— Что тут смешного? — Монро усмехается.

— Это мое казино. — Я хватаю кольцо и прячу его в карман пиджака, прежде чем подняться со стула. — А теперь встань.

— Что? — глаза Монро расширяются, и его тело напрягается, когда я хватаю со стола позади нас рейку для игры в рулетку.

— Что было тяжелее услышать? Про встать? Или что отель и казино Маккенонов принадлежат мне? Я купил его много лет назад у своего отца и не использовал для этого Гвардию.

— Что? — У Монро отвисает челюсть, и я могу уловить нечто большее, чем намек на ревность в его голосе. — Как это возможно? Ты еще не мог получить свое наследство.

Я постукиваю деревянными граблями по ладони, прежде чем подать ему знак встать. Он выполняет мой приказ, даже не осознавая этого, и отступает со своего места, когда я отвечаю ему.

— Некоторые из нас извлекают выгоду из того, что нам уже дано, вместо того, чтобы ждать, когда им вручат то, чего, по нашему мнению, мы заслуживаем. Я использовал свои связи и ресурсы, чтобы проложить свой собственный путь. Мне не нужна чертова Гвардия. Я нуждаюсь только в себе.

Одним быстрым движением я хлещу граблями по верхней части его бедер.

— Это за то, что касался ее бедра в своем лимузине.

Гортанный стон вырывается из его горла, когда он сгибается пополам. Когда он спотыкается, я бью его по спине, и комнату оглашает резкий визг.

— Это за то, что ты обнял ее и заставил улыбнуться тебе.

Он взвизгивает, когда я бью его ногой в поясницу, где у Лейси до сих пор ужасный темно-фиолетовый синяк. Я бросаю рулетку отцу и дергаю Монро за волосы, вспоминая, как ее прелестные рыжевато-русые локоны были в полном беспорядке, когда я баюкал ее в своих объятиях.

— О-отстань от меня, Маккеннон!

— Что случилось, Монро? Ты думал, что можешь поднять руку на мою жену без последствий? Не наноси удар, если не можешь выдержать его, ублюдок, и не делай ставок, которые не сможешь выплатить.

Он замахивается на меня, но я хватаю его левую руку прежде, чем она успевает коснуться моего лица, и заламываю ее ему за спину. Это движение помогает мне заставить его встать, и я прижимаю его лицом к стене. Он беспорядочно извивается, и я усиливаю хватку, объясняя его судьбу.

— Когда врач зачитал травмы Лейси, я записал все до единой. — Я переношу свой вес и чувствую, как предплечье Монро скрипит под моей рукой. — А теперь я собираюсь вернуть тебе все в десятикратном размере.

— Нет, нет, не надо, пожалуйста...

— Я слышал, у тебя есть последователи. Не знаю, как я это пропустил, но после того, что я с тобой сделаю, они будут чертовски хорошо знать, что произойдет, если Лейси Маккеннон каким-либо образом пострадает.

Я использую вес своего тела в качестве рычага давления и выворачиваю предплечье Монро под невыносимым углом. Громкий хруст раздается под моими руками, когда я ломаю его запястье там, где он сломал ее. Его пронзительный крик заполняет воздух вокруг нас, но он приглушен тяжелыми шторами Красной комнаты. Я бросаю его на землю, где он вопит и катается по ковру.

Плакала ли Лейси почти так же сильно, как этот идиот? Сомневаюсь. Девушка, скорее всего, делала пируэт во время выступления на сломанных пальцах ног. Без сомнения, этот шикарный придурок рыдает, когда его режут бумагой.

Послушав еще несколько минут, как он всхлипывает, я разглаживаю лацканы пиджака и со вздохом пожимаю плечами, глядя на Сюзетт.

— Пока мы ждем, подай, пожалуйста, сельтерской воды, если не сложно.

Она поспешно кивает, достает бутылку из своего мини-бара под столом для покера и протягивает ее мне. Я благодарю ее и откручиваю крышку, чтобы сделать глоток прохладных, освежающих пузырьков, прежде чем снова обратиться к Монро.

— Сыграешь еще, Барон? Лучший из трех, верно? Или ты предпочитаешь считать это ничьей? Конечно, в случае ничьей в казино Маккенонов выигрывает заведение.

— Пошел ты, Маккеннон, — шмыгает носом и ворчит он, поднимаясь с земли.

— Тогда я расцениваю это как согласие снова поиграть. — Я жестом приглашаю Сюзетт продолжать. Она понимает намек и забирает все карты, прежде чем перетасовать их для следующего раунда.

Монро хнычет и скулит, прижимая сломанное запястье к груди и плюхаясь в кресло.

— С-сдай мне, сука, — заикаясь, ругается он.

— Эй, придурок, — окликает его отец раньше, чем я это делаю. — Не проявляй неуважения к нашему персоналу, понял? Держи себя в руках, или я отомщу за честь Сюзетт, если от тебя что-нибудь останется после того, как Кайан покончит с тобой.

От гнева на щеках Монро проступают красные пятна, но у него, по крайней мере, хватает здравого смысла заткнуться.

— Твоя ставка, Монро?

Его глаза сужаются.

— Ты думаешь, что ты чертовски непобедим, но Чарли О'Ши не такой. Если вы с Лейси не расторгнете брак, у меня нет причин оставлять О'Ши живым в тюрьме. Как ты думаешь, она влюбится в тебя, когда узнает, что из-за твоего трюка погиб ее отец?

Я хихикаю.

— Это твоя ставка? Мы можем решить это прямо сейчас. Давай, звони своему человеку. Посмотри, не все ли мне равно.

Монро тянется за своим мобильным, но останавливается.

— Подожди… почему тебя это не волнует?

Я наклоняю голову и пожимаю плечами.

— Ну, когда ты в последний раз разговаривал со своим контактом в тюрьме? За двадцать четыре часа многое может произойти.

Бледное лицо Монро бледнеет.

— Что ты сделал?

— Давай просто скажем, что у тебя больше нет власти надо мной, Лейси, или Чарли О'Ши. На самом деле... если бы О'Ши, я не знаю, освободили и очистили его имя после того, как в твой номер вломились, когда ты был на репетиционном ужине… Я бы сказал, что у тебя вообще нет никакой силы.

От моего откровения у него отвисает челюсть, а на лбу выступают капли пота.

— Хранитель вышел из т-тюрьмы?

— Именно. — Я ухмыляюсь и хлопаю по покерному столу. — Кстати, я делаю повышение и ставлю на твои яйца.

— Мои... что? — его лицо морщится, прежде чем он сплевывает. — Я не трахал твою шлюху, Маккеннон!

Я хлопаю рукой по столу, заставляя Монро вздрогнуть.

— Ты назвал ее «маткой», ты, кусок дерьма. Это честная игра. Но назови ее шлюхой еще раз, и я не буду продолжать эту хитрую игру, чтобы заставить тебя истекать кровью. Тебе повезло, что я играю по правилам. — Мой взгляд все еще обжигает Монро, но я убираю язвительность из своего голоса, разговаривая с Сюзетт. — Сдай нам, пожалуйста.

Она ловко раздает карты, и Монро пытается удержать и свою бесполезную руку, и две свои карты.

— Тебе нужна моя помощь, Монро?

— Пошел ты.

— Поступай как знаешь. — Мне приходится сдерживать свой гнев, когда я ставлю на его горло. Вспоминая хриплый голос Лейси и отпечатки пальцев на ее шее, мне будет трудно не убить его, если я выиграю этот раунд.

— Голова, — повторяет Монро для своей ставки на префлопе. Он трясется в своем кресле, взволнованный и, без сомнения, пытается обдумать свой следующий ход теперь, когда его преимущество упущено. Интересно, осознал ли еще этот самоуверенный сукин сын, что он играет свою последнюю игру, воспользовавшись предоставленным временем.

Сюзетт воспринимает это как сигнал к раздаче общих карт, и мы продолжаем раунд. Я делаю ставки, думая о его наказании, но на каждое из наказаний Монро он просто ворчит и повторяет «голова».

Сомневаюсь, что он знает об этом, но раненый и обозленный - на самом деле его лучшее покерное лицо. Какую бы карту Сюзетт ни выложила на доску, я не могу понять этого человека. У меня хорошая стартовая комбинация в виде короля пик и валета треф, но это не гарантирует выигрыша. Однако, когда Сюзетт выкладывает на стол последние две карты, надежда разливается по моим венам, а в груди щемит.

Червовый туз...

«Кто бы мог подумать, что у дикого туза есть сердце?»

... за ним следует бубновая дама.

«Только для его бубновой дамы.»

— Голова, — снова рявкает Монро, но, клянусь, в этом больше надежды, чем обычно.