Танцоры, стоящие на коленях, грациозно вскакивают со своих мест, когда я обнимаю Лейси сзади, прижимая ее к своей груди. Моей пленнице так хорошо в моих объятиях, что я почти пропускаю свою реплику, несмотря на оглушительную перкуссию, доносящуюся из динамиков.

Толи сказал, чтобы я позволил ей диктовать танец, раз уж она профессионал. Предполагалось, что я выполню несколько движений, которым он меня научил, чтобы не стоять там как идиот, но я понятия не имею, что она планирует делать.

Справа от сцены из зияющей пасти ада появляется трон, расположенный параллельно толпе и обращенный лицом к левой сцене. Почти обнаженные демоны покидают сцену, танцуя, толкаясь и делая сальто в адскую пасть, и я вручаю одному из них свой скипетр, прежде чем он исчезает.

Вспоминая, что я не могу сейчас все испортить, потерявшись в моменте, я поворачиваю Лейси лицом к себе, но вместо того, чтобы остановиться, она крутится сама по себе.

Ладно, поехали. Покажи мне, на что ты способна, tine (с ирл. Огонек).

Тюль ее короткого платья приподнимается, но не настолько высоко, чтобы толпа могла разглядеть, что на ней надето под ним. Я восхищаюсь ее подтянутыми бедрами, пока хлопки и одобрительные возгласы толпы не возвращают меня к реальности.

Невероятно довольный тем, что она показывает ту сторону себя, которую я никогда по-настоящему не испытывал, я прочищаю горло и что-то бормочу в микрофон, стараясь не выдать своего акцента.

— О, у нас есть танцовщица. Вижу, я сделал мудрый выбор.

Я веду ее к трону, где она откидывается назад с прекрасным румянцем на щеках. Музыка начинает пульсировать и разливаться по моим венам. Я обхожу кресло и, перегнувшись через спинку, провожу руками вверх по ее торсу, задевая корсет из кружев и бриллиантов, приподнимающий ее грудь. Когда ее руки накрывают мои, и ее ногти слегка царапают мои предплечья, мой член угрожает вырваться из красных расстегнутых штанов. Мои пальцы пробегают по обнаженной коже вдоль ее декольте и по ее светло-рыжеватым волосам.

— Сделай музыку погромче, — требую я в микрофон, отстраняясь от нее. — Хватит разговоров. Пришло время невесте потанцевать со своим дьяволом.

Медленные, чувственные ритмы «Where Are You» Elvis Drew и Avivian звучат так громко, что пульсируют под моей кожей, заглушая все остальное. Легко притворяться, что нас только двое, когда я расхаживаю вокруг деревянного трона с высокой спинкой.

Используя трон, чтобы скрыть свои движения, я незаметно фиксирую свой затвердевший член, стараясь не зацепиться за штангу. Под расстегнутыми штанами я прикрыт лоскутком ткани, который носят танцоры, чтобы толпа не видела их полностью обнаженными, но я удостоверяюсь, что кончик тоже прячется за поясом из спандекса.

Как только я справляюсь со своим неистовым стояком, я щелкаю выключателем микрофона, срываю его с головы неестественным движением и отправляю метаться по сцене. Все, что я еще должен сказать, будет предназначено только для ушей Лейси. Она хмурит брови при виде микрофона, но когда я снова появляюсь в поле ее зрения, наши взгляды встречаются. Мы удерживаем друг друга в плену наших взглядов, забывая обо всем остальном в пространстве.

Чертовски опасно.

Оставайся сосредоточенным.

Ее семья пыталась разрушить твою.

Это последнее напоминание помогает мне преодолеть власть, которую эта девушка имеет надо мной. Я поворачиваюсь так, чтобы остальная часть зала могла видеть, когда я указываю на узел плаща под моим кадыком. Не заставляя меня ждать, она нетерпеливо дергает за шнурок и закусывает губу, когда накидка распускается, обнажая мою намасленную, покрытую татуировками верхнюю часть тела. Ее руки скользят вниз по моей груди, и по моему телу от удовольствия пробегает рябь.

Блядь, почему она так на меня действует? Я не уступаю женщинам. Никогда. Меньше всего, когда я на работе.

Но, очевидно, с Лейси все по-другому. Я пытаюсь убедить себя, что это обещание мести витает в воздухе, но это не так.

Эти голубые глаза, которыми я стал одержим, полны жизни, когда они следят за изгибами моих мышц. Мой пресс напрягается от ее пристального взгляда, и она прикусывает губу. Низкий стон вырывается из глубины моей груди, и ее широко раскрытые глаза встречаются с моими, без сомнения, потому, что она чувствует, как моя потребность вибрирует под кожей. Желание пробегает вверх и вниз по моему позвоночнику, и я жалею, что не могу закончить это представление пораньше и просто приступить к своим обязанностям.

Смогу ли я это сделать?

Год назад уничтожить О'Ши казалось достаточно простой задачей. Есть множество способов поставить человека на колени, и с той ненавистью, которая кипела в моей крови, убить Чарли О'Ши было бы легко. Хотя Лейси была моим заданием. Несмотря на то, чего хотел мой отец, моя стратегия в отношении нее была другой. Я не причиню вреда женщине, но у меня не было проблем с уничтожением репутации бездушного, эгоистичного существа, которое завладело ее социальными сетями.

Но эта женщина? Черт, в ней горит огонь, который я не уверен, что хочу потушить.

Я разворачиваюсь к спинке стула и раскачиваюсь в ритме песни. Ее глаза выпучиваются, и она пытается скрестить ноги, но я одним плавным движением опускаюсь перед ней на колени, раздвигаю их и качаю головой.

— Нет.

Публика слева от меня, так что никто не может заглянуть под ее тюль, но чертовски уверен, что я увижу. Может, на ней и белоснежное платье, но под ним нет ничего, кроме алых кружев и греха. Я не могу сдержать озорной улыбки, когда мои ладони накрывают внутреннюю поверхность ее бедер и скользят вверх по нежной коже. Ее тело дрожит под моими прикосновениями, и слухи, которые я всегда отвергал, на мгновение приходят мне в голову.

Легенда гласит, что к ней, как к драгоценной дочери Хранителя Стражи, никогда не прикасались так интимно. Но я не могу представить, чтобы этот фейерверк, вспыхивающий прямо сейчас передо мной, позволил чему-то такому взбалмошному, как Гвардия, до такой степени диктовать свою жизнь.

Я отгоняю эту мысль и продолжаю свою уловку. Все остальные звуки в комнате затихают, оставляя только биение моего сердца и ровные басы музыки. Нет никого, кроме нее и меня.

Мои руки скользят по тюлевой юбке, когда я поднимаюсь с колен. Каждой клеточкой своего существа я хочу увести ее за кулисы и поступить с ней по-своему, забыть план отца избавиться от О'Ши раз и навсегда и заняться тем, что я мечтал сделать годами. Но я борюсь с этим, зная, что мне нужно дождаться подходящего момента.

Я прижимаюсь к ней всем телом, и она ахает, когда мои обнаженные грудные мышцы оказываются в дюйме от ее раскрасневшихся щек. Коленями я раздвигаю ее бедра и встаю между ними на сиденье стула. Прежде чем она успевает пошевелиться подо мной, я хватаю ее ноги и прижимаю их к внешней стороне своих бедер, молча приказывая ей сжаться.

Она немедленно подчиняется, и я пытаюсь не позволить удовольствию затмить мою и без того напряженную концентрацию. Вместо этого я обхватываю ее за спину, сажаю к себе на бедра и падаю назад со стула, вытянув руку, чтобы удержаться.

Я приземляюсь в позе краба, широко расставив ноги. Она впивается ногтями в мои плечи, чтобы не упасть, когда я толкаюсь и извиваюсь под ней, заставляя ее оседлать меня. Ее глаза расширяются, несомненно, от ощущения моего твердого, как камень, члена под ее теплом, и ее голова откидывается назад, когда я нахожу своим членом ее клитор.

Я думал, что мне не понравится выступать в таком виде, но, наблюдая, как ею овладевает удовольствие, играть роль становится легче. Для нее это все спектакль? Или она... она знает, что это я?

Пока я имитирую, как трахаю ее, я чувствую момент, когда ее порывы берут верх, прежде чем я вижу искру в ее глазах. Она выгибается назад, заводя руками за спину и просовывая между моих ног. Ее теннисные туфли отталкиваются от моей груди, когда она использует меня как рычаг, чтобы обойти сзади. Я падаю на землю и сам откатываюсь назад, чтобы приземлиться на корточки, пытаясь последовать ее примеру.