— Сегодня я жестко взял тебя. Отказал тебе раньше, а потом заставил испытать удовольствие. Тепло, английская соль и прикосновения должны заставить тебя чувствовать себя лучше. Даже более удовлетворенной, чем раньше.

Мочалка продолжает свое путешествие по моим изгибам, и я стону, откидывая голову ему на плечо. Мои глаза продолжают хотеть закрыться, а сердцебиение замедляется, пока я наслаждаюсь его вниманием.

Он наклоняется, чтобы схватить меня за колено и продолжить свои манипуляции. Я вытягиваю ногу высоко над плечом, чтобы он мог достать мои ступни. Его смех грохочет у меня за спиной, когда он тянется ко мне.

— Такая чертовски гибкая. Не могу дождаться, чтобы увидеть, как далеко ты зайдешь ради меня.

Его слова согревают меня изнутри. Меня не должно волновать, что он говорит приятные вещи. Меня не должно волновать, что он обращается со мной так, будто я ему дорога прямо сейчас. Но я действительно, действительно хочу этого, и я не знаю, что делать.

— Только не напрягайся, Лейси. Это должно расслаблять.

— Растяжка - это расслабление. — Я улыбаюсь. Я не лгу, но когда он добирается до моей пятки, то шиплю от боли.

— В чем дело? — его голос становится более глубоким от беспокойства, и он сгибает мою ногу, чтобы осмотреть поврежденную ступню. — Что с ней произошло?

— Ничего особенного...

— Это не чертово «ничего», Лейси. Как ты получила этот порез?

— От того, что, эм, разбила все твои бокалы. — Я морщусь. Я была так зла на него раньше, но после нескольких оргазмов и теплой ванны я уже не чувствую себя такой разрушительной.

Он фыркает.

— Я прослежу, чтобы это убрали и чтобы ты, блядь, больше не поранилась.

— Я правда в порядке. У меня гораздо худшее случалось с ногами, когда я тренировалась на пуантах.

— Хм. — Он слегка поворачивает ее, чтобы осмотреть, прежде чем опустить мою ногу обратно в воду. — Это действительно похоже на небольшой порез. Но тебе повезло.

Когда он продолжает проводить тканью по моей коже, как будто мы никогда не говорили о том, что я разгромила его номер, у меня отвисает челюсть.

— Это все? Ты не злишься?

— На то, что ты причиняешь себе боль? В ярости. Но я достаточно наказал тебя для одного дня.

— Нет, я имею в виду разрушение твоего дома.

Я чувствую, как он пожимает плечами.

— Это всего лишь вещи, tine. Вещи не создают уюта. Хотя это был чертовски удачный способ сказать мне, что тебе не понравился мой номер. Ты можешь выбрать следующего декоратора, который оформит нашу гостиную так, как тебе нравится.

— Но ты был так зол, когда вернулся домой...

— Сначала я подумал, что твоя истерика была восхитительной. Именно то, что ты заставила себя кончить без моего разрешения, привело к твоему наказанию.

— Господи, я заметила. В следующий раз, когда я захочу искупаться и побаловать себя, все, что мне нужно сделать, это оторваться без тебя.

Я сдерживаю улыбку, ожидая его ответа. Он не разочаровывает, когда мое имя вырывается низким рычанием.

— Лейси...

— Я шучу. Я шучу. — Я хихикаю. — Знаешь, ты сказал, что меня забавно дразнить, но тебя самого довольно забавно выводить из себя.

Он издает смешок, но возвращается к моему мытью.

— Откройся для меня.

Теплая дрожь наслаждения прокатывается по мне, и я сдерживаю улыбку, раздвигая для него ноги. Я напрягаюсь, когда он опускает мочалку между моих бедер. Даже несмотря на то, что он нежно ласкает мой набухший центр, я шиплю от того, насколько я чувствительна.

Он больше ничего не предпринимает, только уделяет пристальное внимание методической тщательности. Только когда его длина упирается в нижнюю часть моего позвоночника, я понимаю, что на него это тоже подействовало, и самодовольная улыбка кривит мои губы.

Когда он заканчивает вытирать свои остатки у меня между ног, мысль проносится в моем мозгу, как электрический разряд. Несколько минут назад я была слишком сильно оттрахана, чтобы поднимать этот вопрос, но сейчас мой разум наконец прояснился.

— Кайан, нам нужно поговорить. Ты снова не пользовался презервативом. Прошло уже несколько месяцев, как я прошла тестирование, но, эм… как насчет тебя?

— То же самое. И я ни с кем не был с той ночи, когда мой отец сказал мне, что ты - моя следующая цель.

— Твоя следующая цель?

— Ты знаешь о моих приказах. Я стал одержим своим новым заданием, но даже тогда я не был уверен, как хочу его выполнить. Наверное, часть меня всегда надеялась, что все закончится именно так.

У меня колотит в груди, но я пытаюсь сосредоточиться.

— Кайан... это не конец. Это даже не начало. У меня есть обязательства перед моей семьей и Гвардией. А как насчет детей? Я же говорила тебе, что не принимаю противозачаточные.

Мочалка останавливается, и он откладывает ее в сторону, прежде чем обнять меня. Это успокаивает, но я быстро понимаю, что его успокаивающие объятия так же сковывают, как и то, что не дает мне сдвинуться ни на дюйм.

— Все будет хорошо, tine.

— Все будет хорошо? Откуда ты знаешь, что все будет хорошо? Ты общаешься с Богом и знаешь будущее или что-то в этом роде? Может быть, мы вместе сходим на мессу в это воскресенье, и ты меня представишь.

— Лейси...

— Ты кончил в меня, Кайан. Дважды. Что, если я забеременею?

— Ты моя жена. — Он небрежно пожимает плечами, и вода расплескивается.

— Кайан... — Я стону. — Я не твоя жена.

— Да, жена, и мы только что оформили наш брак. Поздравляю, Лейси Маккеннон, теперь пути назад нет. Я не отпущу тебя без боя.

Теперь пути назад нет.

Я обмякаю в его объятиях.

— Tine, послушай... — Он нежно гладит мои руки под водой, пока говорит. — Я хочу детей. Ты хочешь детей...

— Откуда ты знаешь, что я хочу детей?

— Потому что, когда ты взяла годичный отпуск после ареста твоего отца, куда бы ты ни путешествовала, ты посещала местный сиротский приют. После этого у меня появилось предположение.

Мои щеки горят.

— Ты знаешь о моем годичном перерыве?

Когда моего отца арестовали в первый раз, я не смогла смириться. Я взяла годичный перерыв в школе и ездила куда угодно, только не домой. Если бы я тогда знала, что судья отправит его в тюрьму до суда, я бы провела это время с ним. Но я этого не сделала, а вместо этого провела потрясающее, экстравагантное время в социальных сетях и сделала вид, что О'Ши по-прежнему непобедимы.

Именно в свободное время, когда я была одна, я действительно наслаждалась своей поездкой. Мне нравилось покупать игрушки, посещать местный детский дом или приюты и наблюдать, как дети играют с ними. То время заставило меня влюбиться в идею настоящей семьи, а не только той, которая процветает за счет политической выгоды.

Но откуда он это знает? Я никогда никому не рассказывала.

— Я следил за тобой с тех пор, как ты была обещана мне, даже когда контракт был разорван. Так я ошибаюсь?

Я качаю головой.

— Нет, я действительно хочу семью. Я просто... никогда не думала, что все произойдет так, как я хотела.

Кайан вздыхает.

— Честно говоря, это все еще может быть не так, но пока у меня есть дом, в котором царит любовь, меня устраивает все, что бы ни случилось. У Гвардии в анамнезе бесплодие...

Я усмехаюсь, и слова вылетают из меня прежде, чем я успеваю их остановить.

— Жадность и бесплодие - это не одно и то же. Родители не хотят, чтобы их дети убивали друг друга и теряли семейное наследство. Жадность - единственное, что передается по наследству в Гвардии.

— Не во всех семьях, — тихо отвечает Киан. После паузы он переводит дыхание и говорит тихо, почти шепотом. — У моей мамы было несколько выкидышей до меня. У меня должен был быть старший брат, но когда она потеряла его, мой отец чуть не потерял ее. После этого папа отказался иметь еще кого-то, боясь потерять ее...

— Правда? — я не могу скрыть потрясения в своем голосе. В большинстве семей наследники рождаются любой ценой. Неслыханно, чтобы будущий глава фамилии захотел отказаться от всего этого ради своей жены.