бы хотела обсудить мое возвращение домой.

Неважно, что все привычное рухнуло, как домик из игрушечных кубиков — мне было нужно вернуться домой. Особенно теперь. И серьезно,очень серьезнопоговорить с мамой.

— У меня много дел, — не поднимая глаз от бумаг, ответил король. — Поговорим об этом вечером. А сейчас ступайте.

— Идемте, — Бехатар мягко взял меня под руку.

Перед тем, как выйти из комнаты, я еще раз посмотрела на Кэлэрдайна, но даже не взглянул на нас.

После разговора с королем, я затащила Килиана в свою комнату. Фрейлине это не понравилось, но мне было плевать. Раз уж выяснилось, что я принцесса (хоть это до сих пор не укладывалось в голове), пусть подчиняется.

Смерив его подозрительным взглядом, эльфийка вышла из спальни, но, можно не сомневаться, тотчас приложила к двери острое ухо.

— Ты знал?!

Несмотря на распахнутые окна, мне было душно. Краем глаза, поймав отражение в напольном зеркале, увидела, как раскраснелись щеки.

— Откуда? — Килиан стоял у порога, то ли не решаясь, то ли не желая подходить ближе. — Все думали, что его дочь погибла.

— Не увиливай. — Я два шага преодолела расстояние между нами. Он не двинулся с места. — Ты знаешь, о чем я. О том, что я… — слово застряло на языке. — Эльфийка. — Даже в мыслях оно казалось совершенно неприменимым ко мне.

— Только со слов Бехатара. Он чует такие вещи. Но попросил не рассказывать. Да и сама подумай, — он посмотрел мне в глаза. — Если бы я сказал тебе, как бы ты отреагировала?

Крыть было нечем. Я бы и впрямь не поверила, если даже сейчас, после того, как вскрылись неоспоримые факты, новая реальность не укладывалась в голове.

— Поэтому ты так вел себя в самом начале?

— Отчасти, — признался он. — Но я тоже не всегда прав.

Повисло молчание. Злилась ли я? И да, и нет. Мысли все еще лихорадочно метались, думать было трудно — эмоции брали верх над разумом.

— Кира?

— А? — я будто очнулась и растерянно посмотрела на него. Обвела взглядом комнату, взглянула в глаза собственному отражению в зеркале.

А потом… изящный журнальный столик из темного дерева, так некстати оказавшийся рядом, с грохотом полетел на пол. Графин с водой, хрустальный бокал и фарфоровая вазочка — все разлетелось вдребезги. Следом пришла очередь содержимого трюмо: флакон духов, расческа, серебряный гребень и шкатулка, набитая украшениями. Под конец, схватив с прикроватной тумбы подсвечник, я запустила им в зеркало. Расколотое стекло осыпалось на ковер блестящим дождем. А еще я кричала. Матом. Ни к кому конкретно не обращаясь — просто плевалась захлестнувшими чувствами — шоком, обидой и злостью. На маму, короля, Килиана, Бехатара и саму себя. И даже Марину.

Запыхавшись, я рухнула на кровать. В висках молотил пульс, щеки и лоб горели. Если бы подруге не вздумалось погадать, если бы мы с бабушкой не двигали чертов шкаф, где бы я сейчас была? Учила билеты к зачету по анатомии? Выбирала подарки к Новому Году?

— Неплохо. — Килиан огляделся, рассматривая учиненный мною погром. Все то время, пока я, самозабвенно крушила спальню, он не двинулся с места. — Обычно это помогает.

Он подошел и сел на край. Поразмыслив, откинулся на спину. Мы лежали рядом, и оба таращились в резной потолок.

— Легче?

— Немного.

Теперь, когда ярость схлынула, способность мыслить потихоньку возвращалась. А вместе с ней вопросы. Если моя мать эльфийка, то как вышло, что она оказалась в другом мире? Кем был мой отец, и почему он не отправился вместе с ней? Почему король не рад, узнав, что у него есть внучка, и она жива?

— Ты что-нибудь знаешь о ма… — я быстро поправилась, — о принцессе?

Килиан повернул голову.

— Нет. Только то, что все считали ее погибшей. — Он пожал плечами. — Эльфы, сама видишь, не очень-то разговорчивые. Тем более, в таких вещах.

— А версии насчет ее смерти?

— Отец говорил что-то про орков. Ходили слухи, что принцесса отправилась навестить родню, но в дороге кортеж попал в засаду: орки убили стражу, принцессу и всех, кто сопровождал ее.

Я вспомнила мамин шрам под ключицей — тонкую белую полоску, с годами ставшую почти незаметной. В детстве, когда я спросила относительно его происхождения, мама ответила, что, будучи подростком, попала в аварию.

— Надо спросить Бехатара. Вдруг он знает больше.

— Странно, что ты не решила у поинтересоваться у вновь обретенного дедушки, — Килиан усмехнулся.

Все это мало располагало к веселью, но я не смогла сдержать улыбки.

— Пойдешь со мной на ужин?

— Не помню, чтобы меня приглашали.

Я перекатилась бок и повернулась к нему. Он все так же лежал на спине и, сложив руки на животе, смотрел в потолок. Всего на пару мгновений я залюбовалась его профилем, но, как только он скосил взгляд в мою сторону, поспешно отвела глаза.

— Тогда считай, что получил его сейчас. — Я вздохнула. — Не хочу быть там одна.

— Дедуле это не понравится, — Килиан заговорщицки поднял бровь.

— Значит, тем более надо идти.

Я поймала себя на том, что затаила дыхание в ожидании ответа.

— Ладно, — хлопнув себя по животу, он сел. — Разве можно отказывать принцессе?

Когда после короткой прогулки, на которую (о, чудо!) меня даже выпустили даже без охраны, я вернулась в комнату, то обнаружила, что двери гардероба распахнуты настежь, а вешалки пестрят нарядами.

Остроухая камеристка тоже была на посту — вытянувшись по струнке, стояла возле трюмо, и, не успела я шагнуть через порог, опустилась в дежурном поклоне.