Он бросает блестящий кусочек металла на стол для игры в покер. При виде крошечного серебряного обручального кольца холодное облегчение и горячая ярость борются за господство в моих венах. Но когда я встречаю злорадную улыбку этого засранца, моя кровь закипает от царапин Лейси на его лице и шее.

Я знал, что она боролась за свою жизнь. Один только вид ее обломанных ногтей сделал меня убийцей, но Монро, носящий свидетельство самообороны, как гребаный знак почета, заставляет меня подойти к нему, едва замечая, что он все еще говорит.

— Как тебе понравился подарок, который я оставил прошлой ночью? Я думал, ей конец...

Мои руки поднимают его на ноги за воротник куртки и прижимают к стене.

— Ты думаешь, что можешь прикоснуться к моей жене?

Неуверенность мелькает в его широко раскрытых глазах, прежде чем возвращается прежнее высокомерие. Его козлиная бородка очерчивает нисходящую траекторию губ, как стрелы, когда он хмурится.

— Для тебя я Барон...

Я впечатываю его в стену и наслаждаюсь ударом его головы о поверхность, точно таким же, какой, вероятно, был удар Лейси о мрамор. Он стонет и хватается за голову, и мне приходится остановить себя, чтобы не сделать это снова.

— Каково это, Монро? Интересно, сможешь ли ты выдержать такую же взбучку, какую устроил Лейси. К тому времени, когда я закончу с тобой, ты пожалеешь, что я не пустил в ход пулю.

Я встряхиваю его еще раз, прежде чем позволяю ему рухнуть к моим ногам. Энергия переполняет меня, делая ярость осязаемой, которая хочет вырваться из кожи. Я расхаживаю перед ним, как зверь в клетке, готовый к бою.

— Какого черта ты здесь? У тебя есть желание умереть?

Лицо Монро искажается от гнева, когда он поднимается на ноги.

— Ты думаешь, что можешь так обращаться со мной? Вы, Маккенноны, всегда думали, что вы лучше всех нас, но вот сенсация. Я тот, кто сейчас главный. Я управляю этим городом и пришел сюда, чтобы заявить о своих правах.

Я заливисто смеюсь, ничего не могу с собой поделать.

— О, ты управляешь этим городом, хм? Ты так думаешь, придурок?

Ехидная улыбка растягивает его губы.

— Я боялся, что, возможно, потерял свой шанс стать Хранителем, когда вышел из себя, но Лейси все еще жива, и мне даже не нужно больше скрывать свои планы. Ты можешь взять дочь Хранителя в свою постель - пока, - но после того, как я преподал ей урок и показал, что случилось с ее отцом по моему приказу, она будет там, где я захочу. Ваш фиктивный брак может быть аннулирован в секунду правильным судом. Я женюсь на Лейси и стану Хранителем. Она может думать, что любит тебя, но она сделает все, чтобы вызволить дорогого папочку из тюрьмы. И поскольку ты влюблен в нее, это означает, что вы оба будете делать все, что я скажу. Теперь, когда О'Ши за решеткой и его жизнь в моих руках, я, блядь, неприкосновенен.

Он заканчивает свою короткую тираду дерзким смешком, но я не могу осознать, что он говорит.

Что за черт? Раз О'Ши за решеткой? Он не з...

Мои глаза на мгновение сужаются, но как только я понимаю это, мое лицо становится непроницаемым. Люди, с которыми я работал, держали все в секрете как ради семьи О'Ши, так и ради себя самих. Никто не хочет, чтобы пресса узнала, что невиновного человека целый год держали в тюрьме под их присмотром. Что означает...

Он не знает, что Чарли освободили.

Я откладываю эту информацию на потом и пронзаю воздух между нами.

— Ты всегда был самоуверенным куском дерьма, но эта маленькая выходка делает тебя еще и придурком. Мне все равно, насколько могущественным ты себя считаешь в Гвардии, ты в моем казино, и следуешь правилам дома Маккенонов. Я хочу этот реванш, Монро. Прямо здесь и сейчас.

Я сажусь через два стула от того места, где сидел он, и киваю нашему дилеру из Красной комнаты.

— Сдай мне, Сюзетт.

Она собирает карты со стола, чтобы перетасовать, и я разговариваю с Монро, даже не потрудившись взглянуть на него, пока она работает.

— Садись, Монро. Прямо сейчас мы будем играть за приз.

— Лейси и руководить Гвардией? — в глазах Монро загорается жадность. — Тогда раздавай и мне. Если великий дикий туз хочет поторговаться папиными деньгами, то я более чем готов выиграть все это.

Этот ублюдок на самом деле думает, что победит меня. Я напомню ему и Гвардии, что я не тот, с кем можно шутить.

— О, мы не будем играть на деньги. Каждая раздача будет немедленно выплачена, но Лейси и позиция Хранителя будут в джекпоте. Лучший из трех в конце концов выиграет все это.

Он настороженно смотрит на меня, часть высокомерия покидает его, когда он садится.

— Тогда ладно. Если ты хочешь сделать это интересным, давай на самом деле сделаем это интересным. Начальная ставка - один из холдингов Маккеннонов.

Выражение моего лица остается нейтральным, когда он делает ставку вслепую, и я делаю свою.

— Отлично. Тогда я возьму твою правую руку.

— Мою... — Грязно-светлые брови Монро хмурятся в замешательстве. — Мою что?

— Твоя. Правая. Рука. Каждый раз, когда ты прикасался к Лейси или говорил о ней что-то неуважительное в моем присутствии, я мысленно подсчитывал. В каждом раунде мы будем ставить что-то новое. Если я выиграю, я напомню тебе, куда ты приложил свои извращенные руки. — Я показываю на его правую руку. — Ты вцепился в нее мертвой хваткой, когда ходил на мессу. Так что, если я выиграю эту раздачу, я получу право отыграться на твоей правой руке.

Он беспокойно ерзает на стуле.

— А если я выиграю?

— Я честный парень. Если ты выиграешь, то получишь то же самое.

— Откуда мне знать, что ты не убьешь меня, выиграю я или проиграю? Или прикажешь кому-нибудь из своих людей убить меня?

— Никто не убьет тебя в этом казино, Монро. Я могу тебе это обещать.

И я могу. Несмотря на то, что моя рука сжимается под столом от желания вскрыть заживающие порезы на самодовольном лице Монро, у меня нет намерения убивать его здесь или даже сегодня, если уж на то пошло. Мы с Лейси вместе примем любые решения, вплоть до вопросов жизни и смерти.

— А снаружи? — спрашивает он.

— Я не могу контролировать то, что другие делают там. Но здесь? Все, что обсуждалось, теперь запрещено. По-настоящему безгранично.

Нарциссизм Монро снова затуманивает его рассудок, и злая улыбка расплывается на его щеках, когда он хватается за эту возможность, как истинный игрок, каким он и является.

— Ладно, тогда твои потери, Маккеннон.

Нам раздают две карты, и я оцениваю их, прежде чем сделать ставку.

— Я назову. Твой язык. Ты несколько раз нес всякую чушь с его помощью.

Его глаза вспыхивают, и он смеется.

— Тогда ладно. Я повышу ставку. Позови сюда своего человека.

Мои глаза сужаются, я пытаюсь разгадать его следующую игру, но из любопытства делаю, как он говорит, и зову Лоренцо.

— Да, сэр. — Его низкий голос заглушается занавесками, заглушающими звуки в комнате, когда он входит.

Ликование озаряет лицо Монро.

— У тебя мой револьвер?

Я не отрываю глаз от Монро, но Лоренцо колеблется на периферии моего внимания.

— Ты можешь ответить ему, Лоренцо.

— Да. У меня ваш пистолет.

— Отлично, — Монро хлопает ладонью по столу. — Вот мое предложение. Ты был бойцом в Ирландии, и твои кулаки - твое оружие. Вряд ли справедливо с моей стороны играть без своей руки. Итак, моя ставка - твоя рука, но если я выиграю, я также получу возможность сыграть в рулетку… из моего пистолета.

Мои мышцы напрягаются, и я чувствую, что мой отец делает то же самое, прежде чем он разражается смехом.

— Ты, должно быть, сошел с ума, мальчик. Мой сын ни за что не допустит использования оружия в кулачной драке...

— Великолепно. Справедливость есть справедливость.

Улыбка Монро становится шире от моего ответа, а отец чертыхается у меня за спиной.

— Кайан, парень...